Занятия проводились по сценарию, продиктованному и тяжёлым опытом недавней финской кампании, и уже начавшейся второй мировой войной. Поэтому будущим инженерам-лейтенантам приходилось (наравне с основной специальностью) осваивать боевую тактику. Преимущество отдавалось наступлению на основательно укреплённые позиции условного противника. Тактика обороны, а тем более отступления, в ту пору была не в почёте, и тем не менее дальновидные командиры, проводившие полевые учения, уделяли ей должное внимание.

— За два дня до войны был очередной марш-бросок по юргинским болотам, — рассказывает Давыд Исаевич Коган. — Потом штурмовали хорошо укреплённые позиции «противника». Откатывались по команде и снова шли на штурм… после разбора ошибок. К отбою вернулись в лагерь. А в четыре утра команда: «Подъём!». Ругаемся, становимся в строй. Объявляют учебную тревогу… А несколько дней спустя… Снова «подъём!» и до отбоя, до 9 Мая, — долгие четыре года. Тут же сворачиваем лагерь; двадцатикилометровым маршем на станцию, грузимся в эшелон до Новосибирска.

Уже на месте нам объявили: «Скорее всего вам предстоит восстанавливать разрушенные во время боевых действий мосты, железнодорожное полотно, а пока разбиваем вас по группам — будете вести текущие ремонтные работы на магистрали. В распоряжении каждой группы паровоз, теплушка, платформа с необходимым оборудованием». Мою группу направили в Кузбасс. Около двух недель длилась эта командировка, а к середине июля пришёл вызов из института. Нас построили — и : «Добровольцы на фронт, два шага вперёд».

Мой собеседник задумывается на минуту, потом говорит: «Когда будете писать, не делайте из меня героя. Пятьдесят два человека вышли из строя. И я — только один из них… Не знал, в какие войска попаду, но надеялся, что стану десантником. До поступления в институт занимался в аэроклубе, прыгал с парашютом».

Вскоре оказались на вокзале, без промедления погрузились в теплушки и — на запад. С редкими остановками, на большой скорости. Уже через три дня были в подмосковном Ногинске.

— Давыд Исаевич, какое настроение было в пути? О чём думали, о чём говорили?

— Если говорить о том настроении, которое было в нашей теплушке, точнее всего оно было потом выражено в песне «Вставай, страна огромная»; во всяком случае не было подавленным, угнетённым. Мы были уверены, что через месяц-другой разобьём фашистов. Об этом в основном говорили, вопреки далеко не весёлым сводкам с фронтов. И мне странно, когда я слышу сегодня слово «патриотизм», произносимое с иронией. И никак не укладывается в сознании, что «дедовщина» стала неискоренимым явлением, а призывник старается уклониться от службы в армии. О чём думали? Естественно, каждый о своём. Я вспоминал родителей, школьных товарищей, учителей и девочку Машу, мою одноклассницу. У нас с ней была светлая дружба с восьмого класса. На каток вместе ходили. Она в Иркутский госуниверситет поступила. После окончания нашей учёбы планировали, что она приедет ко мне.

Вторым курсом для добровольца Давыда Когана стала учёба в воздушно-десантной бригаде — прыжки с парашютом, ночные марш-броски, патрулирование и рейды по обнаружению заброшенных «с той стороны» лазутчиков. И основательное изучение всевозможных видов оружия. В том числе — трофейного, что пригодилось, и неоднократно, в последующих боях. И хотя на его счету была уже не одна перестрелка с немецкими диверсантами, своим боевым крещением он считает бой за освобождение Волоколамска, в который вступил уже командиром взвода и в котором получил своё первое тяжёлое ранение.

Осколок гранаты (его вытащил хирург медсанбата практически в боевых условиях) едва не достал позвоночник, а несколько мелких — вот уже шестьдесят пятый год носит в себе ветеран. Не долечился, покинул госпиталь без санкции его начальника, но своей 11-й воздушно-десантной бригады не нашёл. Из-за больших потерь при наступлении она была расформирована, а лейтенант Коган с оставшимися товарищами был зачислен в 12 ВДБ. Заместителем командира его батальона по техническому обеспечению оказался товарищ по институту Дмитрий Канкин, который учился курсом старше. Вместе пришлось участвовать в нескольких крупных боевых операциях, в том числе лютой зимой, выручая группой десанта застрявшие в брянских лесах подразделения гвардейского кавалерийского корпуса П.А. Белова. В этом походе командир Коган вытащил из-под огня своего раненого бойца Гиви Натарашвилли; потом на палатках перенесли его через линию фронта, определили в госпиталь. После войны сын спасённого воина нашёл его командира, с грузинским гостеприимством помог организовать встречу гвардейцев-однополчан.

В марте 42-го десантная группа Когана выбрасывалась на парашютах в партизанский отряд Дмитрия Медведева, сопровождая радиста с рацией. Обратно возвращались ночами по бездорожью. Продукты брали в бою, подстерегая одиночные гитлеровские машины. Самые тяжёлые бои выпали в период Сталинградского сражения. Готовилась высадка большого десанта в составе трёх воздушно-десантных бригад. Это в районе Миллерово.

— Первой высадилась наша группа — всего 180 парашютистов. Задача конкретная: подготовить плацдарм под основной десант. Приняли бой, и вдруг по радио приказ: отходить! Прорываться к своим. Сначала не поверили, думали, это провокация гитлеровцев. И что значит выбираться, когда они со всех сторон? Потери были большие. Раненых оставляли, где могли, устраивали по деревням. Думаю, мало кто из них уцелел.

Километрах в пятнадцати от линии фронта, у хутора Хохлячи, завязался бой. Последний для меня. Я увидел немцев, скрывающихся за торфяной кучей, а в этот момент Митя Канкин выскакивает из дома. Я машу рукой: ложись! Он не понял и напоролся на очередь. Митя падает — я к нему. И тут очередь по мне. Второе тяжёлое ранение, раздроблена кость левой ноги. Падая, нажимаю спуск…

Последнюю очередь гвардеец выпустил из добытого в бою немецкого автомата…Очнулся в госпитале. Уже там узнал, что из всей заброшенной в тыл фашистов группы осталось человек пятнадцать. По крайней мере столько их переправилось через Дон. А переправлялись кто на чём мог. Даже на всплывших трупах, соединяя их плащ-палатками.

И снова полевой медсанбат. Там началась газовая гангрена. Ампутация казалась неизбежной, но, видимо родился в рубашке сибиряк. Приехал профессор А.А. Вишневский. Осмотрел, обработал рану… нога стала оживать…

Дальше был прифронтовой госпиталь, рядом с которым расположилась учебка танкистов. Видимо, поэтому бомбили это место постоянно. И не один раз после таких налётов с коек раненых сбрасывали разбитые оконные стёкла… Очередной госпиталь — в Саратове. Раненых уже загрузили на пароход, когда санитарная полуторка подвезла ещё четверых. И среди них — недавний пациент знаменитого хирурга. На пароходе не оказалось мест, и четвёрку вновь прибывших не взяли на судно. На их глазах оно отходило от пристани, но уже через несколько минут на их же глазах погибло от прямого попадания бомбы, сброшенной с «юнкерса».

В Саратове раненого фронтовика уложили в госпиталь-поезд, следующий до Бийска. В дороге не однажды терял сознание, но молодость и бойцовский характер упорно сопротивлялись недугу. Полтора месяца на вытяжке, и потом ещё несколько операций. Ногу собирали буквально по косточкам. Признали негодным к военной службе. Родители добились, чтобы сына перевели в иркутский госпиталь. В качестве сопровождающей и медсестры ехала мама Анна Соломоновна. В Новосибирске, на перроне, прямо с носилок увидел знакомое лицо. Сначала не поверил, потом закричал: «Митя! Канкин!». Действительно, это был Дмитрий, его воскресший из мёртвых фронтовой товарищ.

Д.И. Коган: «Митя меня тоже считал убитым. К сожалению, вскоре после нашей встречи он погиб на фронте. Для меня 22 июня… в этот день я всегда ставлю большую свечу…»

Ещё не оправившийся от ранения Давыд Исаевич решает продолжить учёбу. Его принимают на второй курс горного института. А через несколько лет (ровно 60 лет назад) он вольётся в коллектив «Иргиредмета» и более тридцати лет будет возглавлять одну из самых крупных лабораторий этого золотого флагмана российской отраслевой науки.

У него более двух десятков наград — орденов и медалей. Это и боевые награды, и награды за труд. И среди них самая почётная среди воинов — медаль «За отвагу». Медаль, полученная в самые трудные военные дни, в начальный период. Он заслуженный металлург страны и почётный работник золотодобывающей промышленности. Почётный гражданин нескольких городов и автор более 350 научных работ и 30 авторских изобретений… Десятки молодых и уже вполне зрелых учёных благодарно называют его своим учителем.

В нынешнем году коллеги поздравили старейшего учёного и практика с 85-летием. Из разных городов России и стран СНГ приходили на его адрес самые добрые и искренние слова.

— Давыд Исаевич, в начале вашего рассказа вы упомянули девочку, с которой дружили в школьные годы. С которой ходили на каток… Вам довелось встретиться с ней после вашего возвращения в Иркутск?

— До войны мы с Машей планировали, что она переедет ко мне. Война внесла поправку. Я остался в родном городе. С Марией Ивановной создали в 44-м году семью. Родилась дочь Танечка. Выросла, выучилась на врача, защитила кандидатскую. Работала в мединституте завкафедрой.

До войны он хотел стать строителем железных дорог, грандиозных мостов через могучие сибирские реки. Судьба распорядилась иначе. И, как показало время, судьба не ошиблась.

На снимке Д.И. Коган