Многие пытались, но никому не удалось…
Это я к тому, что объяснить словами феномен успеха Сергея Довлатова среди носителей русского языка невозможно. Ему бы исполнилось 65 лет, но он умер в Нью-Йорке, в эмиграции, от острой сердечной недостаточности в 1990 году.
Он так и не успел приехать в страну, в которой не был с момента отъезда в 1978, где ничего не издал и в которой уже начинался вал многомиллионных тиражей его заграничных, но русских сборников.
Я не знаю, почему книги Довлатова, как и рассказы Чехова, хочется перечитывать десятки раз. У меня это происходит каждый год. Признаюсь, хоть это меня и не красит, Антона Павловича перечитываю пореже. В прозу Довлатова окунаешься полностью, с головой, и невозможно понять, почему это происходит, ведь ни захватывающего сюжета, ни интриги — всего того, что создаёт бестселлер, — нет и в помине.
Он был не очень похож на своего лирического героя, от лица которого и сегодня ведёт разговор с читателем. Реальный Довлатов был жёстким, даже грубым, с огромным (хоть и оправданным) самомнением, конфликтным и очень тяжёлым. Его alter ago — сомневающийся, измученный человек, склонный скорее отступить, чем участвовать в любой социальной драке. Роднило того и другого только печальная болезнь русских интеллигентов, убившая реального Довлатова, но, вероятно, давшая жизнь его блестящей литературе.
Завистники не оставляют его и в гробу. Вместе с одним-двумя достойными мемуарами вышли десятки книг неформального «довлатоведения», где подробно описывается — сколько пил, с кем спал и каким неприятным человеком был. Один из его питерских «друзей» родил шутку, как он думает, в довлатовском духе: «Серёжа Довлатов был такой скромный, его можно было за пивом послать… а после смерти Серёжа страшно обнаглел…».
Но талант не мерят обычной меркой. Не стоит разгадывать загадки Довлатова. Нужно просто его читать.
Может быть, стоит об этом подумать?
