Мало кто знает, что для автора оперы «Князь Игорь» и «Богатырской симфонии» Александра Бородина музыка была «побочным» занятием, а вообще-то ему шла зарплата как профессору медико-хирургической академии. Автор многих трудов по органической химии, Бородин получил первое фторорганическое соединение. Глеб Агафонов — тоже человек разносторонне одарённый. Он входит в когорту институтских «шестидесятников» — тех, кто вступил в сознательную жизнь в период хрущёвской оттепели. Именно тогда сформировался особый менталитет в коллективе института, созданного приезжим ленинградским профессором Львом Мелентьевым, первым среди иркутских учёных избранным в действительные члены Академии наук СССР. Среди лозунгов Льва Александровича был и такой: «Пусть расцветают все цветы». Вот один из таких «цветков» — герой этого очерка. Даже не цветок, а многоцветный букет.

Родился Глеб Агафонов в Искитиме, маленьком городке под Новосибирском, там закончил среднюю школу. Проработав два года на машиностроительном заводе, решил, что его место — в науке. Поступил в Новосибирский госуниверситет, закончил его по специальности «Экономико-математические методы».

Получив направление в Иркутск, в СЭИ, молодой выпускник был принят в лабораторию экономики энергетики, которой тогда руководил Алексей Макаров (потом — заместитель директора этого института, а сейчас — академик РАН, директор Института энергетических исследований, созданного в 1985 году Л.А.Мелентьевым фактически как московский филиал СЭИ). С тех пор «коридор исследований» Агафонова вот уже скоро сорок лет — планирование развития топливно-энергетического комплекса с отраслевых и региональных позиций, а конкретнее — проблемы угольной промышленности Сибири и Дальнего Востока.

Глеб Агафонов — среди авторов десятка коллективных монографий (институтский двухтомник «Энергетика XXI века», где есть глава «Долгосрочные тенденции развития угольной промышленности мира и России», удостоен главной академической премии — имени Кржижановского за 2005 год) и доброй сотни научных статей. Можно бы ещё много чего сказать о служении Глеба Владимировича энергетической науке, но лучше опишу другие «цветы» из букета его увлечений и достижений. Надеюсь, что читатель меня поймёт, ведь не так часто встречаются люди, способные так слить эти две страсти — науку и увлечение, что порой не отличишь, какая из них является катализатором другой. Важен, на мой взгляд, другой факт: эти ипостаси — взаимодополняемы.

Начну с того, что Иркутск — город очень даже альпинистский. Самого именитого альпиниста-земляка назвать нелегко. Пожалуй, это всё же преподаватель кафедры теплоэнергетики ИрГТУ Валерий Попов. Вот его послужной список: мастер спорта СССР, чемпион СССР 1985 и бронзовый призёр 1986 года. 15 лет руководства секцией и восемь лет председательствования в федерации альпинизма Иркутской области. Многократный чемпион и призёр области по спортивному скалолазанию. Но даже Валерий Николаевич не имеет того, что есть у Глеба Владимировича. Зимой 1990 года Катя Иванова, первая женщина России — покорительница Эвереста, иркутянка, привезла из Москвы и от имени Федерации альпинизма СССР вручила Агафонову свидетельство за №349 и значок «Покоритель высочайших гор СССР» (коротко — «Снежный барс»), скрепив всё это крепким рукопожатием товарища по связке (Глеб ходил с ней не раз на восхождения, в том числе на пик Искандер, что на Памире, по маршруту высшей категории сложности).

Агафонов получил третий спортивный разряд по альпинизму ещё в Новосибирске. Когда прибыл в иркутский институт, его сотрудники уже имели опыт самодеятельных горных походов в Хамар-Дабане и Восточном Саяне. Ну, а Глеб, который в 1972 году выполнил первый спортивный разряд, поставил институтский альпинизм на научные ноги, взяв на себя роль инструктора. И уже в 1973 году в СЭИ появились первые обладатели значков «Альпинист СССР», а потом и разрядники.

Первым шагом Агафонова к вершинам-семитысячникам была экспедиция со спортсменами из Братска на Центральный Памир в 1973 году. За лето он в составе сборной команды покорил две вершины: пик Корженевской (7105 м) и пик Коммунизма (7495 м). Глеб на второе восхождение брал с собой любительскую кинокамеру «Кварц-2» (и это — на высоту более семи километров, где простая иголка в тягость). Агафонову удалось, несмотря на сложности съёмки на ветру при двадцатиградусном морозе, сделать несколько уникальных кадров на подходе к вершине и на ней самой. Для начала семидесятых это было событием союзного значения, поскольку съёмка Агафонова была по счёту четвёртой или пятой за все восхождения на пик с 1933 года.

Своеобразным итогом удачного сезона были несколько туристских вечеров, организованных Глебом в Академгородке — у себя в СЭИ, затем в Институте географии, в клубах и двух школах — с показом слайдов, фотографий и впечатляющих кадров киносъёмок. Агафонов непременно и сценарист, и постановщик, и продюсер таких мероприятий.

После этого Агафонов перешёл на высотно-технические восхождения — это экспедиции на Юго-Западный Памир, Фанские горы и в Киргизское Алатау, где Глеб в составе команды ДСО «Спартак» участвовал в чемпионате Союза, став серебряным призёром; команда же заняла второе место в классе высотно-технических восхождений на пик Каракольский.

Следующий, 1979 год также принёс успех Глебу в чемпионате Вооружённых сил СССР. Тогда он в составе команды альпинистов Забайкальского военного округа получает медаль в том же классе — за первовосхождение на безымянную вершину в Центральном Памире.

Далее, с 1980 по 1984 год, Глеб «остепенялся»: нужно было работать над диссертацией, и он приносит в жертву несколько спортивных сезонов, защитив в 1984 году кандидатскую диссертацию и таким образом став дважды кандидатом: технических наук и «в мастера спорта». Но мечты о высотах, «на которых ещё не бывал», не дают покоя, и вот уже в 1985 году Агафонов в составе сборной команды иркутских альпинистов покоряет третий свой семитысячник — пик Ленина (7134 м).

Блестящим завершением высотной эпопеи Глеба была поездка на Центральный Тянь-Шань летом 1989 года, где он в составе сборной Иркутска, Ангарска и Красноярска поднимается на красивейший пик Хан-Тенгри (6995 м), а затем с группой инструкторов Международного альпинистского центра — на пик Победы (7439 м). В результате Глеб Владимирович стал вторым в Иркутске покорителем всех семитысячников СССР.

Следует упомянуть и такой эпизод. Во время работ экспедиционного отряда СЭИ по изучению энергетической обстановки в полосе сооружения БАМа Агафонов участвовал в первом зафиксированном спортивном восхождении на главную вершину Байкальского хребта — гору Черского (2588 м). В день восхождения — 21 июля 1975 года — у подножия был обнаружен небольшой, но самый настоящий, живой ледник, упоминания о котором в литературе отсутствовало. Более того, с лёгкой руки классиков геологии — И.Д.Черского и В.А.Обручева — современное оледенение на прибайкальских хребтах считалось невозможным, и наши первые робкие «заявки» специалисты отвергли. А на следующий год там же, у массива горы Черского, по разные стороны перевала Солнечный были обнаружены второй и третий ледники. Второй, долинный, и наш первый, каровый, когда-то явно стыковались, образовав общую гору камней, цветом и формой напоминающую гигантский угольный склад. Из-за этой стыковки-расстыковки, а также исторического совпадения — первый ледник был обнаружен в день приводнения американского космического корабля после совместного полёта с советским, — мы назвали эту ледниковую систему «Аполло-Союз», застолбив название в журналах, статьях и изданных официально туристских картах-схемах.

Упоминание о БАМе вовсе не случайно: Глеб Агафонов родился в семье железнодорожников, так что, с детства приобщившись к рельсам и шпалам, он имеет к БАМу особое отношение. Подтверждение тому — написанные Глебом песни об этой трассе.

Среди «придумок» туристов СЭИ — однодневные переходы по льду Байкала между пунктами западного и восточного берегов озера, где классика — это 40 километров между Листвянкой и Танхоем. Глеб подключился к этому мероприятию сразу, как только прибыл в Иркутск. Сколько раз он пересёк Байкал пешком или на лыжах, точно и сам не скажет, но явно больше тридцати раз, в том числе по удлинённым чуть не до 60 км трассам — а это в сумме явно больше полутора тысяч километров скользкого или покрытого снегом льда, разноразмерных торосистых полей, с преодолением иногда не очень узких трещин. При Глебе бывают два практически непременных атрибута — фотокамера и гитара.

Глебовская гитара — непременный атрибут неформальных институтских мероприятий, в том числе новогодних вечеров, проводимых по очереди научными отделами с обязательным включением театрализованных постановок. Много лет Агафонов был режиссёром-поставщиком самого яркого номера — выступления «цыганского» хора бухгалтерии и других «ненаучных» подразделений института. Когда писались последние строки этого очерка, в конференц-зале института состоялся концерт — открытие нового сезона Иркутской лиги авторской песни с подведением итогов прошедшего сезона. Список «титульных» участников открывает фамилия Глеба — явно не только из-за того, что она начинается с первой буквы алфавита (вторым шёл бывший сотрудник СЭИ Евгений Куменко, давно известный поэт, автор слов и музыки многих песен). Пять лет назад Агафонов выпустил первый диск своих любимых песен. Пожалуй, самая удачная его песня — «Ангасолка»: про деревушку на сохранившемся участке Кругобайкальской железной дороги, где находится любимая Глебом и регулярно им посещаемая детская база альпинистов и скалолазов.

В первой половине 1980-х годов в СЭИ привились и с большим успехом проводились ежегодные поездки по линии всесоюзного научно-просветительского общества «Знание» на институтском «уазике» лекторской группы в 5-6 человек, где в постоянное ядро входил и Глеб. В первую поездку в феврале 1980 года по Заларинскому и Аларскому районам Глеб прихватил гитару — «на всякий случай». А получилось так, что у нас родилась новая форма работы: вместо просто индивидуальных лекций мы стали давать групповые лекции-концерты со слайдами научной и байкальской тематики и песнями, которые привязывали к докладам. Это сразу же создало бригаде СЭИ популярность, нас заказывали наперехват. В той поездке на одну гитару было два барда — ещё Людмила Печенкина (она тоже окончила НГУ, но через несколько лет работы в СЭИ вынуждена была уехать обратно в Новосибирск. Там стала профессиональной «гитарной» певицей — её сольные концерты не раз проходили в Иркутске).

Кино Глеб перестал снимать уже давно, но вот фотографии, тоже его хобби, — явно доросли до уровня высокого искусства. От плёночных камер, с помощью которых он начинал как фото-граф спортивный и жанровый, Глеб теперь уже перешёл к цифровой технике, приобретя за немалые деньги классный «Канон». У него уже состоялись персональные фотовыставки. На презентации одной из них, в Гуманитарном центре — библиотеке имени семьи Полевых, мне довелось побывать. Я увидел там ещё одного, «нового» для меня Глеба — и это за почти сорок лет знакомства, работы в одном отделе, после многих сотен километров по летней и зимней тропе.

Вот штрихи-эпизодики, не требующие комментариев.

Во время одной из описанных поездок с лекциями Глеб, освободившись вечером, уехал из Слюдянки в Иркутск, утром пробежал традиционный Байкальский марафон (как такое пропустить?) — и успел вернуться в Слюдянку к вечернему «разбору полётов», когда верстался график следующего рабочего дня.

После прошлогодней международной конференции СЭИ был выезд её участников на Байкал, и Глеб руководил экскурсией на вершину мыса Скрипер за Большими Котами. Прямиком из походика, не заезжая домой, с рюкзачком отправился в филармонию на концерт Елены Камбуровой.

Вот такой ритм жизни у Глеба Агафонова — учёного, барда, альпиниста.

На снимке: Глеб АГАФОНОВ