Главный лесничий территориального агентства лесного хозяйства по Иркутской области Александр Полещук, только что вернувшийся из командировки в Москву, но так и не получивший там однозначных ответов на многие практические вопросы, возникшие с принятием нового Лесного кодекса, в очередной раз предложил перенести наш разговор ещё на несколько дней.

— На днях в столице пройдёт ещё одно совещание, — говорит он. — Может быть, тогда что-то прояснится и я смогу объяснить читателям, как мы будем жить дальше…

Ни к чему, кроме траты редакционных денег на междугородные переговоры, не привели и мои попытки получить комментарии и консультации из Федерального агентства лесного хозяйства, Министерства природных ресурсов России и других правительственных структур. Очевидно, что вместо ясности новый Лесной кодекс РФ принёс густой туман, в котором лесоводы не могут рассмотреть перспектив. А потому не только А. Полещук, но и другие иркутские профессионалы лесного хозяйства, к которым я обращался с вопросами, не решаются делать публичных комментариев. Они не отказываются от разговоров, но почти все их ответы звучат на уровне предположений: может так, а может этак. Некоторые выражают робкую надежду, что введение принятого кодекса будет приостановлено Советом Федерации или его откажется подписывать президент. Тогда появится возможность осмыслить и «довести до ума» законопроект, который даже после принятия изрядно попахивает сыростью.

В нашей области заготовка древесины является особенно заманчивым видом бизнеса, поскольку при торговле необработанными лесоматериалами она способна дать ощутимую прибыль при незначительных затратах. И как раз поэтому так называемое освоение лесов на деле часто превращается в их истребление. Эту тему ещё в сентябре на Байкальском экономическом форуме поднял руководитель Федерального агентства лесного хозяйства России Валерий Рощупкин. Лесной кодекс был тогда только проектом. Но, выступая на «круглом столе» с докладом «Новые правовые условия освоения и воспроизводства лесных ресурсов России», глава лесного ведомства страны уверенно и с оптимизмом пообещал, что с первого января 2007 года лесное хозяйство страны будет вестись «в принципиально новых условиях». И что «все механизмы, вытекающие из этих документов, безусловно, вступят в действие».

— Впервые за трёхсотлетнюю историю будет произведена масштабная и последовательная децентрализация системы лесоуправления, — заявил руководитель федерального агентства. — Это решение отражает желание и готовность регионов самостоятельно управлять своими лесными ресурсами в увязке с развитием лесопромышленного комплекса.

Признаюсь, что тот доклад В. Рощупкина, руководителя Федерального агентства лесного хозяйства России, вызвал у меня так же много вопросов и сомнений, как и принятый недавно Лесной кодекс. Категорически не понимаю, для чего нужно выбрасывать на свалку трёхсотлетний опыт управления лесами, который помог России сохранить естественные леса и остаться самой лесной державой планеты. Согласен с утверждением, что децентрализация системы лесоуправления (если она действительно начнётся) будет масштабной. Но не могу увидеть в этом последовательности. По крайней мере то, что происходило в лесном хозяйстве страны в последние годы, на мой взгляд, скорее можно определить как беспорядочное шараханье из крайности в крайность. Непонятна и спешка, с которой федеральные власти намерены совершить революционную перестройку управления лесным хозяйством, не выработав механизмов этой перестройки, не приняв двух-трёх десятков подзаконных актов, без которых новый кодекс не сможет стать работающим законом. Между тем революционные изменения в управлении российскими лесами потребуют ещё и революционных изменений бюджетов разного уровня. Но сегодня, как показали мои безуспешные попытки получить комментарии принятого Лесного кодекса от профессионалов, никто толком не знает, как будет осуществляться децентрализация на практике, сколько на это потребуется денег и откуда их можно будет взять.

— Вместе с правами и полномочиями администрациям регионов предстоит принять от Рослесхоза в Сибирском федеральном округе 356 лесхозов, в составе которых находится 1548 лесничеств. Это 40 тысяч человек персонала и более 7 миллиардов рублей основных фондов, — проинформировал в сентябре участников БЭФ В. Рощупкин и оптимистично заявил, что «при должной готовности, грамотном исполнении и юридическом сопровождении этого процесса на исполнение нам вместе с администрациями субъектов потребуется порядка трёх месяцев».

Не знаю, на чём основан оптимизм руководителя федерального ведомства, но из уст наших, региональных, управленцев лесами слышал, что как раз должной готовности-то в России для этого пока и нет. И «юридическое сопровождение» тоже под большим вопросом, поскольку чёткого и ясного механизма исполнения этого процесса, тоже не разработано. Есть задумки, но весьма неоднозначные. Есть предложения, но противоречивые. А вот работающего и уж тем более обкатанного механизма нет. Его можно было бы обкатать при передаче регионам с федерального уровня бывших сельских лесов. Но этот процесс уж длится больше года.

Дров наломано много, а порядка, как и прежде, совсем мало. Доходило до смешного, а скорее — до страшного. Весной на Байкальском тракте была вырублена большая берёзовая роща. «Восточно-Сибирская правда» несколько раз писала об этом. Прокуратура Иркутского района в связи с очевидным нарушением природоохранного законодательства начала даже расследование, но оно заглохло в препирательствах, кому именно принадлежит данный лесной массив. Признать своим его никто не захотел, и теперь там возводится нечто ажурно-арочное. А ведь сельских лесов, пожалуй, не на порядок даже, а на несколько порядков меньше тех, что пока ещё считаются федеральными. Мне страшно представить, какой разгул может начаться в тайге сразу после Нового года, когда перемёрзнут ручьи и болота, леса станут доступными для вывоза древесины и, в соответствии с новым Лесным кодексом, перестанут выписываться лесорубочные билеты.

Валерий Рощупкин тогда, на БЭФе, тоже обратил на внимание на ту проблему. И даже сказал: «Здесь очень важно не повторить ошибок, имевших место при передаче сельских лесов. В России 9 месяцев эта процедура практически не решалась, и процесс был заторможен и остановлен». Вот только в чей адрес был брошен этот упрёк, непонятно. Если в адрес глав субъектов федерации или региональных управленцев лесами, то они здесь ни при чём, поскольку не готовым к тому «процессу» оказалось, в первую очередь, как раз правительство России. И к реализации нового Лесного кодекса, если судить по реакции на мои вопросы представителей различных государственных, в том числе и лесохозяйственных структур, оно тоже не готово.

Сергей Колесников, депутат Государственной Думы РФ, оказался единственным человеком, который не стал осторожничать в словах, как другие. Не стал под благовидными предлогами откладывать разговор «на потом», дожидаясь, пока кто-то из высших должностных лиц первым даст оценку основополагающему для нашей лесной державы закону.

К главным достоинствам Лесного кодекса депутат отнёс, в частности, тот факт, что его принятием положен конец дискуссиям о возможной передаче лесного фонда в частную собственность. Второй важный, на его взгляд, фактор в том, что региональная, местная власть получает доступ к управлению лесным фондом на своей территории.

— Правда, не решено, как она будет управлять, — тут же оговаривается С. Колесников. — Дело в том, что финансы пока не запланированы. Механизм не разработан. Фактически это может привести к разрушению лесхозов как таковых. Боюсь, чтобы не получилось так же, как было с ветеринарной инспекцией, когда вовремя не было определено, откуда и какие деньги должны пойти на её содержание. Это тревожный звонок.

По мнению С. Колесникова, есть ещё целый «ряд существенных неувязок», которые не удалось разрешить в процессе депутатских слушаний и из-за которых Лесной кодекс может быть «не очень приязненно встречен в Совете Федерации и в президентской администрации». К их числу он относит, в частности, недостаточно прописанную процедуру восстановления лесных ресурсов и «право первой ночи» для дисциплинированных, добросовестных арендаторов, уже доказавших на практике способность эффективного использования и восстановления леса. В конкурсах на право аренды создаются равные условия как для хороших, так и для плохих лесопользователей, без учёта их предыдущей кредитной, лесной истории. А это, по мнению депутата, может привести к тому, что богатые, но непрофильные компании станут брать в аренду леса с целью заработать на их скрытой или открытой передаче в субаренду, либо нанимать субподрядчиков. Преференции, прописанные в кодексе, должны были бы иметь и компании, ведущие глубокую переработку древесины. Но этого в принятом законе нет «под предлогом того, что это должно быть в налоговом или таможенном кодексе».

— А Лесной кодекс — это же базовый кодекс, — говорит депутат. — Огромная отрасль, которая потенциально может стать второй по количеству приносимых нам, России, доходов в валюте. Мы его вводим сразу и на всей территории страны. Я, как учёный, считаю неправильным, если человека начинают сразу и активно лечить каким-нибудь новым лекарством без его предварительной апробации. Это всегда опасно.

В сентябре В. Рощупкин, рассказывая о проекте Лесного кодекса, сообщил, что за два года после его первого чтения было «переработано» более пяти с половиной тысяч замечаний и поправок. Он расценил как достоинство законопроекта и большое внимание к нему всего населения. А на мой взгляд, это, скорее, показатель некачественной подготовки документа и остроты борьбы лоббистских группировок за «свой вариант». Сергей Колесников не стал оспаривать эту точку зрения. Он заметил, что как раз это особенно опасно, поскольку может отодвинуть государственные, общенациональные интересы на второй план.