— За 11 месяцев этого года мы закупили в частном секторе почти 930 тонн молока, — говорит начальник Качугского сельхозуправления Михаил Иннокентьевич Жданов. — Национальный проект «Развитие АПК» здесь ни при чём. Мы и до появления этого документа серьёзно занимались сбором излишков у населения. Другое дело, что теперь, получив кредиты на расширение личного подворья, селяне смогут произвести больше продукции.

Сельские жители района заработали на продаже излишков около пяти миллионов рублей. В прошлом году к этому процессу подключились ООО «Бутаково», «Белоусово», «Краснояр», «Ключ». Но роль локомотива выполняет ОАО «Качугский маслозавод», на его долю приходится 39% закупок. На втором месте — крепкое и сильное хозяйство ООО «Анга». Оно закупило за 11 месяцев свыше 160 тонн молока у населения. Не изменило своей традиции и Качугское райпо, которое по сравнению с прошлым годом значительно увеличило сбор молочных излишков. А в целом по району прирост закупа молока у населения вырос на 55%.

Качугские подвижки должны вызывать особое удовлетворение у горожан. Ведь в районе производится особенно вкусное молоко. Отсюда и непревзойдённое качугское масло брало раньше начало. Теперь всё, что реализуется крестьянскими и коллективными хозяйствами, поступает на наш стол. Большинство сельхозпредприятий и ОАО «Качугский маслозавод» закупают молоко для Иркутского молкомбината, ООО «Бутаково» — для Ангарского.

В районе сложился постоянный контингент крестьян, которые в течение года сдают продукцию от своих бурёнок. Число их приближается к 330. Летом, когда надои значительно возрастают, количество «продавцов» увеличивается чуть ли не вдвое.

Какую же выгоду получили селяне, которые постоянно сдают излишки молока, и те, кто занимается этим в весенне-летнюю пору? По моим грубым подсчётам, каждый из первой категории получил за 11 месяцев прошлого года примерно 10,5 тысячи рублей, сдатчики второй категории имели свыше 4,5 тысячи рублей. В первом случае среднемесячный денежный доход не превысит и 900 рублей. По городским меркам, не такая уж большая сумма. Да и по отношению к размеру официальной средней зар-платы составляет чуть больше десяти процентов. И тем не менее это солидный приварок.

Значимость такого дохода возрастает в связи с тем, что иные очень крупные сельхоз-предприятия распались, люди остались без постоянного заработка. Другие большие хозяйства сократили производство в несколько раз и одновременно вынуждены были резко сократить число работников.

Рассказываю об этом и вижу довольные лица своих оппонентов. Нередко во время различных дискуссий в ответ на сетования о развале аграрного сектора они выдвигают несокрушимые, как им кажется, аргументы. «Да, общественное животноводство рухнуло, — соглашаются они, — но посмотрите, сколько скота у населения». И вот пример Качуга как будто явился подтверждением их слов. Качугская модель словно показывает, что неработающие крестьяне, занимаясь личным подворьем, не только обеспечивают себя мясом и молоком, картошкой и овощами, но могут ещё иметь денежное вознаграждение за постоянно сдаваемую продукцию. Но прежде чем делать выводы, давайте разберёмся в том, что такое личное подсобное хозяйство, какую роль оно призвано играть.

Безусловно, во время рыночных реформ поголовье скота в личном подворье выросло значительно. На конец 1991 года ЛПХ области и округа держали около 207 тысяч голов крупного рогатого скота (КРС), а в 2005-м, по моим расчётам, количество скота в личном подсобном хозяйстве (ЛПХ) увеличилось до 240 тысяч голов. Раньше, при социализме, население имело 90 тысяч коров; к прошлому году количество их зашкалило за 130 тысяч, рост 44%. Хуже дело обстоит со свиньями. Почти вдвое сократилось число их в личных стайках. Одна из главных причин этого — резкое падение производства зерна в нашей области. К тому же при советской власти в колхозах и совхозах зерно выдавалось в качестве натуроплаты, продавалось своим работникам по низким ценам, выдачей зерна стимулировалась работа механизаторов на вспашке зяби и уборке колосовых. Словом, без хлеба деревня не сидела тогда.

Так почему же в советское время в ЛПХ было меньше скота? В самом деле, кто мешал держать всем овечек, коров? Ведь за исключением непродолжительного периода, когда Хрущёв ввёл ограничения на домашнюю живность, каких-либо серьёзных административных мер не предпринималось. К тому же после того, как Хрущёва сняли со всех высоких постов, его неумные решения и указания были аннулированы. Кое-что это дало. С 1961 года по 1966-й произошло значительное увеличение числа крупного рогатого скота и свиней на подворье частников, соответственно на 11% и 8%. А поголовье овец и коз сократилось чуть ли не на треть. Уменьшилось и количество коров. В дальнейшем в целом по стране шло плавное сокращение домашней живности.

Надо полагать, что некоторое угасание интереса к «личной ферме» происходило в связи с повышением жизненного уровня селян. Так, в 1965 среднемесячная зарплата по сельскому хозяйству составила 75 рублей, в 1970 — 101, а в 1980 — уже 149,2 рубля. Вспомним, что в то время нам хватало где-то копеек восьмидесяти, чтобы сытно пообедать в городской столовой, а в деревне можно было и за полтинник до отвала поесть. Повышались пенсии; медицинское обслуживание, образование были бесплатными; квартплата низкая, тарифы на проезд в городском, междугородном, железнодорожном транспорте невысокие.

В то время росло благосостояние не только селян, но и горожан, что порождало новые проблемы. Начали возникать сложности с обеспечением мясными и молочными продуктами. На некоторые из них в Иркутске вводилась талонная система обеспечения, чтобы каждый мог приобрести в магазине свой килограмм мяса или колбасы, определённое количество сливочного масла. В торговых точках областной потребкооперации цена была выше вдвое, мясо и колбаса стоили пять рублей, но мы почему-то не торопились идти туда. Вот и на рынке мясная продукция продавалась по той же цене.

В начале 80-х серьёзный прорыв в продовольственном обеспечении делает Омская область, которая самое большое внимание уделяет развитию ЛПХ. Очевидно, сказались и другие меры, но тогда мы больше говорили про укрепление личного подворья. После того как в Иркутской области обновилось партийное руководство и к власти пришла команда Ситникова — Ковальчука, агропром стал развиваться в нескольких направлениях: укрепление слабых звеньев колхозов и совхозов, усиление материально-технической базы и развитие личного подсобного хозяйства. Кстати, Алексей Максимович Ковальчук до того, как возглавил Иркутский облисполком, работал секретарём Омского обкома КПСС по сельскому хозяйству. Так что он имел определённый опыт по развитию личного подсобного хозяйства.

Помню, как возмущались и недоумевали специалисты облсельхозуправления, когда получили задание облисполкома разработать мероприятие по обеспечению населения молодняком скота, свиней и птицы. Были названы конкретные цифры. Они казались им чрезвычайно высокими. К середине лета поручение всё-таки было выполнено. На следующий год цифры выросли, но слов недоумения почти не раздавалось, а дело пошло быстрее. В 1988 году Усольский свинокомплекс и свиноводческие совхозы, птицефабрики, колхозы и совхозы области продали населению 86,6 тысячи поросят, 370 тысяч цыплят, продали частникам 16 тысяч голов крупного рогатого скота, прежде всего, конечно, молодняка. Эти цифры говорят о том, что областные и местные власти ни в коей мере не зажимали личное подворье, наоборот, проявляли заботу о нём, и та забота была не декларативной, а конкретной. В конечном счёте в 12-й пятилетке по сравнению с 11-й численность крупного рогатого скота у населения увеличилась на 6%, овец и коз — на 10% и т.д.

Однако и деревенский человек всё больше привыкал к комфорту, всё сильнее дорожил своим временем, всё больше тянулся к культуре и знаниям. Только этим я могу объяснить факты иного рода. В 1990 году, по данным областного управления статистики, 32% хозяйств населения сельской местности не имели никаких видов скота, 50% ЛПХ не имели крупного рогатого скота и свиней, 59% не держали коров. И это несмотря на то, что к тому времени хозяйства уже отработали и систему обеспечения грубыми кормами, в частности зелёнкой. Колхоз или совхоз сеял для частников однолетние травы, косил, а уж сгрести да домой привезти сено особого труда не составляло. Но колхозники, работники совхозов трудились на производстве с большим напряжением, получая приличную зарплату. Например, в том же 1990 году среднемесячная зарплата в сельском хозяйстве нашей области составила 343 рубля. Имея такие доходы, в иной семье, и прежде всего в молодой, рассуждали: зачем горбатиться на двух работах, когда можно купить стегно от коровы у соседа, а молоко брать у родителей?

Правда, выборочное обследование показало, что в 1990 году совокупный доход в среднем на семью колхозника составил 8305 рублей. Доля заработной платы в общем доходе этой семьи — 60,1%. То есть почти 40% дохода приносило им личное подсобное хозяйство. Не надо удивляться той цифре. Сюда входит стоимость выращенного для себя и рынка картофеля, овощей, а у других и надоенного от своей Звёздочки молока, выращенного кабанчика и т.д.

Итак, ЛПХ в советское время функционировали как подсобное производство. В 1990 году сельхозпред-приятия произвели свыше 72% продукции, а ЛПХ — почти 28%. Наибольший их вклад был в обеспечении горожан картофелем и овощами, то есть наиболее трудоёмкой продукцией. Отрадно, что в 12-й пятилетке производство мяса по области выросло по сравнению с предыдущей пятилеткой почти на 21%. Значительный вклад внесли колхозы, совхозы и другие госхозяйства. По этой категории сельхозпроизводителей прирост составил 26%. То есть каждый год они прибавляли 5,2%.

Более впечатляющими являются показатели заготовок. Увеличение заготовок мяса (в живом весе) в 12-й пятилетке по сравнению с предыдущей превысило 34%.

По моим расчётам в XI пятилетке (я не претендую на абсолютную достоверность), область производила мяса вдвое меньше в расчёте на человека, чем предусматривалось медицинскими нормами потребления. Нехватка продукции восполнялась за счёт завоза из других регионов. Но и этого количества было недостаточно. Кстати, даже в 12-й пятилетке мы потребляли 39% завозного мяса и мясопродуктов. Но при этом значительные темпы роста производства объясняются не только тем, что новая областная власть самое серьёзное внимание обратила на личное подсобное хозяйство. Были определены болевые точки агропромышленного комплекса и предприняты меры по их устранению.

Вспомним о некоторых достижениях. Это прежде всего строительство воловен (помещений для доращивания и откорма скота; впрочем, иные хозяйства под этой маркой строили молочные фермы, телятники, что тоже лишь на пользу делу шло). Создавались сенные сараи, то есть помещения для хранения сена с искусственным вентилированием. На фермах создавались Дома животноводов, которые предоставляли различные бытовые и социальные услуги труженикам ферм. Регулярно проводились т.н. хозрасчётные пятницы, где рядовые труженики вместе со специалистами анализировали экономические итоги работы. Большие средства были выделены на решение соцальных проблем на селе. Именно в ту пору была поставлена задача каждому колхозу и совхозу строить не менее 20 квартир в год. К этой работе были подключены самые различные промышленные и городские организации, причём не только строительные. Ветераны, видя такие перемены, говорили: «Сейчас что не работать, вся область судьбой села озабочена». Словом, моральный климат значительно улучшился. Так было. Отсюда и значительный рост производства ряда сельхозпродуктов. А теперь о дефиците и очередях. Они появились в то время, когда всерьёз заговорили о переходе к рынку.

«В 1990 году положение с продовольствием усугубилось, — признавало областное управление статистики в одном из своих документов («Экономическое и социальное положение Иркутской области в 12 пятилетке»). — Сократились поставки по рыночному фонду из государственных ресурсов многих видов продуктов питания: овощных консервов — вдвое, молочных продуктов и маргарина — на 16%, мясных продуктов, яиц, сахара, макаронных изделий на — 4-6%. Проведённое экспресс-обследование в 16 магазинах г. Иркутска выявило убогость их ассортимента. Ни в одном из магазинов в день обследования, 7 декабря 1990 г., не было в продаже животного и растительного масла, маргарина, сыра, яиц, крупы. Лишь в одном магазине продавалась соль, в двух — крупа, в трёх — макаронные изделия по договорной цене».

«Трудно назвать товар, который не являлся бы дефицитом, — честно признавали в том документе работники облстатуправления. — В свободной продаже имеется лишь не пользующийся спросом чай турецкий, отдельные виды консервов овощных и фруктово-ягодных /соки/ по договорной цене, салат из морской капусты и некоторые другие. Резкое увеличение спроса на товары было спровоцировано заявлением правительства о предстоящем переходе к рыночной экономике, что у населения ассоциируется с повышением цен. Пик реализации отдельных продуктов длительного хранения пришёлся на второй квартал 1990 года… Население приобрело муки на 64% больше, чем в апреле-мае 1989 года, крупы и бобовых — на 42, макаронных изделий — на 47%. … Магазин №1 Кировского продторга за день продал 3,5 тонны маргарина и 10 тонн соли, чего прежде хватило бы на 2 месяца торговли». Это лишь частичное изложение документа, но и оно достаточно характеризует психологическое состояние общества.

Несмотря на все эти сложности, село и в 1990 году работало напряжённо, хотя по погодным условиям лето выдалось далеко не лучшее. Произошло весьма значительное сокращение производство зерна, овощей и картофеля. Однако по мясу, молоку, яйцам и шерсти удалось сохранить более высокие темпы производства, чем в среднем за 12-ю пятилетку. Но, к великому сожалению, далеко не всё зависит от трудов и намерений крестьянства. Больше того, не приходится ли сейчас расплачиваться ему за свою преданность земле? Об этом — в следующей статье.

Фото Николая БРИЛЯ