Современная медицина, в частности — кардиохирургия, этому научилась. Та же статистика свидетельствует: более 90% сердечных пороков сегодня успешно коррегируются. Иными словами, после оперативного вмешательства восстанавливается анатомия сердца. И человек, словно рождённый заново, живёт отведённый ему век. Той же практикой доказано: лучше всего проводить необходимую коррекцию в детском возрасте. Говоря словами заведующего отделением кардиохирургии областной клинической больницы профессора Юрия Всеволодовича Желтовского, «акцент сейчас в детской кардиохирургии смещается на маленький возраст».

Иркутские кардиохирурги всегда шли в ногу со временем. Если проследить возрастной ценз их пациентов в разрезе времени, то можно убедиться: среди их пациентов ребят до трёх лет стало в несколько раз больше. По счастью, большая часть врождённых сердечных аномалий у малышей относится, как говорят сами хирурги, к так называемым «простым» порокам, представляющим собой какой-то один дефект в маленьких сердцах. И методика оперативных вмешательств в таких случаях надёжно освоена. Не составила исключения и операция, успешно проведённая чуть больше месяца назад двадцатидневной недоношенной малышке в Иркутском городском перинатальном центре.

Лизавета

Девочка эта, едва отбывшая в материнском чреве половину положенного природой срока, и прооперировавший её кардиохирург Владимир Николаевич Медведев стали тогда героями множества газетных публикаций и телевизионных репортажей. Неважно, что, по замечанию самого Медведева, «фактически сердца он не трогал, оперировал рядом с ним — на магистральных сосудах». Главное: в истории иркутской кардиохирургии открыта новая страница. В Приангарье, в отличие от мировой практики, до этого не было случая, чтобы недоношенный малыш оперировался там, где он родился. Собственно, это был единственный выход из трагически складывающейся в конце января ситуации. Существо, появившееся намного раньше положенного времени, весившее немногим более полукилограмма, было нетранспортабельно. Малейшее смещение трубочки аппарата искусственной вентиляции лёгких (оно и дышать-то самостоятельно не умело); или намёк на колебания температуры — и теплящийся огонёк тотчас бы угас. А он не только не померк, но, наоборот, окреп и стал надёжнее: следствие оптимально возможного и единственно допустимого решения. Девочка живёт; набирает вес и прибавляет в росте. Родители нарекли её Елизаветой. А для неонатологов Иркутского городского перинатального центра, выхаживающих её, она стала «нашей Лизаветой».

Такова, в добрый час, счастливая развязка этой истории. Но что если раскрутить ленту вспять? Вернуться к самым первым её кадрам? Городской перинатальный центр специализируется на оказании помощи именно при преждевременных родах. Нет, конечно, в нём появляются на свет и благополучные малыши (в прошлом году — около 4 тысяч маленьких иркутян родились именно в роддоме на улице Бограда), но всё же, как говорит главврач перинатального центра Ирина Всеволодовна Ежова, «мы принимаем женщин с тяжёлым акушерским анамнезом, и к нам везут неблагополучные роды со всего Иркутска».

Так что рано или поздно такая вот «наша Лизавета» должна была здесь появиться. Она и появилась с неуспевшим закрыться так называемым Боталовым протоком, в котором венозная кровь смешивается с артериальной. Оставить его открытым — потерять ребёнка, который погибнет от гипоксии. Появись девчушка на свет в назначенный природой срок, возможно, эта беда прошла бы стороной. С первым её земным вздохом проток бы «закрылся» сам собой. Но что случилось, то случилось. Лизавету неонатологи ни на час не упускали из виду. Смотрели ультразвуком её сердечко размером (как потом скажет Владимир Николаевич Медведев) не больше грецкого ореха; записывали кардиограмму; делали рентген. Возможно, надеялись на чудо. Но его не было. Шёл двадцатый день земного существования; проток не закрывался. Каждый час приближал её к небытию. И неонатологи обратились к кардиохирургам. Вот с этого момента слово Юрию Всеволодовичу Желтовскому:

— Мы все вместе (он имеет в виду своих коллег-кардиохирургов) всесторонне обсудили этот случай. И, взвесив все шансы, пришли к общему заключению: по жизненным показаниям оперировать нужно именно там, на улице Бограда. Владимир Николаевич Медведев поехал и прооперировал.

Кардиохирург Медведев уточняет детали:

— Меня сначала пригласили на консультацию. Я порекомендовал испробовать медикаментозное лечение — есть препараты, стимулирующие закрытие Боталова протока в течение трёх суток. Ввели. Не помогло. Тогда стало ясно — только операция! И только на месте, в роддоме. Как оперируются такие проблемные малыши во всём цивилизованном мире.

Вот таким получился коллективный рассказ всех действующих лиц этой истории. У которой, между прочим, помимо медицинского, есть ещё и нравственный аспект. Умолчать о нём грех.

— Я благодарю Бога, — сказала Ирина Всеволодовна Ежова, — что мы живём в России, где пока ещё не всё измеряется деньгами. Потому что, если говорить о деньгах, то спасение Лизаветы — просто бешеные суммы. А кардио-хирурги приехали к нам абсолютно безвозмездно. Ни из кармана городского перинатального центра, ни, тем более, из кармана её родителей не ушло ни копейки. Мы можем благодарить их только словами.

Трудная дилемма

Да, это правда: история спасения одной недоношенной девочки высветила не только техническую, не только профессиональную, но и этическую сторону проблемы. Конечно, благодаря действующей в Приангарье целевой программе «Мать и дитя», благодаря идущим с прошлого года в перинатальный центр родовым сертификатам удалось так оснастить его отделение интенсивной терапии и реанимации, что в нём можно отныне проводить высокотехнологичные операции. Только в минувшем году здесь появилось пять новых современных аппаратов искусственной вентиляции лёгких, один из которых и дышал за «нашу Лизавету». Не так и давно неонатологи могли гарантировать жизнь новорождённым весом до двух с половиной килограммов, потом — до полутора килограмма. Сегодня они «спустились до килограмма и ниже». История Лизаветы — тому подтвержение. Как говорят сами неонатологи перинатального центра на улице Бограда, они могут сегодня «вытягивать наиболее незащищённых, недоношенных детей».

Но… стоит ли? Ирина Всеволодовна Ежова признаётся:

— Этот вопрос мы слышим чаще, чем нам того хочется. Очевидно, у людей, его задающих, особый калькулятор, и они на нём подсчитывают даже то, что счёту не поддаётся. Сколько стоит в рублях благородный порыв и помощь кардихирургов областной клинической больницы? Во что обходятся наши еженощные и ежедневные бдения у кювезов таких проблемных малышей, готовых оставить мир, не узнав его? Перед ними весы, на одной чаше которых немалые деньги, а на другой — что? «Всего лишь» едва начавшаяся, колеблющаяся на семи ветрах, полностью зависимая от их «бухгалтерии» жизнь…

Что правда, то правда. Если уж по самому большому счёту, то дилемма — быть или не быть новому человеку, жить ему или не жить — ставит перед нравственным выбором каждого врача, причастного к первым часам, дням и неделям малыша. Да разве только его, а не всех нас?

В отделении интенсивной терапии и реанимации перинатального центра на улице Бограда все стены увешаны фотографиями малышей. Не таких, какими они пришли в этот мир: абсолютно беспомощными и даже жалкими. А такими, какими стали спустя месяцы. И даже годы. Ирина Всеволодовна — дословно:

— Их к нам приносят в шапочках, в ползунках, с цветами и воздушными шариками. Некоторые приходят своими ножками. Мы прослеживаем путь таких ребятишек. Так спрашивается, почему мы не можем дать им шанс? В спасении нашей Лизаветы принимала участие масса людей: специализированная кардиохирургическая бригада областной взрослой клинической больницы, анестезиологи из детской, Ивано-Матрёнинской, наши неонатологи. Никто из них ни разу не усомнился в необходимости того, что делает. И девочку спасли. Врач всегда должен принимать решение в пользу пациента, даже такого крохотного и беспомощного, как Лизавета.

28 минут… и вся жизнь

Кардиохирург Владимир Николаевич Медведев на вопрос «а стоит ли?» ответил, возможно, не столь эмоционально, но конкретно и обстоятельно:

— Общая стратегия сердечно-сосудистой хирургии в мире: дети с пороками сердца должны оперироваться чем раньше, тем лучше. В прошлом году в нашем отделении среди прооперированных ребят — половина малышей до трёх лет.

Сидим с ним в ординаторской кардиохирургического отделения областной клинической больницы. Он только из операционной — устранял у годовалого мальчишки такой же, как у «нашей Лизаветы», врождённый порок. Говорит: «От разреза до ушива — 28 минут. Такие операции нужно делать быстро». А я мысленно продолжаю: 28 минут и… весь предназначенный этому годовалому пациенту кардиохирурга Медведева земной путь.

Вообще-то в официальном перечне медицинских специальностей детская кардиохирургия не значится. Есть одна, общая — сердечно-сосудистая хирургия. Но после диплома каждый, как он выразился, «всё-таки выбирает свой раздел».

— И вы сделали свой выбор в пользу врождённых пороков у детей?

— Да, я закончил Иркутский мединститут в 1986 году. Но ещё в студенчестве ночами дежурил в кардиореанимации. После института предложили ординатуру по хирургии. Тогда не было у нас специализации по кардиохирургии, просто — ординатура по хирургии. Но в пору моего студенчества работал в Иркутском мединституте Всеволод Иванович Астафьев. А он организовал в областной больнице, на своей кафедре, кардиохирургический центр. И я шёл в ординатуру, мечтая о кардиохирургии. Как только я начал самостоятельно оперировать, предпочтение отдавал врождённым порокам у детей. И по сей день занимаюсь этим.

Узнаю знакомую интонацию. Фактически все, кого в студенчестве пестовал Всеволод Иванович Астафьев, рисковый экспериментатор, одержимый хирургией человек: Юрий Желтовский, Евгений Григорьев, Владимир Носков, Владимир Подкаменный, — достигли высочайшего уровня профессионализма. Владимир Николаевич Медведев — из этой же плеяды. Смотрю на его руки, не изнеженные, не холёные, а большие, сильные. Представляю крохотные живые комочки в полной их власти. То ли на «всего 28 минут», то ли на куда более долгое время, продиктованное ходом операции. Конечно, глупо было, но всё-таки спросила, не страшно ли ему иметь дело с такими крохами. Но ответил он серьёзно и вполне искренне:

— Страшно было, когда только начинал их оперировать. Нужно было научиться переступать через психологический барьер: некоторые из груднячков умещались на моей ладони. Со временем не то, чтобы привык. Привыкнуть к такому невозможно, хотя бы потому, что каждый ребёнок, которого оперируешь, — наособицу. Скорее, я адаптировался к стрессовым ситуациям. В конце концов, такова моя работа. И думать я обязан о задаче, которую я должен решить с минимальным для малыша риском.

В хирургии нет задачника, на последней странице которого можно найти подсказку. Вместо него — жёстко лимитированное минутами (иногда часами) время, в которое необходимо уложиться, чтобы найти ответ, гарантирующий ребёнку жизнь. За два последних года Владимир Николаевич Медведев решил более двухсот таких «задачек», прооперировав детей, как он выразился, «на своей базе».

На подселении

И база эта — отделение кардиохирургии в областной клинической больнице. Другой, специально «подогнанной» под нужды маленьких пациентов, пока у нас нет. Это при том, что сегодня две трети детей, нуждающихся по жизненным показаниям в оперативном вмешательстве кардиохирургов, оперируется в Иркутске. И только одна треть маленьких «сердечников» направляется в Новосибирск. Между прочим, относительно недавно пропорция была обратной. Вот вам и задача пока со многими неизвестными. Юрий Всеволодович Желтовский сформулировал её так: «Вопрос о детской кардиохирургии — не только медицинский, но и социальный. Потому что дети, которым необходима операция на сердце, родились в нашей области и будут здесь жить. Поэтому решается вопрос не только о четырёх детских койках в реанимации, но и о создании отделения детской кардиохирургии в рамках нашего центра».

Всё логично. Создавать «детскую» базу нужно там, где работают кардиохирурги высочайшей квалификации, одними из первых в России, ещё в середине семидесятых годов прошлого века, начавшие оперировать на открытом сердце. Развернуть детские кардиохирургические койки сподручнее там, где уже есть современное диагностическое оборудование, на котором удобно «смотреть» даже самых крохотных пациентов. Их и везут со всего Приангарья именно сюда, во взрослую кардиохирургию областной клинической больницы, на консультацию к ведущим нашим детским докторам: к главному кардиологу области Людмиле Владимировне Брегель, к кардиохирургу Владимиру Николаевичу Медведеву, к опытнейшему эхокардиографисту Владимиру Михайловичу Субботину. Так стоит ли искать другую «жилплощадь», если даже первичное оснащение центра такого профиля тянет никак не меньше, чем на 5 миллионов долларов? А тут — во взрослой, давно и надёжно зарекомендовавшей себя кардиохирургии — уже запланированы четыре реанимационные койки для новорождённых малышей, и сами операционные оснащены как того требует время и диктуют высокие медицинские технологии.

Кажется, лучшего места «прописки» для детской кардиохирургии не найти. Если бы только не знать, какая теснота во взрослом, всего на 50 коек, отделении; если бы не видеть его запущенных, не ремонтировавшихся более 20 лет стен! Об этом больно говорить: высочайшая степень сложности операций, идущих в кардиохирургическом отделении областной клинической больницы, и столь неприглядное его существование. Но этому впору и поразиться: большинство доношенных детей с врождёнными пороками сердца (те самые две трети), сегодня оперируются именно здесь. Но после операции: ребячья палата рядом со взрослой; одна медсестра на больших и маленьких; одна на весь блок санитарка. И один счастливый билет, который должен выпасть на долю каждого малыша даже в таких условиях.

Пока детская кардиохирургия «на подселении» у взрослой. Летом вроде бы должно всё измениться: на её новоселье из бюджета области выделены 5 миллионов рублей. Дело за «малым» — найти во взрослой областной клинической больнице такую площадь, на которой детская кардиохирургия почувствовала бы себя щедрой хозяйкой, способной подарить даже самому слабому существу шанс на жизнь.

День рождения

Подобный полученному Лизаветой в Иркутском городском перинатальном центре. В день, когда ей исполнился месяц, 9 февраля, там же, на улице Бограда, появилась на свет другая девчонка. Шестимесячная, весом чуть более полукилограмма, с открытым Боталовым протоком. Словом, с теми же проблемами, что были у Лизаветы. И с той же надеждой на спасение…

Оперировать её будет Владимир Николаевич Медведев.