Я ни о чём таком не думал, но как будто предчувствие нехорошее остановило меня: не было настроения идти в этот день на юбилей в Дом актёра. А наутро ждал такси, чтобы ехать на «иголки», и тут позвонила Лена Мазуренко. Тяжёлая весть. От врача я поехал в театральное училище, куда заранее меня приглашали на конкурс по случаю праздника. Жизнь-то продолжается. Но первым делом поднял весь
зал — минуту молчания объявил, что-то говорил там…

Сейчас не нахожу слов. Месяц назад я нацарапал левой рукой письмо. Что не работаю, на сцену не выхожу и книжку не закончил. Это ведь он меня подтолкнул писать, когда я был в Театре сатиры. Послал ему домой, но ответа не было. Хотя по газетам следил, вроде лучше он себя после Китая чувствовал, по снимку судя…

Ушёл последний мой друг с курса. Мы познакомились 60 лет назад, в 1946 году. Это был первый послевоенный набор в Щукинское театральное училище. Мой номер был 926 — столько народу хлынуло поступать, многие в гимнастёрках с орденами и медалями, среди фронтовиков и Юра Катин-Ярцев. Он раньше всех из курсовых друзей нас покинул, потом Серёжа Евлахов, Ванечка Бобылёв из Перми, тоже народный, Ролан Быков, учившийся курсом младше, но льнувший к нам. И вот теперь — Миша, в мир театра подавшийся из городка Тара, что в четырёхстах километрах от Омска, где он учился в какой-то студии и даже выходил на омскую сцену.

Вчера, изменив телепрограмму, показали киноленту «Ворошиловский стрелок». Я не мог смотреть…

Помню до деталей последние свои встречи с ним. На вручение Государственной премии мы рано приехали, нам предложили по брусчатке прогуляться. Корреспонденты увязались, щёлкали: Ульянов встретил друга юности. Они наконец отстали, а Миша мне: «Можно буду держаться за тебя?». Прошли метров пять-семь, попросил отдохнуть. Постояли. Чуть ещё прошли, он вдруг засеменил, мелкие такие шажки: топ, топ, топ. Опять постояли. Неудобно было спрашивать, что с ним. А второй раз его привезли в Театр Наций, где наш театр по пути в Болгарию сыграл, несмотря на ремонт здания, «Поминальную молитву». Вижу: по длинному коридору такими же частыми шажками семенит Мишка, я побежал навстречу. Обнялись. В антракте он извинился, что неважно себя чувствует, мы тепло простились, поцеловались. А когда мне вручали «Золотую маску» — национальную премию, он за границей был, но поздравил и телеграммой, и письмом на развёрнутой открытке.

А сколько он при мне сделал как руководитель СТД! Я у него клянчил каждый раз деньжат для покупки квартир актёрам, и вот возвращаюсь в Иркутск, а обещанные суммы уже здесь, переведены. Во всём велик был, во всём…

Единственное, что сейчас буду делать, — перечитывать его книги. Последнюю он назвал «Моя профессия». В моей рукописи «Учителя и ученики» набросок черновой о нём уже есть. Надеюсь книгу завершить. В память и о нём, безусловно.