(Окончание. Начало в предыдущем номере «ВСП»)

Как и в Катангском районе, в Бодайбинском обитает 5-6 тысяч диких северных оленей. Промышленно-техногенное воздействие здесь ещё более сильное (драги, золотодобывающие артели), но места малолюдны, пространства огромны. Это пока и спасает оленя от истребления.

Помогает ему выжить и сложный рельеф местности. Есть где кормиться, есть где укрыться от браконьеров и волков.

Летом бодайбинские олени сосредотачиваются в гольцевом и полугольцевом поясе Патомского и Северо-Байкальского нагорий, а также в северной части Байкальского хребта. Здешние горно-таёжные леса и горные тундры, как и у тофаларских оленей, — места их любимых пастбищ.

Зимуют они традиционно в долинах рек Витим, Большой и Малый Патом, Мамакан, Мама, Чуя и их притоков.

Бодайбинский коопзверо-промхоз на совершенно законных основаниях добывает в год примерно 70-80 диких северных оленей. В отдельные годы — до 100. Мясо продаёт местному населению, что служит людям хорошим подспорьем в небогатом зимнем пищевом рационе.

Что увидел студент Яковлев?

В третьей территориальной группе, Ангаро-Ленской, по учётным данным на начало 2007 г., было зафиксировано 4,9 тыс. особей таёжного северного оленя. Ситуация здесь во многом напоминает картину на севере и юге области. Тот же пресс человека на природу, то же техногенное давление и перерезанные многовековые миграционные пути.

Главный специалист-эксперт охотнадзора Юрий Яковлев вспоминает, что студентом проходил в 1970 г. производственную практику в этих местах. Говорит, что раньше олени, пасущиеся летом и спасающиеся от гнуса на склонах Байкальского хребта, могли без проблем мигрировать на более благоприятные зимой малоснежные площадки в Казачинско-Ленском, Качугском, Жигаловском и других районах. А теперь нет. Мешают рукотворные преграды.

— В 70-е в долине реки Ханды (приток Киренги) наблюдались большие скопления оленей на зимовках, — вспоминает мой собеседник. — Животные подходили сюда где-то в конце февраля — начале марта. Мы вели их учёт. Насчитывали до 500-600 голов.

Эвенки из близлежащего посёлка Вершина Ханды, по рассказу Яковлева, во многом жили за счёт добычи оленей. Часть мяса оставляли себе, часть сдавали государству.

Но потом, со строительством БАМа, автодорог, посёлков лесозаготовителей ситуация с миграцией оленей со склонов Байкальского хребта крайне осложнилась.

— Когда мы делали в начале 90-х, а затем в 2004-м очередной авиаучёт диких северных оленей, то насчитали в окрестностях посёлка Вершина Ханды не более 100 голов. То есть меньше в 5-6 раз, — заключил Яковлев. — Браконьеры тут тоже постарались.

В 2006 г. охотнадзор выявил 6 случаев незаконной добычи оленя… на всей территории Иркутской области. Конечно, цифра эта нереальная. Знатоки тайги считают, что браконьеры отстреливают ежегодно по области не менее 200-300 оленей. Просто «двуногие волки» редко попадаются на глаза госинспекторам в безлюдных отдалённых местах.

Когда работники регионального управления Россельхознадзора вышли с идеей организовать в Жигаловском районе Чиканский заказник, включить его в «Схему развития и размещения особо охраняемых природных территорий Иркутской области», то исходили и из понимания этой угрозы.

Но в первую очередь, конечно, ставилась задача оградить животных от негативного влияния со стороны Ковыкты, расположенной рядом. Подготовка к эксплуатации этого крупного газоконденсатного месторождения идёт полным ходом. Строительство трубопровода уже началось. Так что организация Чиканского заказника — мера свое-временная. Упреждающая. Он будет комплексным, для всех видов копытных, а не только для северного оленя.

Наш печальный советский, а затем российский опыт показал также, что огромную угрозу диким животным несут при создании подобных крупных производств не только резко возрастающие техногенные воздействия на природу, но и люди, работающие там. Они приезжают отовсюду, со всех уголков страны, и любят бесконтрольно пострелять в тайге. Не все, конечно, но желающих много. Их чрезмерную охотничью «удаль» надо сразу же пресекать, ставить в рамки закона.

Браконьеры по совместительству

Главный специалист-эксперт охотнадзора Владимир Зырин побывал в начале этого года в Жигаловском районе с инспекцией. И ещё раз убедился, что правы местные жители, направившие недавно в адрес губернатора Иркутской области Александра Тишанина тревожное письмо с просьбой вмешаться, помочь в сохранении среды обитания и ресурсов охотничьих животных в зоне Ковыктинского месторождения. Потому как не всё там ладно.

Народу сюда понаехало тьма-тьмущая. «Чужаки» никого в охотугодьях не боятся, никакие запреты не соблюдают. На базах, где они временно живут, сплошь и рядом в открытую стоят коптильни с мясом незаконно добытых изюбрей, северных оленей, лосей, кабарги, косули.

Контролирующие районные органы выявляют коптильни, требуют их ликвидировать. Но на другой день те дымят снова.

Браконьеры пользуются тем, что построенная вдоль газопровода автодорога Магистральный — Жигалово перерезала пути миграции копытных в места их зимовок и к природным солончакам. Насыпают рядом со своими базами искусственные солончаки-приманки. Ночью зверей подкарауливают и убивают.

Буровики и строители взяли моду держать в местах проживания огромные своры собак без привязи. Полуодичавшие псы рыскают по охотугодьям и давят любую попавшуюся им дичь.

В телефонном разговоре со мной руководитель Жигаловского районного охотнадзора Виктор Чернов сообщил:

— Мы вынуждены отстреливать бегающих в охотугодьях собак. На этой почве возникают со строителями-газовиками и работниками буровых вышек серьёзные конфликты. Они не хотят понимать, что находятся не в ничейной тайге. Что она является для местного населения кормилицей. Особенно при нынешней большой безработице.

Как зверю перейти автодорогу?

При строительстве круглогодичной скоростной автотрассы Магистральный — Жигалово возведение «звериных» переходов проектом даже не предусматривалось. Но жизнь показала, что это было серьёзной ошибкой. Восточно-Сибирская газовая компания попыталась своими силами её исправить. Попросила один из институтов разработать возможный вариант переходов.

Однако биологи, охотоведы, охотнадзор, специалисты Жигаловского зверопромхоза (самого крупного в районе охотпользователя) его забраковали.

Газовики предлагали проложить от участков леса к полотну дороги некие бетонно-гравийный полосы. Этакие пандусы-откосы. Им объяснили: это абсурд! Дикие животные «по бетонке» никогда не пойдут.

И предложили другой вариант.

Во-первых, залесить, как говорят специалисты, участки просеки на путях миграции копытных. То есть посадить заново деревья и кустарники, которые были неосмотрительно и недальновидно вырублены. Иными словами, максимально приблизить тайгу к полотну дороги, сузить открытое пространство.

Во-вторых, на каждом из 11 предполагаемых переходов разместить дорожные знаки, предупреждающие о нём и ограничивающие скорость. Ведь иномарки иной раз разгоняются здесь до 110-120 км.

В-третьих, установить на переходах стационарные контрольно-егерские посты. Иначе в эти места ринутся браконьеры. Руководители Жигаловского зверо-промхоза готовы даже своими силами создать такие контрольные посты. Построить для егерей будки. Им надо лишь немного помочь в приобретении нескольких патрульных машин, запчастей к ним и ГСМ.

— В Восточно-Сибирской газовой компании, надо отдать ей должное, с этими предложениями согласились, — сказал Владимир Зырин. — Готовы в складчину с другими пользователями автомагистрали, в первую очередь с разработчиком Ковыкты — компанией «РУСИА Петролеум», профинансировать возведение переходов.

Все ратующие за «звериные» переходы через автодорогу Магистральный — Жигалово сходятся во мнении, что необходимо, как воздух, специальное распоряжение губернатора. Дорога-то ведь областного подчинения. Область тоже должна внести в это благое дело свой финансовый вклад.

А пока возле неё наблюдается грустная картина. Дикие копытные ночью подходят к широченной просеке, долго двигаются вдоль неё и удаляются снова в глубь тайги.

— Владимир Михайлович, если переходы всё-таки не появятся, то чем это грозит зверям? Тем же диким северным оленям?

— Их массовой гибелью около трассы. Резким сокращением популяции.

Мне остаётся лишь добавить, что подобные «звериные» переходы уже давным-давно стали обыденным делом не только, скажем, в США, Канаде, Швеции или Норвегии, но и в европейской части России. Для сибиряков же это ноу-хау столетней давности по-прежнему в диковинку.

… А олени лучше!

Северный олень, действительно, животное уникальное. Даже тем, что у него, единственного из всех обитающих на планете видов оленей, рога носят как самцы, так и самки. Он способен достать корм из-под снега на глубине 120 см. Но всё-таки главное его достоинство — незаменимая помощь человеку.

Без северного оленя совершенно немыслимо представить жизнь коренных народов. Не только якутов, эвенков, чукчей, но и саянских тофов. Ни одно транспортное средство не пройдёт там, где пройдёт олень со своими широко расходящимися в стороны копытами. Эти изумительные чудо-копыта удерживают его на поверхности и тряских болотистых мест, и в глубоком снегу.

Ни одно другое животное в мире не способно полностью обеспечить человека едой, одеждой, обувью, только олень. Все знают: в сшитых из его шкуры унтах, камусах и кухлянках не страшен никакой мороз. Даже в городах, посёлках, а не только в тайге, зимой часто встречаешь на каждом шагу людей в оленьих камусах.

В последние годы мастера-обувщики наловчились шить камусы, зимние сапоги, ботинки из шкур лося, изюбря и даже коров. Но по качеству, носкости, форсу им далеко до оленьих. В общем, заменить нашего таёжного рогатого аборигена некем.

Да и надо ли?

Оленьи рога тоже не пропадают. Используются как охотничий трофей, идут на сувениры и применяются в медицине.

В минувшем охотничьем сезоне Москва установила лимит на добычу таёжного северного оленя в Иркутской области не более 500 голов. Охотнадзор выдал на этом основании 457 лицензий. Но добыто было меньше — 296 оленей.

Мясо у этого копытного особенное — диетическое, вкусное, полезное.

И ещё одно преимущество: олень — животное стадное. Это означает, что не так уж и сложно поддерживать его численность на приемлемом, на безопасном для воспроизводства уровне. Чтобы и промысел процветал, и популяция не исчезла.

Было бы желание. И были бы «закреплённые» за ним особые территории, не доступные как для нечестных хозяйственников, так и для жадных охотников.