Беседовала Елена ТРИФОНОВА

В Спасской церкви по выходным — ангельское пение и запах ладана. Служба идёт. С января этого года после долгих лет службы были возобновлены. Настоятелем храма стал отец Александр Беломестных.

Люди верующие и неверующие похожи только внешне. То, что непостижимо для одного, естественно для другого. Спортсмен, комсомолец, ветеран войны в Афганистане, чиновник областной администрации Александр Беломестных похож и не похож на иерея отца Александра. Первый рвался в бой с ветряными мельницами, выступал со скандальными предложениями запретить аборты и въезд китайских мигрантов, а второй, вспоминая об этом, только тихо улыбается.

«Отец Александр, помните, вы закон о нравственности принять хотели. Как же теперь?» — «Молодой был, горячий. Ничего этого не нужно. Господь лучше нас всё управит». Он ни о чём не жалеет, ни на кого не имеет обид и признаётся, что давно хотел уйти в храм, не священником даже, просто что-нибудь делать. Но губернатор Борис Говорин не отпускал, да и Владыка Вадим долго не благословлял, говорил, что и во власти нужны православные люди.

Последняя должность Александра Беломестных — руководитель службы протокола губернатора. По мирским меркам, довольно высокая ступенька в карьере чиновника. Но он признаётся, что стал тяготиться такой работой. «Лукавить приходилось, лицемерить, да и вообще, стал чувствовать свою ненужность. А в храме я такой, какой есть. Перед Богом притворяться не надо». Отец Александр — смелый человек, и с этим не поспоришь. Мало кто способен бросить всё и пойти за своей верой до конца. Поэтому он сегодня в мире с Богом и с собой, и, глядя на него, кажется, вот-вот поймёшь что-то важное. Но понять нельзя, можно обрести, пройдя свой путь. В какой-то момент у Александра Беломестных всё сошлось, и в июле прошлого года он был рукоположен в диаконы, затем через месяц — в иереи.

— Отец Александр, на священника, кажется, учиться нужно. А вы как же?

— Не сам человек приходит в храм. Господь приводит. Я глубоко убеждён, что так было, с мирской точки зрения, предначертано, а с религиозной — Господь меня сам привёл в храм. Конечно, чтобы быть священником, надо окончить семинарию. Но, учитывая мой немолодой возраст, жизненный опыт и то, что в религиозной среде меня достаточно хорошо знали, мне сделано послабление. Когда я ушёл в храм, думаю, для многих это не было шоком. Я свои взгляды открыто выражал. Для меня это естественный процесс, жена и дети тоже восприняли этот шаг спокойно. Хотя жена раньше всегда страшилась моего ухода в храм. Чиновник у нас государством как-то защищён, и ей страшно было: вот я уйду, и как семья будет жить, на что? Оказалось, совсем не страшно. Наоборот, потом она признавалась, что такого умиротворения, как в то время, не испытывала никогда.

— У вас религиозная семья? Ваши дети, родители — верующие люди?

— Я родился в семье атеистов. Мои родители до сих пор в церковь не ходят. Дети — да, они учились в церковно-приходской школе. Сейчас они немного отошли от этого. Чтобы не лукавить, не скажу, что они с большой охотой в храм ходят, но исповедуются, причащаются. У них сложный возраст, старший вернулся из армии, младший в техникуме учится. Сейчас у них всё прекрасно, поэтому и Бог им вроде не сильно нужен. Но всё вернётся, когда будут свои дети, они посмотрят на жизнь по-другому. Зёрна, которые в душе заложены, прорастут и дадут свои плоды.

— Дорога к храму длинная. Каким был ваш первый шаг?

— Да, дорога длинная. Когда мои дети были маленькими, как и многие дети, они часто болели. И тёща посоветовала их окрестить, чтобы болели меньше. Вот я и пошёл в храм, детей крестить. Священник, отец Каллиник, сказал: надо, чтобы и родители были крещёными. Почему не креститься? Я и крестился. Совершенно был неверующим человеком. Можно сказать, крестился, чтобы дети меньше болели. Это и был первый шаг к храму, такой… неосознанный, что ли.

В 1990 году меня избрали депутатом Иркутского горсовета. Потом, на заре перестройки, вышел закон о крестьянско-фермерском хозяйстве. Меня всегда к земле тянуло. Вот мы с группой товарищей и решили заняться фермерством. Было нас тогда четыре семьи.

Горстка смелых поехала в самую глушь, в Ольхонский район. Там, в девяти километрах от более-менее крупного посёлка, они нашли заброшенную деревеньку Ада и решили её восстановить. Поначалу всё шло хорошо. Обзавелись скотом, техникой, хозяйство стало налаживаться. Когда подняли историческую справку этой деревеньки, узнали, что первые переселенцы, приехав сюда, сначала построили храм. Сами жили в землянках, а начали строить храм. «Нас это просто сразило, — говорит отец Александр. — Теоретически это понять невозможно. Мы были примерно в таком же положении, испытывали такие же тяготы и никак не могли понять — ну зачем храм? Сначала себе нужно дом построить, потом уж клуб. А для меня храм и клуб — это были вещи примерно одного порядка».

Понять предков новоиспечённые фермеры так и не смогли. Но был у друзей уговор делать всё так, как делали они, потому что предки по всем статьям были умнее, мудрее нас. Будучи в Иркутске, решили зайти к знакомому уже священнику, отцу Каллинику, чтобы эту загадку разгадать. И всё равно — многое из «теоретической части» осталось непонятным. Зато фермеры поняли, как действовать на практике, а именно — освятить землю, чтобы Бог помогал. Правда, из-за непогоды священник не доехал до Ады и не освятил это место, но зато «поселенцы» с ним близко подружились. Стали брать у него литературу, встречаться, беседовать.

— Правда, читать я не очень хотел, да и некогда было, но вопросов много задавал. И отец Каллиник сказал: «Мы с тобой пойдём другим путём. Ты просто помолись, и Господь даст тебе веру. Тогда всё будет понятно». Первый шаг было ох как тяжело сделать. Я помню, тогда на пастбище был, коров пас. Делать нечего, только думать и остаётся. Решил я помолиться. Кругом лес, луга, я да коровы. Так я коров постеснялся, думаю, скажут, совсем с ума сошёл. Я в палатку залез, чтобы коровы не увидели, и там помолился. Помню, как трудно было впервые на себя крест наложить. Постепенно стал ходить в храм, понимать службу, стало нравиться, втянулся и неожиданно для себя стал верующим.

А землю у нас потом отобрали. Пришлось вернуться обратно в город. Я стал председателем комитета по делам молодёжи города. Три года отработал там, потом как-то пошёл по чиновничьей лестнице. Впрочем, это вы знаете.

Гимназия

— Сегодня вы совмещаете служение с работой на посту директора Иркутской православной женской гимназии. Как-то это немножко странно, что священник работает директором учебного заведения.

— Это нормально, так и должно быть. В Иркутске священник впервые назначен директором гимназии, поэтому нам непривычно. Ежегодно в Москве проходят Рождественские педагогические чтения. Когда я ещё работал в комитете по молодёжной политике, мне приходилось на них бывать. Прошло достаточно много лет, и вот я снова туда попал. Мне сразу бросилась в глаза одна вещь. В средней полосе России православные учебные заведения — гимназии, лицеи — традиционно возглавляют священники, это никого не шокирует.

Меня поразило другое. Был там один священник, который возглавляет обычный светский вуз, кажется, Академию экономики и права. Вот это поразительно. Правда, ректором он является лет 10, а рукоположился недавно. Новый учебный год у них начинается с молебна в храме, заканчивается тоже подведением итогов и молебном. Примерно половина педагогического состава, студентов — люди воцерковлённые. Живут тихо, мирно, и это считается у них нормой.

Я не удивился, когда меня назначили директором гимназии. Гимназия существует 10 лет и за это время заработала хорошую репутацию. Здесь сильный педагогический коллектив, дети получают нормальные знания, выигрывают различные олимпиады, участвуют в конкурсах. То есть в плане образования гимназия достигла определённых высот. Но у нас всё-таки православная гимназия. Как раз в духовном плане она, если можно так выразиться, отставала.

— В чём конкретно выражалось духовное отставание?

— Когда лидер — а руководитель должен быть лидером — человек не воцерковлённый, это сразу чувствуется. Естественно, он и кадры подбирает под себя, и атмо-сфера создаётся другая совсем. У нас практически все преподаватели крещёные, но воцерковлённых примерно половина. Так ведь не бывает, чтобы ты пошёл, покрестился и утром встал уже верующим человеком. Можно прочитать множество книг, научиться разбираться в вопросах религии, быть очень знающим, но неверующим. А детей не обманешь, они всё чувствуют, всё знают. Как же ты можешь научить тому, чего не знаешь?

— Какую политику будете проводить вы?

— Мне Владыка поставил задачу сохранить тот образовательный уровень, которого достигла гимназия, и к этому уровню подтянуть духовную составляющую.

Не в том смысле, конечно, что неверующим у нас не место. Пути Господни неисповедимы, кого-то, наоборот, Бог через нас к себе приведёт. То же самое и с детьми. Мы отдаём предпочтение детям из верующих семей, но дети, безусловно, должны быть готовы к школе. У нас работает приёмная комиссия, в ней психолог, логопед, обязательно проводится собеседование с ребёнком, с родителями. В этом году 43 человека набрали вместо 40.

— У вас конкурс?

— Да, у нас конкурс. Человека 2-2,5 на место. Многих мы отсеивали, и до сих пор слёзы, обиды остались. Всего у нас учится 364 человека.

— А чем отличается образование в православной гимназии от обычной светской школы?

— Практически ничем. Только у нас дополнительно введены Закон Божий, церковное пение и факультативы, где девочки учатся петь на клиросе, изучают службу, литургику.

— А сами дети отличаются?

— Думаю, да. Образом жизни отличаются. Мы живём с молитвой. У нас день начинается с молитвы. Перед едой дети молятся, после еды. В пятницу всегда благодарственный молебен Богородице. Причём это не просто формальность такая. Там, где человек живёт с молитвой, меньше искушений, пороков. Понятно, что и верующие люди тоже им подвержены. Все мы люди. Нет человека, который бы жил и не согрешил, поэтому и у нас какие-то казусы происходят. Но их гораздо меньше, чем в обычной школе. Нет явного безобразия. Сейчас же попустительство полнейшее. Подростки открыто курят, пиво пьют, сквернословят. И никого не боятся — ни учителей, ни родителей. Всё это, увы, в общеобразовательных школах стало нормой. У нас такого, конечно, нет и быть не может. Поэтому родители, даже неверующие, часто стремятся отдать своих детей к нам. Все мы желаем добра своим детям, хотим, чтобы они росли хорошими, добрыми.

Буквально на днях приходил один папа. Очень показательный случай. Просит: помогите мне, я теряю дочь, совсем отбилась от рук. Всё хорошо было, но вот выросла, уже в 8-м классе, и вдруг попала в плохую компанию. Родители на дачу — девочка приводит эту компанию домой. Они пьют, курят, дебоширят. Дошло до того, что квартиру обокрали.

Я спрашиваю: как помочь? «Возьмите её к себе. Может, в монастыре её запереть на годик…» Ну как такое может быть? Да никак просто. К Богу насильно не приводят, здесь нужна добрая воля человека. Надо начать с себя. Спрашиваю: вы человек крещёный, когда последний раз в храме были? Отвечает: «Не знаю, я вообще-то не хожу, я в душе верю». Потом выясняется, что и с женой они развелись, живут порознь, и ещё что-то. Начинаешь разбираться, и получается, что ребёнку они говорят правильные слова, красивые, а живут по иным стандартам. Поэтому ребёнок только на словах и знает о морали, нравственности, но к жизни он этих слов не применяет. Жить он учится не по словам, а по делам родителей. Поэтому ребёнка и нельзя обмануть, он сразу чувствует фальшь. Вот мы и имеем то, что имеем.

Надо заботиться о своей душе. Вот сравни тело и одежду. Что такое одежда? Это материал. Как за ним ни ухаживай, всё равно износится и выбросится. Поэтому тело важнее одежды. Но и тело — лишь одежда для души. А мы всю жизнь только о нём и заботимся, холим и лелеем. Тело из земли сделано и в землю уйдёт. А душа, она вечная. Хотим мы или нет, мы все обречены на вечность. С кем мы её проведём, Господь будет определять по тому, как мы здесь живём. Если мы живём не с Богом, то с какой стати там, в Вечности, будем с Богом? А без Бога — это ад. Когда начинаешь о таких вещах говорить, взрослые начинают задумываться, но многое, конечно, не понятно. А непонятно потому, что нет веры. Ведь если нет веры, то всё воспринимается как «сказка про белого бычка». А вера — это дар Божий. Вот попросишь у Бога, и он даст веру, не попросишь — не даст.

— Как вы считаете, нужно вводить основы православной культуры в обязательную программу в школе?

— Ни в коем случае. Потому что получится фарисейство и лицемерие. Вера — это дело добровольное. Предмет вполне может вводиться в тех школах, где есть для этого почва. Допустим, директор школы — православный, коллектив хотя бы на 30-50% — верующие, есть люди, у которых это идёт от души, от сердца, создалась благоприятная обстановка, тогда можно вводить этот предмет. Но по воле «сверху» — невозможно. Лектор атеизма вдруг переквалифицируется, пройдёт курсы повышения квалификации, ему дадут корочки, сертификат, и пойдёт он преподавать Закон Божий. Зачем? Это самое настоящее фарисейство. Ведь фарисеи — это люди, носившие знание о Законе Божьем, но не жившие по этим законам. И когда Мессия вдруг явился, он первым делом обличил лицемеров, фарисеев. Так что у нас нельзя вводить православие: нет кадров, не готовы к этому дети, родители, общество не готово к этому, поэтому получится лицемерие.

— Давайте немного поговорим о пастве. Много православных верующих в Иркутске?

— В своё время мы готовили доклад губернатору о положении молодёжи в Иркутской области, где ввели статистику: верующие — неверующие. По нашим подсчётам получалось, что 80% опрашиваемых — православные. Под этим они подразумевали, что крещёные сами, у них крещёные родители и на «генетическом уровне» считают себя православными. Но когда начинаешь задавать вопросы: когда был в храме, как часто причащаешься, когда последний раз был на службе? — процент резко сокращается. По нашим подсчётам, 10-12% молодёжи от 14 до 30 лет являются воцерковлёнными православными людьми. Это достаточно высокий процент. На Рождественских чтениях прозвучали похожие цифры: 85% россиян считают себя православными, до 20% — воцерковлённые. Но этот процент с каждым годом растёт. Это и внешне видно. Ну кто бы мог представить раньше, что «члена Политбюро» будут в храме Христа Спасителя отпевать.

— Это вы о Ельцине…

— Ну да. Ельцин вообще фигура неоднозначная, по крайней мере для меня. Но вот что лично мне было симпатично, так это его отречение от власти и его покаяние. Он не побоялся, публично покаялся перед народом и попросил прощения. И смерть его показательна. Говорят, последние дни он пытался вести религиозный образ жизни. Ведь первым в рай вошёл разбойник. Бывает достаточно одного искреннего слова, чтобы спастись. Я думаю, не случайно отпевали его. Я тогда служил, и мне как священнику записки подавали за Бориса Ельцина. Люди искренне молились за него.

— Как вы оцениваете позицию руководства православной церкви, когда на большие праздники, например, на Пасху, в храм Христа Спасителя пускают только ВИП-персон. Ясно же, что многие из этих людей не к Богу в храм приходят, а около президента постоять. Разве это не фарисейство?

— Если бы я был человеком неверующим, я бы отреагировал точно так же. Существует такая проблема, но осуждать ни в коем случае не надо. Когда мы так говорим, мы сами становимся фарисеями, сами впадаем в грех осуждения. Может, для кого-то это первый шаг. По внешности судим, а о том не думаем, что каждого человека Господь в храм приводит.

— На какие деньги сегодня существуют храмы?

— Только на пожертвования. Сейчас государство помогает реставрировать храмы. Например, на ремонт и реконструкцию Спасского храма предусмотрено 11 миллионов из областного бюджета. Понятно, что с пожертвований прихожан таких денег не соберёшь, и сами мы не справились бы.

— Работа в гимназии и служение, по-видимому, требуют больших сил?

— Нагрузка большая, но Господь сверх силы крест никому не даёт. Если он мне дал крест быть директором гимназии и настоятелем храма, то, значит, он видит мои силы. Увидит, что не справляюсь, сделает так, что меня снимут… С Богом жить легко. Потому что о чём беспокоиться, если ты с Богом?

Фото Николая БРИЛЯ

БЕЛОМЕСТНЫХ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ родился 29.01.1960 г. в селе Баргузин Баргузинского района Республики Бурятия. В 18 лет призван в армию, два года служил в Афганистане. Награждён медалью «От благодарного афганского народа».

В 1987 году окончил Бурятский государственный педагогический институт по специальности «преподаватель физического воспитания». Был инструктором-методистом по физической культуре и спорту, преподавателем физкультуры в школе №65, заместителем председателя Иркутской областной ассоциации воинов-интернационалистов Иркутска. С 1992 по 1995 — председатель комитета по делам молодёжи Иркутска, затем заместитель председателя комитета по управлению Правобережным округом, с 2001 по 2003 год — председатель комитета по делам молодёжи Иркутской области, 2003-2005 годы — начальник управления государственной службы и кадров аппарата губернатора области. В последний год работы в администрации возглавлял службу протокола губернатора.

16 июля прошлого года рукоположен в диаконы, в августе — в иереи, в октябре награждён «Золотым крестом», в ноябре назначен настоятелем Спасского храма Иркутска. 19 января 2007 года назначен директором православной гимназии.

Женат, воспитывает двоих сыновей.