Дело было в Венеции. «Фи, какая мы провинция!» — восклицает Розаура ди Безоньезе, сама венецианка, когда её служанка-парижанка Марионетта заводит речь о французских модах.

Прекрасную сеньору (которая вообще-то должна называться синьорой, коль итальянка. А сеньоры — испанки. Но так — в программке) играют в двух составах Любовь Полякова и Александра Гаращук — в абсолютном соответствии с определением героини: они прекрасны! Но прекрасны так же, хоть и по-своему, как ролевые субретки Светлана Лунюшкина и Евгения Калашникова, играющие служанку.

Из зала видится, с каким упоением все актрисы работают на сцене, «купаются» в ролях, которые под другими именами в спектаклях других авторов играны-переиграны ими же и многими другими исполнителями. Ах уж все эти молодые богатые вдовушки, их весёлые хитренькие наперсницы — негасимые кометы оперетты, с искромётными шлейфами кокетства, лукавства, наивности, пикантности, обольстительности, ну всей-всей, как из рога изобилия, женской шарманности, что так жаждет зритель со вкусом к этому музыкальному жанру!

Лауреат Госпремии, заслуженный деятель РФ Михаил Поляков (живёт и работает в Израиле; у нас, в ИМТ, ставил уже «Баядеру» и «Фиалку Монмартра» со сценографом Зиновием Лейзеруком, из Израиля тож) «Прекрасную сеньору», представляется, задумал и реализовал как «артконгломерат», вроде маленькой наглядной энциклопедии оперетты, куда сведены знакомые персонажи-типажи, ситуации, сюжетные ходы, трюки, старые и обновлённые шутки и т.д. — то, что многократно проверено, чтоб отвечать потребности публики… в чём? — получать удовольствие, очаровываясь и, конечно же, смеясь!

Режиссёр при этом умеет столь профессионально оттонизировать, что ли, актёрское естество, взбодрить его, «вживить» (на репетициях) некий стимулятор непринуждённости, так что вещь, то есть спектакль, выходит такая «нутряная» даже, никакой вроде бы «дежурности», штампы, кажется, окроплены «живой» водой, всё само собой, без философий и нюансов, но — свежо и ярко. И любые преувеличения представляются, пожалуй, органичными. Больше того, будто бы дана актёрам индульгенция: жмите на все педали, сколь хватит сил (что публика очень любит, а жать загурсковцы умеют, высоколобым же у нас делать нечего), — всё оправдает успех!

Всю смеховую пороховницу поручено взорвать трём персонажам — ухажёрам Розауры из «загранки». Это поистине чемпионат — в борьбе за покорение… нет, не сеньоры, но госпожи ещё более прекрасной — публики! И если засекать громкость (децибельность) и длительность аплодисментов на финальных поклонах, то победа — за кавалером Лебло в исполнении Игоря Переверзева. Ну, это, скажу я вам, всем французам француз, от упоминаемых там Каролингов и Капетингов до последнего Бурбона! Это сплошное порхание, балет времён Луи XIV, россыпи поклонов и поклончиков, прыжочки, реверансики, расшаркивания и вообще неиссякаемое женоподобие в жеманстве, ужимках, грассировании, или мини-глобальный салонный мармелад!

И встык ему — поле ратное, где картинно гарцует (без коня), или марширует напоказ, или парадно вытаптывает сапожищами сарабанду, или, скорее, всё вместе и что-то ещё, такое крутое «запиренейское» — идёт на приступ венецианки дон Альваро де Кастильо в исполнении Александра Баязитова, квинтэссенция испанской спеси (чести). Он и реплики свои как-то пушечно вырявкивает, даже комплименты даме. А в подарок ей преподносит жуткий кактус — символ генеалогического древа, что слуга перевирает на гинекологическое чрево (и аллитеративный каламбур прицельно выстреливает в зал!)…

Ну а как обойтись без англичанина? Лорда Рунбифа играют (в двух составах) Николай Мальцев и Алексей Ганин. Роль характерно прописана в репликах. Тут, конечно, обильные «йес, йес», «ноу, ноу», «гуд», «май дарлинг», лорду отвратна «мама миа», а ещё венецианские лодочники: «Зачем они поют? У нас лодочники на Темзе не поют, только гребут и гребут деньги!» Он — чёткий рационалист, предлагает Розауре честную любовь, за деньги, щедро и на пока он в Венеции. У Н. Мальцева это прежде всего мировой торгаш, зажиревший на «колониальных поставках» — рисунок мастерский, какой был, скажем, у Б. Ефимова или Кукрыниксов в карикатурах на «империалиста» — британского льва (в отличие от венецианского герба — крылатого льва — на колонне под колосниками. Вообще сценография З. Лейзерука здесь предельно скупа, лишь намёки на собор св. Марка, Дворец дожей и т.п.). А вот лорд А. Ганина изящен, как Тони Блэр, ему ближе реплики о британском парламентаризме, он не отталкивает дам наперёд, в нём есть (всегда в этом актёре) долечка аристократизма, не порода, но породка…

Разумеется, Розаура ди Безоньезе предпочтёт туземного (итальянского) тоже «ди», кто броско зовётся Граф ди Броско Неро, неаполитанец. Хоть и вздорен он слегка — непроницательно ревнив, но то живая «изюминка» в жанрово идеальном герое. Особенно хорош граф у Евгения Алёшина: высок, строен, красив, полётно певуч, аполлонически лёгок (мастер!). И второй «неаполитанец» тоже достоин Прекрасной — Александр Айдаров в партнёрстве с А. Гаращук.

Что же касается «Слуги четырёх господ», названного Арлекином (хотя Арлекин в commedia dell’arte совсем иная маска), то у Владимира Яковлева, опытнейшего «хьюмормейкера», запросто из любого материала выжимающего шутовство, держащего зрителей на трюковых крючках (в его артистической родословной — легендарный В. Жибинов!), то у него слуга — плут, пройдоха, хитрован. А вот Игорь Ладейщиков, он — как из иной сферы! Не побоюсь перехлёста сказать: высший класс! Лучшая роль в «О, прекрасной…» Нечто «андреемироновское».

Более чем отрадно, что в спектакле очень много музыки — мелодических певческих номеров; ария за арией идут порой без отбивки диалогами. Композитор Марк Самойлов (представленный директором театра Владимиром Шагиным со сцены публике как «мой друг из Санкт-Петербурга и США») в «О, прекрасной сеньоре» кажется плодовитее иных опереточных классиков (правда, их опусы либреттисты последующих поколений разжижают своими текстами). Представляется, сколько музыкальных идей теснится при работе в воображении М. Самойлова — такое множество, что в эту массу могут затесаться и мотивы, рождённые в головах других композиторов. Но попробуй угадай — чьи они, откуда? А может, это мерещится мне: вот роскошный вставной номер (искусно, как и вся хореография, поставленный Людмилой Цветковой) — испанский танец, этот аккомпанемент, это крещендо (нарастание) — один к одному, как в «Болеро» Равеля! — но тема?.. другая?.. Или сладчайший по красоте мелодии дуэт (вальс) Розауры и лорда — до боли знакомый, но… когда, у кого это слышал? Не угадываю, и всё. Да и так ли это важно?! По законам, поставленным себе автором, в «О, прекрасной сеньоре» всё должно быть прекрасным. Шире, чем одна героиня. Прекрасен её возлюбленный неаполитанец! Прекрасны все актёры, вплоть до чудиков из Парижа, Мадрида и Лондона! Прекрасна постановка режиссёра из Израиля! Прекрасна музыка — как Адриатическое море, плещущееся в гранит набережных Венеции!.. И всё это прекрасно оценила публика.

НА СНИМКЕ: сцена из спектакля. Евг. Калашникова в роли Марионетты и Игорь Ладейщиков — Арлекин.

Фото Игоря СИРОХИНА