Знаменитой цыганка стала ещё в 2000 году, когда Свердловский районный суд Иркутска приговорил её за сбыт наркотиков в особо крупных размерах к 8 годам лишения свободы… условно. Торговка смертью с лёгкой руки Фемиды, стыдливо прикрывшей глаза повязкой, перешла тогда в разряд неприкасаемых. Всем было ясно: столь внушительный срок наказания мог базироваться только на серьёзных доказательствах вины. И если за ними не последовало реального лишения свободы, значит, преступница в состоянии купить себе отпущение даже такого тяжкого греха, как сбыт детям смертельного яда.

На путь исправления после столь «грозного» наказания наркосбытчица, конечно, не встала. Непотопляемую цыганку после этого случая ещё четыре раза задерживали за торговлю героином, но до предъявления обвинения дело всё как-то не доходило – разваливалось «за недостатком улик». При этом каждое её задержание транслировалось по телевидению. Перед телекамерой Облясова держалась уверенно, улыбалась и пожимала плечами: дескать, как задержали – так и выпустят.

Как закатилась«звезда»

С волей 35-летняя Оксана Облясова распрощалась 27 сентября 2005 года. Экипажи наркополиции и Управления по борьбе с организованной преступностью блокировали иномарку с транзитными номерами, за рулём которой находился водитель и по совместительству охранник главы наркоимперии Олег Низовцев. Он привёз Облясову и её двоюродную сестру Рубину Главацкую на одну из наркоточек в Ново-Ленино, которую в течение месяца «пасли» оперативники. Взяли цыганок с поличным – после того, как они обменяли оптовую партию порошка на помеченные оперативниками купюры. Облясову сдала в тот раз одна из многочисленных её рабынь — наркоманка, которую атаманша заставляла торговать героином прямо из квартиры, где та жила с мужем. Девчонка пыталась завязать с наркотой и просила уволить её, так сказать, по собственному желанию, тем более что она уже находилась под следствием, на подписке о невыезде. Но начальница потребовала сначала отработать долг в 70 тысяч рублей, образовавшийся из-за того, что подчинённая с перепугу добровольно выдала 40 готовых к реализации чеков (доз) сотрудникам милиции, застукавшим её на торговле героином. Люди Облясовой пригрозили невольнице, что, если она не рассчитается сполна, у неё за долг отберут квартиру. В ответ на эту угрозу и последовало заявление в УБОП.

Крушение наркоимперии Облясовой готовилось тщательно. Проводились контрольные закупки героина в разных наркоточках города, велось наблюдение за бегунками и нарковозами, поднимались из архивов многочисленные уголовные дела, по которым отбывали наказание по 228 статье Уголовного кодекса (сбыт наркотиков) нанятые Облясовой мелкие торговцы зельем – как правило, наркозависимые подростки, работавшие за дозу. Задержание атаманши совпало по времени со штурмом её квартиры в Глазково и обысками в стационарных наркоточках. Глава наркобизнеса до последнего была уверена в своей неуязвимости. «Я здесь долго не задержусь», — заявила она сотрудникам пресс-службы областного ГУВД, снимавшим её в милицейской кандейке в день задержания для телесюжета, прошедшего потом по всем местным каналам.

Но цыганское счастье на сей раз «телезвезде» изменило. В СИЗО она прописалась надолго: 9 месяцев длилось предварительное расследование, которое проводила подполковник полиции Елена Чернышова, начальник отдела следственной службы РУ ФСКН, и год в областном суде шёл процесс под председательством судьи Владимира Кудрявцева. Уголовное дело по обвинению Оксаны Облясовой составило 25 томов. Оно объединило 15 производств, возбуждённых как наркоконтролем, так и Свердловской милицией по отдельным эпизодам сбыта наркотиков «пешками» из сколоченных цыганкой группировок. Одно только обвинительное заключение потянуло на 1100 страниц.

Наркоимперия в расцвете

В конце своего, так сказать, «трудового пути», к середине 2005 года, Оксана Облясова, как следует из материалов уголовного дела, имела полмиллиона ежедневного дохода от продажи героина в Иркутске. На неё трудился большой штат торговцев, она без конца меняла иномарки вместе с водителями, покупала квартиры, носила дорогую одежду и массивные украшения из золота и бриллиантов. Однако возникла наркоимперия не по взмаху волшебной палочки. Цыганке, имеющей мужа-инвалида с пенсией в одну тысячу рублей и двух малолетних детей, пришлось немало потрудиться на избранном поприще. В конце 90-х годов Оксана была ещё обычной наркоторговкой, сбывающей порошок со всеми возможными предосторожностями – только знакомым, из собственной квартиры на улице Гоголя либо с ближайшей к дому остановки общественного транспорта «Жуковского». Расширять рынок сбыта она стала после известного приговора суда об условном лишении свободы сроком на 8 лет. Почувствовав безнаказанность, цыганка стала создавать преступную организацию.

К 2002 году у неё была уже армия бегунков — наркозависимых торговцев, которые за 10 проданных на улице чеков с героином получали от «благодетельницы» бесплатную дозу для себя. Ещё через год Оксана с «Жуковского», как называли её наркоманы, открыла две дополнительные стационарные точки – в частном доме на 4-й Железнодорожной и в квартире на улице Мухиной, которые оборудовала металлическими дверями, «глазками» и выдвижными лотками – «кормушками» для передачи денег и чеков. Такая система позволяла организатору бизнеса успешно маневрировать: когда милиция прикрывала («выхлапывала», по выражению самих наркоманов) одну лавочку – торговали с другого адреса. Нанятые продавцы, всё те же наркозависимые, работали с 10 до 21 часа. Их зарплата составляла за смену 300 рублей либо три чека на ту же сумму. Практически все рабыни выбирали порошок.

Две подружки, проходившие свидетелями по уголовному делу, которых милиция «выхлопала» уже на второй день их трудовой биографии, успели заработать по три разовые дозы героина и по три года условно каждая. Наркоманки, крепко сидевшие на игле, не видели для себя другого выхода, кроме как батрачить на «благодетельницу», из чьих рук они получали заветный порошок: воровать или идти на панель, чтобы заработать на дозу, было для них ещё страшнее.

Сеть стационарных точек расширялась – недостатка в дармовой рабочей силе у предприимчивой цыганки не было. Осенью 2004 года, как показали свидетели, открылась наркоточка в арендованной Облясовой квартире в Первомайском. Затем она начала осваивать Ново-Ленино, где чек с героином из-за нехватки «лекарства» в этом районе шёл уже дороже – по цене 150 рублей.

Организаторский талант позволял бизнесвумен влёгкую справляться со всеми препятствиями. Она изобретала всё новые и новые формы торговли запрещённым товаром. Одним из ноу-хау Облясовой стали передвижные наркоточки, рассредоточенные по всему Свердловскому району: у стадиона, около гастронома «Славянский», по улице Колхозной, на остановке «Жуковского» и т. д. Иногда торговцы работали парами: один сбывал чеки, другой, находясь в сторонке, наблюдал за порядком и держал при себе деньги и товар, чтобы успеть скрыться при появлении полиции. Именно по такой схеме трудились на Облясову попавшие вместе с ней на скамью подсудимых супруги Мызниковы из Тайшета по прозвищу Молодожёны (их приговорили к 10 годам колонии).

Подружки Аня и Света имели своего «сторожа», который за недостачу задавал им жестокую трёпку прямо на улице. По словам девчонок, они за день сбывали вдвоём по тысяче сторублёвых чеков. Пока эта форма торговли не устоялась, Облясова сама по 5-6 раз на дню приезжала снимать выручку, доставляя на точку каждый раз от 100 до 300 чеков.

Зимой 2005 года начали продавать героин с машин. Плюсом такой торговли была мобильность. Наркополиция не успевала засечь барыг, розничных торговцев, постоянно меняющих дислокацию. Зато страждущие всегда были в курсе, куда пойти «подлечиться»: беспроволочный телеграф работал безотказно. «Клиентов мы никогда не искали, не ждали. Они сами собирались толпами. Одна за другой подъезжали машины с наркоманами, торговля ни на минуту не прекращалась. Иногда приходилось даже простаивать, потому что порошок не успевали фасовать. Хотя, со слов Облясовой, было известно, что она нанимает людей для фасовки», — рассказывали свидетели по уголовному делу — нанятые цыганкой продавцы, которых наркополиция «достала» раньше, чем их работодательницу.

Машины с наркоманами, подъезжающие к местам сбыта, так называемые нарковозы — ещё один вид торговли, получивший широкое распространение с лёгкой руки Облясовой.

С расширением рынка сбыта усложнялась структура преступной организации. Иерархия стала трёхуровневой: появилось среднее звено – ближайшие помощники атаманши Инесса Короткова и Олег Низовцев. Наркоман Низовцев, ровесник начальницы, пользовался её особым доверием – его труд оплачивался эксклюзивно. Он получал 2 тысячи рублей в день за то, что помогал Оксане развозить героин по многочисленным точкам и собирать выручку. На Облясову ранее судимый героинщик успел отработать год, пока вместе с ней не угодил за решётку. За верную службу он схлопотал 11 лет колонии.

Табор уходит в зону

Другим доверенным лицом цыганки стала её молоденькая невестка — Инесса Короткова по прозвищу Маруся. Она жила вместе со свекровью, была в положении, нигде не работала. Единственной обязанностью Маруси было хранить и выдавать по указанию родственницы упаковки с расфасованными чеками Низовцеву, приезжавшему за товаром на дом. Инесса во время следствия родила дочку и отделалась самым маленьким в этой компании сроком: 5 лет колонии.

Невестка, носившая под сердцем внучку Облясовой, не единственная из родственников, кого пристроила заниматься преступным бизнесом вошедшая в раж наркоторговка.

В цыганских семьях, как правило, мужчины не озабочены тем, как бы заработать на хлеб насущный и прокормить семью, – они сами находятся на иждивении у женщин. Алексей Турчанинов, супруг Оксаны, не был исключением. На следствии он пояснил, что в 2005 году лишился даже своей пенсии по инвалидности, которую исправно получал в течение 8 лет: не стал оформлять необходимые для продления документы. Действительно, какая нужда в грошовой государственной поддержке при миллионных-то доходах жены!

Правда, следователю полиции Алексей заявил, что источником его благосостояния является полученное от родителей наследство, а вовсе не барыши, заработанные слабой половиной семейства. Но, как выяснилось, насчёт наследства Алексей сильно преувеличил: бывшие сослуживцы его отца по «Сосновгеологии» рассказали, что старик держался за работу до последнего, пытаясь свести концы с концами, помогал ещё своей матери в Питере, жившей на маленькую пенсию. Всё его «богатство», которое могло достаться сыну в наследство, — старенький «Запорожец» да четыре сотки земли с ветхим домишком.

Не работал по цыганской традиции и брат Оксаны Облясовой, который жил вместе с младшей сестрой Аней в родительском доме по улице Профсоюзной. Оксана бывала там часто – заботливая дочь навещала ещё не достигшего пенсионного возраста отца. И приходила она, надо думать, не с пустыми руками. В отчем доме расположился настоящий табор. 18-летняя сестрёнка Аня сидела на игле, у неё проживала подружка, с которой вместе кололись. В эту наркоманскую компанию легко вписались и приехавшие в гости неоднократно судимые за сбыт героина и кражи супруги Мызниковы из Тайшета, где они были объявлены в розыск правоохранительными органами. Гости-молодожёны привезли с собой ещё маленькую племянницу, оставшуюся сиротой.

Старшая сестра быстро навела в этом таборе порядок: Аню и всех её друзей-наркоманов отправила торговать на улице порошком, где их и повязала наркополиция. «Забота» Облясовой распространялась даже на дальних сородичей. Так, она «облагодетельствовала», ввела в свой бизнес двоюродную сестру Рубину, вместе с которой была задержана при сбыте очередной оптовой партии героина. Кузине повезло меньше, чем только что родившей невестке: Рубина уже получала ранее отсрочку приговора до достижения ребёнком 14 лет, так что теперь цыганку осудили на 8,5 лет лишения свободы со штрафом 25 тысяч рублей за один лишь доказанный эпизод незаконного сбыта наркотиков в составе организованной преступной группы.

Штрафы суд назначил всем подельникам. Самый крупный, 250 тысяч рублей, – главе наркобизнеса Оксане Облясовой. Сумма для миллионерши, конечно, пустяковая: она в день зарабатывала на торговле порошком вдвое больше. Но предусмотрительная баронесса, как выяснилось, заблаговременно переписала всё своё имущество на любимых родственников. Взять с неё оказалось нечего. Кстати, спасибо своей кормилице сородичи так и не сказали. Во время следствия Облясову ни разу никто не навестил и не принёс ей передачу.

Оборотни всюду

Предварительным следствием Оксане Облясовой вменялась 210 статья УК РФ – организация преступного сообщества и участие в нём. По этой статье цыганка и её подельники были оправданы. Созданная Облясовой структура с трёхуровневой иерархией, по мнению суда, потянула лишь на организованную преступную группировку. Одним из её звеньев были больные наркоманией люди, которые не осознавали себя членами серьёзного преступного сообщества, долго «на службе» не задерживались и менялись, как в калейдоскопе. К тому же, несмотря на принятые наркоторговкой меры конспирации, чуть ли не все страждущие порошка в Иркутске знали её в лицо, многие запросто приезжали к ней домой разжиться «лекарством». Так называемое среднее звено в цепочке сбыта героина просуществовало недолго. В отличие от настоящих мафиози, привыкших лишь отдавать команды бригадирам да спрашивать с них результат, Облясова старалась всюду поспеть сама – и снять выручку, и выдать продавцам очередную партию зелья. Доверенные лица, Низовцев и Короткова, были ей лишь помощниками.

Тем более никому не доверяла известная всему городу наркоторговка деликатного вопроса обеспечения безопасности своего процветающего бизнеса. Ментам за крышевание барыги бегунки платили только по её указанию, предварительно согласовав сумму взятки по телефону: одна лишь Облясова знала, кто из оборотней сколько стоит.

Водитель, возивший наркобаронессу на «Мицубиси», с пренебрежением рассказывал на следствии, как к их иномарке подъезжали на служебной машине сотрудники вневедомственной охраны и крутая цыганка отстёгивала им 300 – 400 рублей подачки, в то время как ему миллионерша платила по две «штуки» в день. «Когда мы торговали героином с улицы, возле нас часто останавливались сотрудники правоохранительных органов – обычно ППС – на частных машинах. Созвонившись с Облясовой, мы выдавали им суммы от трёхсот рублей до пяти тысяч», — свидетельствовали на следствии бегунки. «Опознать сотрудников не сможем, так как их было очень много», — простодушно уточняли они. Один из охранников цыганки вспоминал, что к её дому по улице Гоголя средь бела дня подъезжали милиционеры в форме на сине-голубом уазике. Оксана выходила из подъезда, на глазах у толпящихся во дворе наркоманов и соседей ныряла на несколько минут в милицейскую машину. А потом недовольно ворчала: «Ну совсем обнаглели… Раньше по 300 брали, а теперь 500 требуют». В уголовном деле подобных показаний очень много. «Блюстители порядка», судя по всему, нисколько не стеснялись зрителей.

Так, получая ежедневные подачки от цыганки в законе, «борцы» с наркопреступностью спокойно наблюдали, как на их глазах всё шире разрастается сеть, в которой запутываются и гибнут сотни подростков. При этом, судя опять же по материалам уголовного дела, служивые создавали видимость активной борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Как уже упоминалось, стационарные точки «выхлапывались» ими дважды в неделю, но уже на следующий день после «шмона» вновь гостеприимно открывали наркоманам свои «кормушки». Иногда Оксана — видимо, по договорённости с покровителями — сама помогала им повысить показатели служебно-оперативной деятельности: подкидывала своим рабыням партию порошка накануне обыска на точке. Героин изымали, «преступниц» задерживали — борьба с наркобизнесом была налицо.

В то, что саму её «закрыли» всерьёз и надолго, Облясова поверила не сразу. Но потом смирилась. Во время предварительного следствия она просто отказывалась давать показания, пользуясь своим конституционным правом. Следователю цыганка философски заметила: «Когда-нибудь это должно было случиться. Я и так продержалась долго, меня берегли». Те, кто берёг наркоторговку, до сих пор, надо полагать, носят погоны. Просто сегодня они крышуют других.