Конфликты с Восточно-Сибирским книжным издательством были и у Марка. Вероятно, он мог бы разрешить ситуацию как-то иначе. Но этот случай произошёл накануне его юбилея, что, судя по письму, переполнило чашу терпения.

Письмо, датированное 3 сентября 1985 года, он написал директору Восточно-Сибирского книжного издательства Ю.И. Бурыкину. Марк в это время находился на отдыхе в Пицунде.

«Юрий Иванович!

Последнее оскорбление, нанесённое мне Восточно-Сибирским книжным издательством за день до моего отъезда в Пицунду, кончилось для меня тяжёлым сердечным приступом, из которого лишь сейчас выкарабкиваюсь. Не знаю, когда мне разрешат выходить и купаться. Твои экономисты предложили мне за книгу «Три века» унизительную плату: за печатный лист – 30 р., словно речь идёт не об известном писателе, а о начинающем составителе и о книге элементарнейшей, вроде сборника, скажем, Гайдара, когда составитель берёт однотомник, набирает из него пять-шесть рассказов, меняет их местами, снабжает заголовком и небольшой вступительной статьёй и несёт в издательство. И к этому приравнена книга, требующая и выдумки, и конструирования, и тяжелейшего составления, отнявшего у меня почти полтора года! Да ещё при этом оплата машинисткам не за счёт издательства. Выходит, я полтора года работал за 300 рублей! (900, предлагаемых мне издательством, минус 600, заплаченных мною машинистке). Это было последним камнем в поток оскорблений и грабежа, осуществлённого в этом году тобой:

1. Перенесение без моего ведома книги «С Иркутском связанные судьбы» принесло мне в первую очередь потери нравственные, ибо перенос был сделан из расчёта обвести меня вокруг пальца, затянуть сдачу книги в производство, а потом поставить меня перед фактом (а возможно, ещё и обвинить меня самого в том, что вовремя не позаботился о своей книге). Мало того, что ты меня оскорбил, посчитав безобидным лохом, ты ещё вынул из моего кармана 9 тысяч рублей.

2. В будущем году мне 60 лет. Порядочное издательство позаботилось бы об издании юбилейной книги писателя уважаемого да ещё столько бескорыстного добра приносящего издательству. И что же? Перенесением книги из года в год ты лишил меня возможности издать юбилейную книгу, а это и нравственный удар, и материальный: я намеревался издать книгу избранных стихов (не «Избранное»), куда включить и две новые двухлистовые книги – общим объёмом в 17 п. л. Ты лишил меня этой книги, а значит, и 4-5 тысяч рублей. Зато обещал мне, что перенесённая из плана в план книга будет издана большим тиражом и в малой степени возместит мне потери. И что же? Тираж в 15 тысяч, который дают начинающим писателям. Ты обещал мне издать книгу стихов, не столько в порядке хоть какого-то возмещения моих финансовых потерь, сколько извинения за мои нравственные потери. Где она? Ты хоть записывай в кондуит свои обещания, чтобы у слова твоего была бы хоть мало-мальская твёрдость. И наконец, большое благодеяние, предложенное мне за книгу «Три века». Не многовато ли для одного человека? Представь себе, что ты так же поступил бы с Распутиным, Шастиным или кем-нибудь ещё? Ты что же, перепутал доброту с глупостью? Счёл меня безобидным и никчёмным вахлаком, с которым можно безобидно творить что угодно?

Неделю моего «отдыха» в Пицунде, дрожь, пока не отступил кризис, я тебе простить не могу. А главное, ради чего я перенёс всё это — ради того, что ты всунул в 84 г. без плана книгу Л. Кокоулина, ради того, что не умеет считать Семёнова? Или ради того, что ты, как замечательный директор, забыл, что юбилейные (речь идёт о юбилее Иркутска, – М.С.) должны быть обсчитаны в первую очередь, и остальной план должен строиться от того, как сделать для этих книг самую благоприятную обстановку?

В Китае есть понятие «соломенные псы» — это доброжелательные и терпеливые люди, которых долго нужно мордовать, пока не разозлятся. Сказочная сумма, предложенная мне твоими экономистами, превысила уровень моего терпения. Теперь я ни перед чем не остановлюсь.

Если ты думаешь, что незаключённый договор – палочка об одном конце и автор теперь полностью во власти издателя, то ошибаешься.

Я возвращаюсь 22 сентября. И посмотрю в первый же день, какие договоры на обе мои книги встретят меня, после чего решу окончательно, как поступить».

В 1985 году он крепко разошёлся с журналом «Сибирские огни», который принял к публикации его повесть о жёнах декабристов. Вот его письмо, адресованное редколлегии: «1985 г. В журнал «Сибирские огни»

Уважаемые товарищи!

С большим недоумением возвращаю корректуру. Я уже не говорю об этической стороне дела, о том, что с профессиональным писателем и учёным следует согласовывать даже малейшие сокращения, но получить вместо живой сосны телеграфный, грубо остроганный столб!

Сокращения унесли главное: откуда читатель узнает, что большая часть приводимых документов ранее никогда не публиковалась? Что Н. Кологривов, на которого всё время в тексте идут ссылки, — автор изданной в Париже публикации? Да и кто он такой, что автор на него ссылается? Исчезло настроение, исчезла связь времён, то, о чём так ясно и чётко говорится в статье Афанасьева в 14 номере «Коммуниста». Рукопись пролежала в журнале два года, неужели за это время нельзя было вернуть рукопись с сокращениями, высказать свои соображения по поводу того, зачем эти сокращения нужны. Сейчас публикация лишена смысла.

Ведь журнал и его редколлегия должны дорожить своим активом, иметь круг писателей, привязанных к журналу добрыми узами. После публикации повести «Несчастью верная сестра» (эти номера стали популярными, за ними в библиотеках выстраивались очереди) я пообещал А.В. Никулькову предлагать журналу все свои новые работы о декабристах. Теперь я понял, что этого делать не надо. А жаль, ибо заканчиваю повесть о жёнах, не поехавших в Сибирь».

Надо отдать должное Марку – для будущих историков в случае изменения ситуации он делал специальные пометки. На письме Бурыкину есть приписка, датированная 1993 годом, т.е. спустя 8 лет после написания. «Письмо это было понято Ю.И. Бурыкиным. Надо отдать ему должное, он извинился передо мной, прислал мне тёплое письмо и в 1986 г. дополнительно к книге «С Иркутском связанные судьбы» издал сборник стихотворений «Свободный полёт».

Одной из характерных особенностей общественно-политической жизни СССР до момента перестройки было то, что сама эта деятельность проходила в рамках или с помощью той или иной общественной организации. В 80-е годы таковой в Иркутске становится ВООПИК. Люди активные, болеющие за свой край, в те годы именно здесь находили понимание, общались и пытались хоть как-то разнообразить публичную жизнь.

Несмотря на свой совершенно мирный «внесовременный» характер, здесь частенько разыгрывались нешуточные баталии по вопросам, которые совершенно не касались мира памятников истории и культуры. К примеру, именно Иркутское отделение ВООПИК становится колыбелью мощного экологического движения. Большинство иркутских писателей в той или иной степени было связано с местным отделением Всероссийского общества по охране памятников истории и культуры. М. Сергеев — член президиума Иркутского отделения. Он возглавляет секцию пропаганды, но фактически вместе с Н.Ф. Салацким является руководителем всего отделения.

В повседневной жизни руководителя секции пропаганды ВООПИКа было множество ситуаций, которые требовали немедленного решения. Так случилось с собором Богоявления в Иркутске, который после реставрации должен был стать филиалом Иркутского художественного музея, но по странной логике партийных начальников его вдруг решают передать планетарию. Тогда М. Сергеев и В. Распутин написали совместное письмо первому секретарю ОК КПСС В.И. Ситникову: «С завершением реставрации собора Богоявления возникает в самом заветном месте города (здесь стоял Иркутский острог) своеобразный Кремль: вечный огонь в честь Победы в войне 1941-1945 гг.; исторический музей, с материалами из истории города и края. Органный зал, наконец, картинная галерея, в которой собраны были бы ценнейшие художественные сокровища. Можно ли представить, чтобы на Красной площади или в Московском Кремле разместили планетарий?

В таком решении иркутяне ощущают неуважение к истории Иркутска, к судьбе и традициям города.

Помещение в архитектурном памятнике первостепенной важности планетария потребует внутренней перестройки здания, иначе говоря, насмарку пойдут двадцатилетние старания учёных, архитекторов, строителей, столь долгие годы добивающихся возвращения памятнику его первоначального вида. Разрушение уже отреставрированного памятника – противозаконно (прилагаем заключение специалиста). Как говорилось выше, серьёзные средства затрачены на специально приспособленные системы освещения и отопления, которые при помещении здесь планетария окажутся ненужными, а деньги – потраченными впустую, а ведь это государственные и общественные средства. Кто возвратит их государству, кто объяснит членам Общества по охране памятников, по чьёму распоряжению их членские взносы выброшены на ветер? На общих собраниях исторической и пропагандистской секций общества, на заседании президиума были высказаны единодушные протесты против такого решения, в адрес Облисполкома направлены серьёзные возражения Министерства культуры РСФСР и Всероссийского правления ВООПИК.

Иркутск богат ценнейшими художественными сокровищами, пока ещё слабо поставленными на службу народу. Всего четыре процента картин, графических листов, скульптуры, керамики, редчайших ценностей, созданных за многие века поколениями деятелей искусства, доступны сейчас для показа трудящимся области… Своей очереди дожидаются ещё многие уникальные экспонаты, более сотни лет томящиеся в темноте запасников… Имеет ли смысл сегодня менять разумно принятое решение о передаче памятника именно Художественному музею? Один из залов колокольни можно было бы приспособить под «Музей одной картины», как это сделано в Пензе, Одессе, в др. городах, где из крупнейших музеев страны получают выдающиеся полотна, и тысячи жителей имеют возможность увидеть мировые шедевры. Иркутск тоже достоин такой участи.

Все наши решения принимаются не в безвоздушном пространстве. Есть ещё кроме критериев материальных критерии нравственные. Долгие годы общественность города ждала окончания реставрации собора Богоявления, зная, что приняты решения о передаче его Художественному музею. Об этом писали в газетных статьях, говорили по радио, и вдруг решение необоснованно меняется, причём пытаются передать здание планетарию волевым решением, «обойдя» и обманув общественное мнение. Уже сейчас общественное мнение возбуждено, вряд ли такое взбудораженное общественное мнение, рождённое нетвёрдостью решения Облисполкома и товарищей, ответственных за вопросы культуры, есть лучший ответ на решения июньского пленума ЦК КПСС об идеологической работе.

Просим Вас, уважаемый Василий Иванович, не допустить столь непродуманного решения, принятого идеологическим отделом ОК КПСС и Облисполкомом».

Это письмо, безусловно, сыграло свою роль в том, что памятник архитектуры не подвергся очередной перестройке, а возможно, и уничтожению.

Когда центральный ВООПИК принял решение о создании свода памятников истории культуры СССР. Иркутское отделение, конечно же, включилось в эту работу активно и, что очень важно, — продуктивно. М. Сергеев всеми силами способствовал этой кропотливой, подчас незаметной работе. Была создана прекрасная группа паспортизации, в которую вошли многие известные учёные и преподаватели иркутских вузов.

Как и в прежние годы, он и сам колесил по области с просветительскими целями. Ехал в село Узкий Луг — пригласило литобъединение газеты «Черемховский рабочий» на вечер памяти М.В. Загоскина; ехал в Читу и Кяхту – там открывали новый музей декабристов и проводили краеведческое совещание; в Железногорск, чтобы почитать стихи любителям поэзии… Ехал, ехал, ехал…

«Декабристские вечера» стали фирменной карточкой ВООПИК. В декабре 1970 года в Иркутске открылся Дом-музей декабристов. Литературные салоны, которые стали организовывать М. Сергеев и Е. Ячменёв, собирали самые разнообразные аудитории. И стар и млад спешили сюда на огонёк, чтобы утолить самый настоящий голод знаний о прошлом России. И это была та живая деятельность, которой всю свою жизнь увлечённо и бескорыстно занималась российская интеллигенция. Даже Москва, которую мало чем удивишь, всё-таки удивлялась и с радостью принимала программу иркутян «В гостях у декабристов». Зимние встречи в столице составили рассказы «Декабристы в Иркутске», стихи декабристов и современников, музыка, звучавшая в доме Трубецких в Иркутске. Первыми участниками вечеров стали сам М. Сергеев, художник Лев Гимов, артист театра сатиры В. Венгер, искусствовед О. Шеверева, историк Е. Ячменёв и другие.

Вечера проходили в Доме пропаганды ВООПИК в Москве, Знаменском соборе рядом с гостиницей «Россия». Все, кто приходил на иркутские вечера, знакомились с выставкой Бориса Дмитриева «Старый Иркутск», работами Льва Гимова. М. Сергеев рассказывал, как проходили вечера:

«Зал полуосвещён. Под громадным тканным из блестящих нитей гобеленом в условной манере изображён оркестр, стоит рояль. Небольшой столик, на котором старинный канделябр со свечами, в вазе – ветки сибирского кедра, ещё пахнущие нашей стужей, – в Москве оттепель и гололёд.

По традициям вечеров в доме Трубецких, нынешняя хозяйка вечера Ольга Шеверева зажигает свечи, и наш рассказ начинается.

…Вечер в доме Трубецких, «горят свечи, ветер за окнами бесится, отчего рождается непокой на душе. Заехал Якушкин, чуть позже с храпом и колокольцами подкатила генерал-губернаторская тройка… Хозяин-сирота развлекает гостей чаем, добрым табаком да новостями «от друзей, разбросанных по всей Сибири…».

Марина показывает слайды – иркутские дома, связанные с судьбой декабристов, Ольга Шеверева передаёт настроение наших вечеров. Затем следует мой рассказ об одной из судеб. Теперь уже это «импровизированные» главы из будущей книги о сибирских жёнах декабристов, о тех женщинах, что не сумели разделить опальную судьбу героев Сенатской площади. Пожалуй, самое главное в нашем коллективном рассказе – его естественность».

ВООПИК был и той площадкой, на которой иркутская общественность отстаивала свой взгляд на архитектурный облик города. Мнение это частенько не совпадало с проектами архитекторов, проектировщиков, строителей, ибо «непрофессионалы» были против коренных градостроительных перестроек, новомодных веяний.

(Продолжение в следующую среду)

Фото В. БЕЛОКОЛОДОВА