За последние семь лет чести надеть голубые береты удостоились лишь два десятка жителей Иркутской области. В их числе лейтенант Иркутского линейного управления внутренних дел на транспорте Игорь Саян. Начиная с 2003 года в составе российского полицейского контингента Организации Объединённых Наций он побывал в Косово, а на днях вернулся из Судана.

В детстве он мечтал стать фотографом, но вот уже 22 года носит погоны. Армянин по национальности, он всю свою жизнь прожил в Сибири. Наверное, это обстоятельство объясняет его природную способность адаптироваться к разным культурным средам. О том, как становятся офицером миссии ООН, Игорь Саян рассказал МАКСИМУ ТАТАРИНЦЕВУ.

Из милиционеров — в полицейские

— Как вы оказались в рядах международного полицейского контингента?

— Первый раз услышал, что есть возможность побывать за рубежом в качестве миротворца, в 1999 году от начальника отдела кадров. Тогда набирался полицейский контингент в Косово. Однако разузнать подробности и условия сразу не удалось, а неопределённость не привлекала. Позже жена нашла в Интернете требования к претендентам: не моложе 25 лет, стаж не меньше пяти лет, знание английского языка, навыки скоростной стрельбы и вождение тяжёлых джипов (по-нашему, полноприводных автомобилей) плюс положительная характеристика с работы. Всем требованиям, на мой взгляд, я отвечал. И решил попытать удачу.

Лукавить не буду, в миротворцы пошёл из-за приличного, по нашим меркам, жалования. Сначала позвонил в Москву, затем очень долго ждал официальные бумаги и разрешение сдать экзамены при Министерстве внутренних дел по всем вышеописанным «наукам». Также предстояло пройти собеседование с представителями международного отдела МИДа. Языковая подготовка устраивала «заказчика». Допускали к вождению. Затем следовал 45-дневный курс по изучению основ международного права. В заключение — международный экзамен, который сдавали представителям из Нью-Йорка и Косово. Все испытания я прошёл. По заключению мандатной комиссии был включён в так называемые «активные списки претендентов» и вернулся домой к своим прямым обязанностям в ожидании освобождения места в контингенте и вызова. Очередь подошла только в конце 2003 года. Перед поездкой в Косово прошёл недельный курс подготовки в международном полицейском тренировочном центре.

Патриотизм привила бабушка

— Вы с детства мечтали надеть форму? Кто повлиял на ваше мировоззрение?

— Неподалёку от нашего дома находилась военная часть. В детстве любил наблюдать за построениями на плацу. Мне импонировала солдатская форма, их дисциплина и выправка. Наверное, именно тогда я стал задумываться, что хотел бы связать жизнь с военной службой. Сейчас я понимаю, что из одной симпатии к форме военным не становятся. Думаю, бабушка по материнской линии — Евдокия Ивановна Куковенцева — дала мне понять, что такое долг и честь. Мои сыновья прозвали её супербабушкой. В годы войны она была связисткой. С 1941 по 1943 год сражалась на передовой. Участвовала в Курской битве, освобождении Сталинграда. После тяжёлой контузии в одном из боёв была демобилизована и вскоре пошла работать библиотекарем. Это был очень добрый и начитанный человек с богатым жизненным опытом. За тяжёлые военные годы она сумела не растратить свою человечность. Бабушка как-то сказала, что мечтает увидеть меня в погонах. К сожалению, она не дожила до этого момента.

Должен признаться, что в старших классах детские мечты о военной службе немного померкли. В это время я серьёзно увлёкся лыжным спортом и фотографией. В своё время я даже выиграл областные соревнования и в награду получил годовую подписку на «Пионерскую правду». Больше пяти лет занимался фотографией во Дворце пионеров. Даже получил удостоверение кинофотомастера. Особенно любил пейзажи снимать. Дар ценить мгновения и любоваться природой жив во мне до сих пор. В какой-то момент я начал думать, что должен связать свою жизнь именно с этим делом. После школы даже поехал в соседнюю Кемеровскую область поступать в институт культуры. Экзамены хорошо сдал, набрал проходной балл и с учётом того, что на 15 свободных мест претендовало всего 16 человек, должен был стопроцентно поступить. Но в приёмной комиссии извинились: мол, был бы местным, взяли бы.

Потом год работал на стройке электриком. Благо в школе окончил профессиональные курсы. Иногда доводилось работать вместе с бригадой отца. И это мне особенно нравилось. Он у меня всю жизнь на стройке стропальщиком-монтажником и каменщиком проработал. А свои первые деньги я заработал в пятом классе. Родители тогда устроили меня на местную мебельную фабрику упаковщиком готовой продукции. Работал по пол-дня, в детстве даже такое дело казалось очень важным, а зарплата в 50 рублей — огромной. Тогда для ребёнка соблазнов было гораздо меньше, чем сейчас, поэтому все деньги (ну кроме карманной мелочи) отдавал родителям в общую копилку. На семейном совете мы решали, на что их потратить — съездить ли отдохнуть на море, или купить что-нибудь дельное.

В следующем году опять пытался поступить в вуз. На этот раз верх взяла детская мечта щеголять в военной форме. Выбор пал на Омское высшее ко-мандное училище. Однако практически полностью повторилось то, с чем столкнулся в институте культуры. Когда отбирали счастливчиков, обратили внимание на то, что иногородний, и моя армянская фамилия бонусов не прибавила. В общем, вернулся домой ни с чем и стал в ожидании армейского призыва учиться мотать портянки.

— После двух поражений в столь «нежном» возрасте, наверное, трудно прийти в себя?

— Не могу сказать, что я особо расстроился. Сейчас понимаю: от судьбы не уйдёшь, что уготовано, то сбудется. Вскоре с 25-ю другими призывниками из нашего города я оказался в Чите. Настрой был два года плац топтать, но тут неожиданно приехала делегация из среднего военного училища города Елгава, что неподалёку от Риги в Латвии. Предложение было, что говорить, неожиданное и интересное — учиться на техника-автомобилиста. Вместо солдатских будней за те же два года у меня появилась возможность получить среднетехническое образование и звание прапорщика. Естественно, я согласился. Это время пролетело незаметно, без особых трудностей. Следующим ярким воспоминанием стало место службы — ракетная часть войск РВСН на Украине. Помню, прибыл туда зимой, всё каким-то понурым и серым показалось после Прибалтики. Поэтому известие, что часть передислоцируется в глубь России, воспринял даже с радостью. Хотелось перебраться к родителям. Ближе всего оказался Иркутск, куда я и приехал в 1988 году.

Стал служить в ракетной части микрорайона Зелёный, а жил в общежитии. Вскоре стал подумывать о необходимости высшего образования. Однако начальство указало, что как кадровый военный я имею право поступить в вуз только по профильной специальности. Выбор был невелик — автомобильный факультет политеха или сельскохозяйственный институт. Со службы дали на-правление, в котором рекомендовалось меня принять в первую очередь. Однако «бывалые» подсказали, что никто не будет контролировать, в какой институт я на самом деле пойду. Тут и закралась мысль, что в автомобильном деле я и так смыслю, неплохо бы чему-нибудь ещё научиться. В итоге выбор остановил на институте иностранных языков (если бы не английский, не участвовал бы в миротворческих операциях за границей).

— Супруга ведь у вас тоже выпускница иняза?

— Но познакомились мы с ней на дискотеке в Доме офицеров. Друг уговорил пойти, и надо же такому случиться, что некие девушки точно так же силком привели свою подругу. В Ирину я влюбился с первого взгляда. Она училась в инязе, в дальнейшем это здорово помогло в развитии наших отношений. Надо сказать, она оказалась основательной девушкой и, несмотря на чувства, не торопила меня с предложением — два года присматривалась. Поженились мы только в 1991 году. По иронии в это время Дворец бракосочетаний был закрыт на ремонт и его временно перенесли в тот же Дом офицеров. На следующий год появился первый ребёнок — Анатолий. Моя комнатушка в 12 квадратов в общежитии становилась слишком тесной. Однако в очереди на квартиру светило стоять несколько лет. К счастью, опять помог случай — к нам зашёл член жилищной комиссии (в чьём ведении было распределение «ключей»). Увидел наши мытарства, и вскоре мы сыграли новоселье, а на радостях завели ещё одного сынишку — Алексея.

Новые погоны

— А как получилось, что вы ушли из армии и стали милиционером?

— Девяностые годы — тяжёлое время для армии: зарплата мизерная, статус военного неясен, что день грядущий готовит, вообще не понятно. Жена в это время тоже получала сущие копейки, работая в школе. Так что уйти из армии попросту заставила жизнь. Вначале хотел пойти переводчиком в какую-нибудь солидную фирму. Ничего не получилось. Слишком много претендентов, которые владели языком лучше меня. К тому же понял, что я служака до мозга костей. В итоге решил пойти в транспортную милицию. Поначалу было непривычно, работа в корне отличалась от того, что я привык делать в армии. Пришлось развивать новые навыки: например, фотографическую память, чтобы по увиденной один раз ориентировке узнать человека, находящегося в розыске. Назубок требовалось знать нормативную базу, уметь грамотно составлять протоколы. Кроме того, нужно быть тонким психологом, уметь расположить к себе, потребовать у человека те же документы так, чтобы без лишних эмоций обошлось.

После обучения в милицейском центре подготовки меня и в отдел по борьбе с экономическими преступлениями звали, и в уголовный розыск. Но я решил пойти во взвод сопровождения поездов. Мир посмотреть хотелось, да и семья ничего не имела против. Можно сказать, что я оказался у самых истоков этого подразделения. Первым объектом стал фирменный поезд «Байкал» следованием Иркутск — Москва. В сентябре 1997 года взвод расширили до отдельной роты при УВДТ. Самым распространённым преступлением в поездах всегда были и остаются кражи. К сожалению, пассажиры думают, что милиционер должен сторожить вещи. Поэтому основной частью работы стала профилактика, людей приходилось убеждать прятать ценные вещи подальше от посторонних глаз, особенно в плацкартных вагонах. Ведь когда все спят, проходящему ничего не стоит взять что-то со столика. Ищи-свищи потом. К тому же, проводя ночью опрос соседей и проводницы, будишь весь вагон. В этом деле я спустя два года настолько поднаторел, что перевели в наставники — молодёжь обучать. Косово и Судан были позже.

На линии огня

— Как складывались отношения с иностранными коллегами?

— Дружили абсолютно со всеми. Правда, опасались подлости со стороны местного населения, особенно албанцев, которые считали нас, русских, ближе к сербскому населению (в принципе так оно и было). При виде нашего триколора, похожего на перевёрнутый сербский флаг, выкрикивали на английском, мол, убирайтесь. Интересно, что звания не имели там никакой силы. Видел полковника, который дежурил как обыкновенный патрульный, а старший лейтенант возглавлял отдел.

— В перестрелках приходилось участвовать?

— В основном миссия была наблюдательной. Но несколько раз приходилось брать в руки оружие. Серьёзный прецедент для конфликта был 17 марта 2004 года. Ночью на берегу реки Ибр обнаружили трупы трёх албанских детей от 8 до 12 лет. Миротворцы заняли мост, разделяющий южную — албанскую и северную — сербскую территории. На следующий день видели окуляры снайперов, блестящие на солнце. Три дня стреляли. Гранаты в нас кидали, большую часть из них успевали сбрасывать в воду до того, как взорвутся. Один раз не успели, и погиб миротворец из Франции. Через несколько дней, когда мы ушли, думая, что всё обошлось, снайпер застрелил сербскую женщину.

Схожий инцидент был в зоне ответственности французского контингента. Только в этот раз вооружённые албанские боевики погнали перед собой женщин, чтобы пробиться через кордон миротворцев. На мой взгляд, французы выбрали правильную тактику: установили на машинах пулемёты, предупредили по громкой связи и дали очередь над головами. От неожиданности дети и женщины разбежались, а следом за ними ретировались боевики.

В Косово пробыл недолго, а вернувшись домой, снова встал в активный резерв. Приглашение принять участие в миротворческой миссии в Судане при-шло через 9 месяцев. Приехали туда 30 декабря 2005 года. У нас холод под сорок градусов, а там столько же, но жары. Причины конфликта в этой стране те же, что и в Косово, — противостояние мусульман и христиан. Нашей задачей было из местных военных сделать полицейских. Были свои группы полицейских, которые организовывали тренинги. Учили содержанию задержанных, подготовке материала, натаскивали участковых.

— Насколько сложно было вжиться в страну с совершенно непохожей на нашу культурой?

— Удручала бедность, какой не видел раньше. Плетёные хижины с соломенной крышей. Мусор выбрасывают прямо на улицы. Несмотря на то, что в Судане достаточно плодородная земля (я разбил рядом с арендованным домом огород, где по три урожая собирал), местные жители промышляли собирательством. При этом удивляли цены. Если в Косово мы с приятелем снимали домик за 250 евро в месяц, то здесь за более-менее очищенный курятник (в прямом смысле) платили 500 долларов. Хорошо хоть с местным населением отношения были нормальные. Почти вся местная интеллигенция, особенно врачи и инженеры, в советские времена училась в Москве, Киеве или Узбекистане.

Первое время шокировало, когда жениться, или «кровь обновить», предлагали. Отвечали, что для нас это не-приемлемо. В быту там, конечно, тяжело было. И главное — никакого желания со стороны местного населения улучшить свою жизнь. Радует, что голыми расхаживать перестали при нас да открыто носить оружие (даже сами отдавали, чтоб больше не приходили, — всё равно в «загашнике» запасной «Калашников» лежит).

— Вы строите планы на будущее?

— Сейчас я в отпуске пару месяцев. Думал в Китай на море с семьёй съездить, да цены высокие. Обидно большую часть жалования на это тратить. Ограничились поездкой на Братское водохранилище. Осенью снова на работу. Думаю через годик опять в миротворцы податься. А вообще иногда досадно становится, что времени мало с семьёй провожу, его даже на хобби не остаётся (и подумать некогда, чем бы хотел заняться).

САЯН ИГОРЬ АРАМОВИЧ родился 22 июля 1966 года в городе Тогучин Новосибирской области. В течение десяти лет с октября 1985 года проходил службу в Вооружённых силах страны. В 1993 году окончил Иркутский государственный педагогический институт иностранных языков по специальности «преподаватель английского языка». Кроме английского, владеет сербским языком. С мая 1995 года — в должности милиционера отдельной роты по сопровождению пассажирских поездов ЛОВД на станции Иркутск-Пассажирский.

В 2000 году его кандидатура была утверждена на заседании Мандатной комиссии МВД России по отбору сотрудников внутренних дел и военнослужащих внутренних войск МВД России для участия в миротворческих миссиях. С 22 июня 2003 года в течение года находился в служебной командировке в составе российского полицейского контингента ООН на территории Косово. Был распределён для дальнейшего прохождения службы в регион Митровица. Служил дежурным офицером изолятора временного содержания арестованных, затем работал патрульным офицером на полицейской станции Зубин Поток. С ноября 2003 по март 2004 года нёс службу в должности наблюдателя отдела дорожной полиции регионального штаба Митровица, затем был переведён на должность офицера пограничной полиции, в которой проработал до окончания командировки.

В 2005 году назначен на должность инспектора отделения кадров Иркутского ЛУВДТ Восточно-Сибирского УВДТ. С 30 декабря 2005 года по 30 июня 2007 года представлял Российскую Федерацию в Судане в качестве полицейского советника миссии. Награждён медалью ООН «На службе миру» и памятным знаком «За участие в миротворческих операциях».

Женат, воспитывает двоих сыновей.