Любопытное сообщение появилось в газете «Иркутские губернские ведомости» 14 марта 1890 года: «Опекунский совет учреждений императрицы Марии 19 января 1890 года установил следующую таксу на игральные карты: глазетные — 12 руб. за дюжину; атласные — 9 рублей; пасьянсовые — 7 рублей 20 копеек; фигурные — 6 рублей».

— Ловко придумано! — удивлялись одни.

— И в богоугодных заведениях свои «правила игры», — поясняли другие.

Даже если бы в списке прибывших с Московского тракта в конце 1876 года и не значился Ричард Маак, о его возвращении было нетрудно догадаться: в «Иркутских губернских ведомостях» появилось объявление о собрании распорядительного комитета Общества помощи учащимся Восточной Сибири. А в следующем номере разместился обстоятельный репортаж, в центре которого был его превосходительство председатель распорядительного комитета Ричард Карлович Маак.

Блестящая «неподходящая» кандидатура

Строго говоря, г-н Маак был наименее подходящей кандидатурой для этой общественной должности, потому что по роду своей основной работы (а служил он главным инспектором училищ Восточной Сибири) постоянно находился в разъездах, отпуск же проводил в Петербурге и за границей. Но каждое появление Маака в Иркутске воспринималось как праздник, оставляло столько светлой энергии, что её с лихвою хватало до следующего «визита».

Общество помощи учащимся Восточной Сибири, зародившись в 1875 году, к началу 1877 года состояло уже из 393 действительных членов и 322 так называемых ревнителей просвещения. За 1876 год взносы одними только деньгами составили 2203 рублей 94 копейки; а ведь были ещё и крупные взносы вещами, и именные пожертвования, и совсем уж неплановые поступления — от проектов самого господина Маака.

По природной открытости или, может быть, потому, что обязанности инспектора утомляли положенной строгостью, на заседаниях общества Ричард Карлович отличался неформальностью поведения: ставил неожиданные вопросы, сам же на них отвечал и сыпал, сыпал идеями, возникавшими, кажется, из ничего. К примеру, иркутская мужская гимназия получила в дар от бывшего воспитанника Александра Сибирякова скульптуру «Иван Грозный». Слыша об этом, многие просто радовались за гимназию, а Ричард Маак глубоко задумался — и пришёл к убеждению, что об этой скульптуре надо подготовить популярную лекцию. Потому что тогда можно будет устроить в гимназии «Выставку одного подарка», а плату за экскурсию брать в пользу Общества помощи учащимся в Восточной Сибири. Конечно, потребуется разрешение губернатора, но это Ричард Карлович уж возьмёт на себя. Что же до лекции, то её можно смело поручить господину Попову, действительному члену общества и весьма учёному человеку.

И всё вышло именно так, как задумал Ричард Карлович. А четырнадцать лет спустя, без Маака уже, но его, мааковским, способом пополнился «прохудившийся» фонд Иркутского благотворительного общества: предприниматель Дмитрий Плетюхин предоставил второй этаж особняка на углу Большой и Ивановской под устройство общественной выставки; городской голова Владимир Сукачёв дал картины из своей галереи, вслед за ним это сделали и другие — собралась интересная выставка из работ Айвазовского, Богомолова, Брюллова, Верещагина, Клевера, Маковского, Репина. Её посетили многие иркутяне, но особенно много побывало учащихся, к радости педагогов и родителей. Вдохновлённый успехом, хозяин особняка снова сделал широкий жест — отдал верхний этаж артистам сгоревшего городского театра, чтобы заработать денег на отъезд.

Собрание заинтересованных

В 1876 году распорядительный комитет Общества помощи учащимся Восточной Сибири провёл 18 заседаний. Сквозь пожелтевшие строчки газетных отчётов до сих пор ощущается то удовольствие, с которым проводились заседания распорядительного комитета. Собирались, конечно же, вечерами и задерживались допоздна, но при этом никто не спешил разойтись, каждое заявление разбиралось самым тщательным образом: кто-то из членов общества подтверждал или не подтверждал недостаток у обратившегося за помощью средств, кто-то ручался, что он будет заниматься усердно и успешно окончит курс. Устав общества, составлявшийся с тактом и умом, требовал осмотрительности, хотя и щедрости не воспрещал. Мошенники напрасно искали в нём щёлки, действительно же нуждающиеся могли смело рассчитывать на поддержку. Исключительно на средства общества обучались в мужской гимназии многие молодые люди из Якутии и Забайкалья, не имевшие ни малейшей поддержки от семьи. По уставу они могли обращаться за помощью прямо через начальника своего учебного заведения. Если это было почему-либо неудобно, предлагался ещё один путь — обращаться через действительных членов общества. Случалось, помощь шла от них непосредственно: скажем, Хаминов Иван Степанович вызвался оплатить проезд одного из выпускников гимназии в европейскую Россию для продолжения образования.

И действительные члены общества, и ревнители просвещения вели себя так, словно были лично заинтересованы в его успешной работе. Да так оно, в сущности, и было, ибо отличившиеся на общественном поприще отмечались чинами и орденами.

Кратчайший путь — через приют

Прибывая на новое место, свежеиспечённый генерал-губернатор, как правило, находил всё «в самом жалком и запущенном виде» — и немедленно задавал всем работу. При этом ставка делалась и на безвозмездный общественный труд. Супруга генерал-губернатора принимала под своё покровительство благотворительное общество или первый в здешних местах детский сад — и об этом немедленно и торжественно сообщали «Губернские ведомости». После этого уже каждый купец понимал, что не следует преподносить супруге генерал-губернатора шубу, а куда дальновиднее объявить стипендию её имени в одном из учебных заведений, а лучше — в двух. Да неплохо бы устроиться членом попечительского совета в том богоугодном заведении, где она председательствует.

Генерал-губернатор не забывал публично, через «Иркутские губернские ведомости», объявлять благодарность отличившимся. Мало того, он так же публично принимал на себя обязательства «свидетельствовать пред высшим правительством об особой пользе» и тут же, строчкою ниже, давал наглядную иллюстрацию — список пожалованных чинами и орденами.

Самой убедительной иллюстрацией к этому была жизнь Ивана Степановича Хаминова.

Он, пришедший в Иркутск обозным мальчиком с зачатками образования, умер тайным советником, потомственным почётным гражданином Иркутска и полным кавалером орденов святого Станислава, святой Анны и святого Владимира. Разумеется, и уплачено было сполна; скажем, орден святой Анны 2-й степени пожалован после нескольких сроков службы иркутским городским головой и очень значительных пожертвований.

Василий Зазубрин, много лет возглавлявший совет попечителей иркутского сиропитательного дома Елизаветы Медведниковой, пожалован орденом святого Станислава 3-й степени. Фёдор Трапезников, почётный попечитель и член совета Иркутского технического училища, из коллежских секретарей возвышен в титулярные советники. И список этот можно продолжать и продолжать. В сущности, каждый получал то, в чём он более нуждался: для кого-то важнее был чин, а для кого-то — орден. Но в любом случае это было повышением статуса. Особенно к этому стремились купцы — повышение статуса благотворно влияло на бизнес и, кроме того, удовлетворяло извечную потребность догнать и перегнать дворянство.

В этом «забеге на длинную дистанцию» взгляд, конечно же, устремлялся вперёд, за линию горизонта. Но шли годы, собирались чины, ордена — и являлась потребность оглядеться, обозреть сделанное. Тут-то и выяснялось, что город, в котором ты поднимался на ноги, в сущности, очень похож на тебя, потому что многое в нём — от твоих усилий, замыслов, средств.

А потом, ближе к старости, наступала замечательная пора, когда чувство родства с этим городом обретало уже и черты умиления, и хотелось больше успеть отдать. В этом отношении вспоминается мне характернейший эпизод, связанный с камергером Императорского двора, действительным статским советником П.А Сиверсом. В 1890, кажется, году Иркутская городская дума обсуждала разбивку будущего сквера. Сиверс был в эту пору в отъезде, но постоянно телефонировал и о новом сквере узнал почти сразу же — и взревновал, что кто-то другой возьмёт на себя все расходы, и срочно отправил в Иркутск телеграмму!

Жертвы «климата»

Ну а были ли те, кто просто собирал деньги в кубышку, «бессмысленно и беспощадно»? Разумеется, были, наградами и статусами не обременённые, в помощи пострадавшим от пожара и наводнения не замеченные. Случалось, умирали они – и список оставленной ими недвижимости занимал разворот «Иркутских губернских ведомостей». Например, купцы Маркевичи. Но сказать о них было нечего. Сами же, пока жили, поговаривали так:

— Лавров в Сибири не растёт — так что и почивать нам не на чем. Что ж поделаешь: климат такой…

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.