М. Сергеев стоял у истоков возрождения в России Пушкинского общества. Он был одним из самых деятельных его членов. Инициатива здесь целиком и полностью принадлежала Советскому фонду культуры, где Марк был виден очень хорошо ещё и благодаря активной работе Иркутского фонда культуры. О замечательных делах иркутян в столице и самому председателю Д. Лихачёву было известно хорошо. В ноябре 1989 года М. Сергеев участвует в Пушкинской конференции, которая рассматривалась как первый этап возрождения Пушкинского общества. Его выступление было включено в официальную часть программы.

В 1990 году он принимает участие в учредительной конференции Всесоюзного Пушкинского общества, становится его действительным членом и входит в правление. География его просветительской работы значительно расширилась. В 1991 году в Донецке на конференции «Пушкин в сердцах учителя и ученика» он выступает с большим и ярким докладом «Сибир-ская пушкиниана», без устали бывает в различных школьных Пушкинских музеях. «Благодаря знакомству с учителями и детьми завязал дружескую переписку с музеями Константиновки и Амвросиевки. Постепенно высылаю им серию книг «Полярная звезда», выходящую в Иркут-ске».

Эти частые поездки и встречи с любителями и почитателями Пушкина и стали поводом, чтобы написать в одной из записок в Пушкинское общество: «Очень важно, мне представляется, распространить через местные отделения Фонда культуры список общественных музеев Пушкина, указав их адреса и имена руководителей. Это помогло бы наладить общение и обмен пушкинианой, ибо книги Пушкина и о Пушкине выпускаются во многих городах страны. Может быть, через такой местный Пушкинский музей, клуб, а тем более, отделение Пушкинского общества можно было бы передавать в местные отделы «Книга — почтой» коллективные заявки, чтобы в первую очередь такие книги попадали к истинным пушкинистам». Сам он неутомимо и пунктуально занимается распространением книг. В связи с юбилеем Пушкинского клуба в деревне Шабагиш он отправляет туда целую библиотечку иркутских изданий.

В самом начале лета М. Сергеев уезжает на традиционный Пушкинский праздник в Тынде. Он открывает этот слёт, и благодаря его настойчивости вместе с ним на БАМ отправляется целая делегация московских пушкинистов и музейных работников. А сразу же после окончания праздника в Тынде – Пушкинские дни в Иркутске. Там тоже звучат стихи, организованы книжные базары. Потом поездка в Ангарск.

В Иркутске дела идут наиболее споро. Марк открывает Пушкинский клуб при Иркутской областной библиотеке. Во многом его стараниями создаётся Пуш-кинский клуб в Ангарске. Большое внимание уделяет школам, в которых учителя культивируют интерес к Пушкину. Переписка на эту тему обширна и поучительна. Вот лишь одно типичное письмо:

«М. Сергеев — Л.С. Жакатовой, учительнице русского языка и литературы.

Иркутск, 7 июня 1992 г.

Глубоко уважаемая Лидия Сергеевна!

Во-первых, поздравляю Вас с только что миновавшим днём рождения Александра Сергеевича Пушкина. Во-вторых, извиняюсь, что не сразу ответил на Ваше письмо – тому есть причина: писал в Москву своим друзьям, чтобы достали для Вас экземпляр газеты «Москвичка» с генеалогическим древом поэта, и вот теперь посылаю Вам этот дар.

Идея создания Пушкинского музея в школе – прекрасная и благородная. В прошлом году я был в Донецке на конференции «Пушкин в сердце учителя и ученика» и подивился: на Украине 80 школьных Пушкинских музеев. В России – менее 20-ти.

Когда вы будете открывать такой музей, сообщите мне, по-стараюсь к Вам прилететь. Заранее сообщите мне дату и, что очень важно, напишите заявление о принятии Вашего музея во Всероссийское Пушкинское общество при Фонде культуры.

…Посылаю Вам небольшой подарок. Со временем вышлю свои книги и буду всячески помогать, как только получу заявление о приёме в Пушкинское общество и как только состоится открытие музея.

А этот абзац хочу процитировать дословно: «Из г. Азова от действительного члена Пушкинского общества В.Г. Лебедева пришло тревожное письмо о том, что некий доцент местного вуза выступает с лекциями о Пушкине монархического толка. Отправил пушкинистам обстоятельное письмо — к вопросу о том, что желание «привязать» Пушкина к тем или иным нынешним идеям не имеет ничего общего с пушкиноведением. Ответил на все конкретные вопросы.

Почему об этом пишу в отчёте?

Между провинциальными пушкинистами, у которых есть острая любовь к Пушкину и желание нести в людские сердца его слово, недостаточно квалифицированных специалистов, которые могли бы защитить поэта от тех, кто хотел бы сделать из него царелюбца. Видимо, нужен в каком-либо органе Пушкинского общества обстоятельный материал об этом, пусть даже с высказыванием полярных мнений. Это должен быть очень авторитетный материал для размышлений».

В 1992 году, когда Правительство Российской Федерации приняло решение всенародно праздновать 200-летие со дня рождения А.С. Пушкина и подготовить государственную программу «Пушкин и современность», министр культуры Е.Ю. Сидоров предложил М. Сергееву войти в комиссию по массовой пропаганде творческого наследия Пушкина. И хотя приглашение делалось стандартным бланком, куда лишь вписывались имена приглашённых и ставилась факсимильная подпись правительственного чина, приглашение, безусловно, являлось признанием заслуг сибирского пушкиниста. «Мы полагаем, что Ваше участие в работе Оргкомитета позволит выполнить поручение Правительства на высоком научном и профессиональном уровне», – значится в приглашении. Мы можем с высокой долей ответственности сказать: М. Сергеев свою миссию выполнял замечательно. И как награды приходили ему эти письма со всей России: «Дорогой Марк Давидович! От всех читателей и почитателей Пушкина глубочайший Вам поклон за прекрасную композицию, собранную Вами в «один чудесный миг».

Примите нашу искреннюю благодарность за оказанную Вами любезность – признательные Вам тассовцы»…

Или вот это: «Сердечно поздравляем поклонников таланта Пушкина с Днём поэзии. Пушкинисты Новочеркасска».

Самое высокое признание – это всё-таки оценка читателя. Их в его личном архиве великое множество. Какое выбрать? Пусть будет слово В.И. Набокова из г. Дивногорска Красноярского края, коллекционера, почитателя Пушкина:

«Личность А.С. Пушкина, его творчество, материалы биографического характера – всё, что окружало поэта, дорого нам, советским читателям и благодарным потомкам поэта. И сейчас трудно найти не описанную многократно строку, непрокомментированный эпизод биографии поэта. Но вот я прочитал Вашу книгу «Перо поэта» и совершил путешествие в далёкое, столь дорогое нам прошлое. Ваша книга очаровала меня исторической правдой видения, простотой и яркостью языка, многообразием достоверных фактов, эмоциональностью жизненных картин пушкинских времён.

Даже как-то не верится, что Вы мой современник, а кажется, что Вы были свидетелем тех далёких событий. Трудно оценить, трудно даже понять, как Вам удалось воскресить лица и ту эпоху. Вы, как волшебник, вернули давно ушедшие годы, окунули в эпоху пушкинского времени, дали прочувствовать и пережить эмоционально картины былого.

Мне, машинисту тепловоза, далёкому от литературных кругов, трудно письменно высказать те эмоциональные чувства, которые я испытывал, читая Вашу книгу, но так хочется донести до Вас слова благодарности хоть в маленькой частице».

Пушкиниана, конечно же, привела его к декабристам. Точнее пушкиниана, вероятно, и сделала его ближе к истории и истории литературы. В Иркутске была одна из самых сильных декабристских школ, которая создавалась поколениями и включала в себя не только историков, но и филологов, искусствоведов, художников.

Декабристская тема одна из основных в его творческом мире. Стихи и композиции, документальные повести и сугубо академическая публикаторская работа – вот объём и глубина его знаний о декабристах. В одной из статей такой глубинный интерес к декабристам объяснялся не случайными событиями. Она витала в нём с 14-летнего возраста, когда он поселился с родителями в деревне Малая Разводная, которая находилась неподалёку от посёлка Лисиха, где были дома декабристов Артамона Муравьёва, братьев Борисовых, Юшнев-ских. «Эта тема копилась исподволь: прежде чем я написал книгу о жёнах декабристов, я 17 лет собирал материал», – вспоминает Сергеев. Об этой книге известный литературовед, исследователь Ю.С. Постнов писал, что «она написана не только глубоким и серьёзным исследователем, но и зрелым художником, выступающим во всеоружии накопленного годами мастерства. Прежде всего книга подкупает особым интимным тоном повествования. Автор не отделяет себя от тех, о ком пишет, он как бы становится на их точку зрения и, прослеживая «поток сознания» своих героинь, делает его на-глядным и покоряющим своей открытостью».

В 1974 году журнал «Сибир-ские огни» принял к публикации книгу «Подвиг любви бескорыстный». Не могу не процитировать несколько строк из письма одного из руководителей журнала: «Искренне рад сообщить тебе, что рукопись твоя прочитана и в отделе, и в редколлегии, и главным редактором. Общее мнение самое положительное, решение – публиковать».

«Ничего подобного в документально-историческом жанре за последние 5-6 лет (а может быть, и больше) я не читал… Отличная повесть…».

«Это очень нужная для журнала вещь, не только своим историзмом, но и современным воспитательным значением.

Работа проделана автором гигантская, вероятно, он исследовал действительно все источники, и русские, и иностранные, касающиеся декабристок…».

«Вещь написана эмоционально и психологично. Встают очень индивидуальные характеры, даже индивидуальные причины подвига каждой…».

Так пишут рецензенты.

М. Сергеев венчал собой популяризаторское направление в этой системе. Никто лучше него не мог возбудить интерес к декабристам среди читающей публики. Его популяризаторство, замешанное на строгой научности и огромных знаниях, ставило его в ряд с самыми известными декабристоведами. Добавим к тому же, что пушкиноведение и декабристоведение в российской историко-литературной или литературно-исторической науке всегда считалось делом элитным и соответственно сферой, закрытой для дилетантов. Без особых заслуг в круг посвящённых не допускался никто.

23 июня 1976 года блестящий российский историк и популяризатор Натан Эйдельман записал в своём дневнике: «У Марка; беседа о будущем критики. Мысли: даже он чувствует художнически и уже хороший историк (так про-глядывает архивы!)».

Вот это «художничество», помноженное на исторический контекст, и принесло ему в итоге сокрушительный успех. Талантливый литератор, знающий источники, М. Сергеев, без всякого сомнения, вдохнул в декабристоведение публицистическую струю. Он сделал эти события понятными для любого, кто испытывал к ним малейший интерес, некогда закрытые, редкие документы оказались с его легкой руки совершенно доступными.

Марк Сергеев открыл для российского читателя, задавленного в доперестроечные годы книжным дефицитом и идеологией, новые мотивы в отечественной культуре. Алексей Потапов, иркутянин, знаток театра, университетский преподаватель, будучи участником «Забайкальской осени» — великолепного книжного праздника, который стал проводиться в Чите, вспоминал: «Помню появление в вестибюле (гостиницы, где жили участники праздника – С.Г.) Марка Давидовича Сергеева, сопровождаемого читинскими литераторами. Смотрю паспорт, протягиваю ключ (Потапов на празднике работал администратором гостиницы), программу семинара, а другой лезу под стол – там, в укромном месте, лежит стопка тогдашней книжной редкости – читинского издания карманного формата «Записки княгини Волконской». Готовясь к семинару, мы «выкопали» пару десятков экземпляров где-то в сырых хранилищах военторга.

Как знать мне было тогда, что пройдёт десять-двенадцать лет, и судьба снова сведёт меня и с «Записками княгини Волконской», и с Марком Давидовичем. Только случится это в Москве, на сцене Малого театра, где иркутяне с необычным даже для столицы успехом знакомили зрителей с работой Областного драматического театра им. Н.П. Охлопкова – спектаклем по пьесе Сергеева…».

Одним из самых известных предъюбилейных проектов (к 150-летию со дня восстания), посвящённых декабристам, был трёхтомник «Своей судьбой гордимся мы», который вышел в Иркутске в 1975 году и несколько раз переиздавался. Его ещё называли белой серией из-за необычного белоснежного оформления. Один из томов воспоминаний декабристов составлял М. Сергеев. Он же писал преди-словие, послесловие и делал комментарии к этому тому. С точки зрения историографической, М. Сергеев придерживался строгой схемы, которая была выработана советскими историками. В предисловии к сборнику он писал: «Бессмертие — вот понятие, которое заставляет чувствовать человека сегодняшнего приобщённость свою к отваге и героизму Лунина и Чернышевского, польских повстанцев и ссыльных большевиков, Сергея Лазо и Фёдора Лыткина…

Грядёт 14 декабря 1975 года, и память России благодарно вернётся в заснеженный Петербург, на Сенатскую площадь. День восстания, день смятения в царском дворце, растерянности властей, день великих возможностей и великих потерь.

Они были разбужены французской революцией, они ждали с «томленьем упованья минуты вольности святой», приободрённые некоторым либерализмом царя, отдавшего в молодости дань моде «поболтать о демо-кратии», их вера укрепилась после величественного жеста, с коим после победы над Наполеоном российского войска дал он конституцию Польше. Их подкупили обещания Александра улучшить власть в России. Прошедшие половину Европы герои Бородина и Аустерлица, поражённые силой народного патриотизма, явившегося миру в сражениях с наполеоновскими армиями, делившие со вчерашними своими крепостными крестьянами, теперь солдатами своими, и хлеб, и кров в дни отступлений и гордость победы в дни блистательных сражений войска российского, они видели результаты победы более прогрессивных республиканских законов во Франции, имели возможность сравнить «тёмное царство» крепостничества с положением крестьян в конституционной стране. Они ступали на землю свою, возвращаясь из дальних походов, с надеждой и верой в большие перемены».

В этом подходе не много преувеличений. Так всё и было. Главным в советском декабристоведении по ленинскому замыслу оставалось определение дворян в первые революционеры России, которые вслед за Новиковым и Радищевым приняли эстафету революционно-демократической борьбы против самодержавия.

Являлось ли это исторической химерой, было ли так на самом деле – тема другого рассказа. Для нас важно отметить: просветительская роль этих книг была полезной и убедительной. То, что читатель узнавал о жизни и деятельности невольных из-гнанников в Сибири, не могло не вызывать к ним уважения и признательности.

Трёхтомник был выпущен к Всесоюзной конференции, которая состоялась в Иркутске. Юлия Эйдельман записала: «…я сделаю очень длинное отступление, связанное с именем нашего доброго друга и очень славного человека Марка Давидовича Сергеева, о котором вкратце уже упоминалось. Он положил начало нашей сибириаде, которая открылась иркутской конференцией в сентябре 1975 года…

В Иркутске мы почти всё время проводили с Марком и с Сарой Владимировной Житомир-ской, в то время заведовавшей рукописным отделом ЛБ (Ленинская библиотека). Натан ещё до моего знакомства с нею постоянно восхищался её профессионализмом, принципиальностью, умом, считал её прекрасным учёным и весьма уважал её мнение. Наш стол был самым шумным и весёлым. Марк прекрасно знал историю Сибири и, в частности, Иркутска. Он вёл на телевидении передачу «С Иркутском связанные судьбы», очень популярную среди населения и крайне интересную. От него я впервые услышала совершенно иную версию об адмирале Колчаке, который, оказывается, много полезного сделал для Сибири и вообще был замечательной и трагической личностью. Вроде бы и Ленин относился к нему с уважением, хотел сохранить ему жизнь и собирался судить в Москве, а не в Иркутске».

Продолжение в номере «ВСП» в следующую среду

Фото Виталия БЕЛОКОЛОДОВА