Известно было, что генерал-губернатор Восточной Сибири генерал-лейтенант Горемыкин в отъезде. Однако к его дому регулярно съезжались шесть-семь персон, которых встречал чиновник по особым поручениям Безобразов, проводил в специально отведённую комнату – и ровно в полдень начиналось заседание комитета по строительству иркутского театра.

Обсуждали закупку железа, песка, извести, лесоматериалов, оперируя многозначными цифрами, но при этом доподлинно было известно, что в бюджете города на текущий 1892-й, равно как и в планах на 1893-й, не значилось никакой театральной статьи. Тем не менее в 1897-м было выстроено прекрасное здание.

На фризе Иркутского драматического театра годы его строительства обозначены как 1894 — 1897. Но так же, как спектакль предваряет его постановка, возведение здания начиналось с «генеральной репетиции», достаточно продолжительной и весьма интересной.

Странная телеграмма

Образовавшийся осенью 1892-го комитет по строительству иркутского театра до окончания года успел провести шесть заседаний, сделать 34 запроса потенциальным подрядчикам. Для достижения наилучшего результата комитет разделился на две группы: большинство осталось работать в Иркутске, а три члена отправились хлопотать в Петербург, так что и наступивший 1893 год прихватили. Городской голова Владимир Платонович Сукачёв вернулся в Иркутск лишь 14 февраля. Но удивительно было не это, а странного содержания телеграмма, которую он отправил из Москвы, сделав там остановку на обратном пути. Получив телеграмму, члены комитета изумились, если не сказать больше.

Всё должно было разъясниться на заседании комитета 19 февраля. И вот в полдень в доме начальника губернии собрался весь синклит, даже больной архитектор Кудельский выбрался на заседание.

При этом все старательно не говорили о главном, словно вовсе и не было никакой телеграммы. Сначала обсудили необходимость отодвинуть театральный забор на 20 сажень. Потом примерились к ценам на железо, имея в виду и нижнетагильское, и луньевское, и алыпаевское. Далее перешли к подрядам на поставку песка, не забыли и формы оплаты (непременно через губернское казначейство, по прямым ассигновкам, за подписью управляющего губернией). И только исчерпав всё возможное, подступились, словно бы ненароком, к загадочной телеграмме. Но тут же и отступились, вспомнив вдруг, что надо подумать о дополнительной заготовке извести.

Одним словом, у городского головы Сукачёва уже не оставалось сомнений: задеты, чрезвычайно задеты господа члены комитета – и Владимир Платонович взял позицию разъяснения, доброжелательного, спокойного, но при этом уверенного.

Конкурс объявлен

Начал он с очевидного, с чем и не согласиться было нельзя: напомнил, что ездил в Петербург по поручению комитета – после этих слов городской голова обвёл взглядом собравшихся и дождался, пока все подтвердят это, взглядом, жестом, кивком головы. Так вот, продолжал Сукачёв, выполняя поручение комитета, он вошёл в личное сношение с Санкт-Петербургским обществом архитекторов на предмет покупки проекта театрального здания. Однако в руководстве обществом сложилось убеждение, что такому городу, как Иркутск, более пристало не довольствоваться тем, что есть, а объявить специальный конкурс. Тут городской голова сделал паузу и с особой отчётливостью прибавил, что генерал-губернатор генерал-лейтенант Горемыкин, в тот момент находившийся в Петербурге, идею конкурса активно поддержал.

Оглядев собравшихся, Сукачёв убедился, что на лицах у всех выразилось почтение, и, не медля более ни секунды, энергично закончил заранее приготовленной фразой:

— Представлялось невыгодным оттягивать объявление конкурса, возвращаться в Иркутск, разрабатывать здесь программу и снова ехать в Петербург – выгоднее было поручить разработку программы специалистам из общества архитекторов при участии члена нашего комитета Моллериуса, а также вашего покорного слуги. В январе программа была успешно завершена, конкурс объявлен. А теперь, господа, необходимо перевести в Петербург обещанные мною 2000 рублей — сумму премиального фонда.

«Предложение» генерал-губернатора

В сущности, то же самое было изложено и в телеграмме, отправленной из Москвы, но теперь, в личном, так сказать, изложении, с красками и деталями, уже не так ударяло по самолюбию комитета. Не упуская момента, Владимир Платонович Сукачёв принялся за «художественное чтение» программы конкурса, с удовольствием отвлекаясь на вопросы, поясняя, комментируя, — так что скоро у всех появилось приятное ощущение, что именно ими и составлена эта программа. Кончилось тем, что члены комитета решили «выразить глубокую признательность В.П.Сукачёву за его неутомимую и высокополезную для комитета деятельность».

Но на этот счёт городской голова не особенно обольщался и, предчувствуя, что «туман» скоро рассеется, принял меры — четыре дня спустя явился на свет любопытнейший документ под названием «Предложение генерал-губернатора».

Скажем прямо: ничего генерал-губернатор комитету не предлагал. В сущности, он написал объяснительную, чтоб смягчить обидевшихся членов комитета. Но сам тон её, столь непривычный для генерал-губернатора, был настолько неожидан, что смутил обиженных членов и начавшийся было конфликт мгновенно исчерпал себя.

Рождённый в камне сгореть не может

Театры в Иркутске девятнадцатого столетия постоянно горели — как и все прочие деревянные здания. Последний театральный пожар случился ранним утром 28 октября 1890 года. Сообщая об этом в «Иркутских губернских ведомостях», иркутский генерал-губернатор Светлицкий с неожиданной для стороннего человека уверенностью заявил, что считает «постройку нового театрального здания делом неотлагаемым» и «убеждён, что новый театр должен быть непременно из несгораемого материала». А ведь даже приблизительные подсчёты показывали, что такая постройка унесёт едва ли не половину городского бюджета. Но в том и фишка, что история с новым театром развивалась абсолютно в стороне от бюджета. В номере газеты, сообщившем о сгоревшем театре, напечатаны были уже и фамилии первых жертвователей, и данная ими сумма – 38 тысяч рублей.

Эти деньги тотчас же были помещены в Иркутское отделение Сибирского торгового банка срочным (годовым) вкладом из расчёта 4% годовых. Постепенно к ним добавлялись другие пожертвования, и они тоже росли. К примеру, с середины 1891 года по октябрь 1892 года проценты составили 13259 руб. 46 коп. Осенью 1892 года, когда общая сумма дошла до нужной отметки, заговорили о строительстве – и первым делом создали комитет.

Пожалуйте-ка залог, а забор мы и сами подвинем!

Вошли в комитет именитейшие купцы, ценители живописи, театра, вкупе с местными архитекторами, правоведами и чиновниками. Собранным капиталом распоряжались они бережно, подрядчиков выбирали строго и условия им выставляли жёсткие. Скажем, за просрочку определён был штраф в размере 25% от стоимости непоставленного материала. Обязательно брался залог – не менее 1/3 подрядной суммы. Иркутский мещанин Зимановский обещал поставить кирпич по низкой цене — 14 рублей за тысячу, но при этом просил освободить его от залога; комитет взял кирпич у другого подрядчика, подороже, но с надёжным залоговым обеспечением.

Очень чувствовалось, что в комитете сели опытные хозяйственники, сами бравшие прежде подряды и знающие все опасности этого дела. Не менее сильной была и чиновная составляющая комитета, что прекрасно продемонстрировал инцидент с начальником штаба Иркутского военного округа генерал-лейтенантом Шкуринским.

На просьбу комитета потесниться, дав место на плацу для лесоматериалов, Шкуринский предложил узенькую полоску на открытой, неохраняемой территории вокруг плаца. Ознакомившись с посланием г-на Шкуринского, комитет не стал горячиться и вступать с ним в полемику, а просто выбрал подходящий абзац и со ссылкою на него отодвинул-таки театральный забор на территорию плаца.

Протоколы заседаний театрально-строительного комитета мог увидеть каждый подписчик «Иркутских губернских ведомостей» — они приносились с газетой и при желании складывались в книжечки. Можно было собрать по ним всю историю строительства театра, конечно же, развивавшуюся по законам драматургии. Скажем, в 1893, ещё до закладки фундамента, в один месяц умерли член комитета по строительству театра архитектор Кудельский и Сергей Констатинович Трапезников, построивший для Иркутска театр в свою бытность городским головой.

Жертвоприношение состоялось — дальнейшее было «обречено» на успех.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.