Председатель Иркутской областной общественной организации охотников и рыболовов 47-летний Алексей ТРУБНИКОВ работает в своей нынешней должности с января 2007 г. Однако в отрасли уже четверть века. Много полезного за эти годы успел сделать, благо знаний и опыта ему не занимать. Окончив в 1982 г. факультет охотоведения Иркутского сельхозинститута, получил ещё одно высшее образование, экономическое.

С главным охотником Приангарья беседует корреспондент «Восточно-Сибирской правды» Михаил ИВКИН.

Плюсы долгосрочной аренды

— Алексей Владимирович, расскажите для начала вкратце о вашей организации, её состоянии на сегодня, основных задачах, для решения которых она и создана. Кстати, многие недоумевают, почему вы теперь официально называетесь «организация», а не «общество», как прежде?

— Название изменилось в связи с требованиями нового российского законодательства. В нашей отрасли теперь многое изменилось. Хотя задачи остались прежние. Это организация на общественных началах спортивной и любительской охоты, рыбалки для жителей Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского автономного округа, защита их интересов. А также охрана охотничьих ресурсов и воспитание бережного отношения к живой природе в целом у 40 тысяч членов нашей организации.

— Специалистов в штате много?

— Нет, всего 140 человек: охотоведы, ихтиологи, кинологи и другие. На их плечах лежит забота об огромном и непростом хозяйстве. У нас 33 самостоятельных подразделения. К ним относятся как районные отделения самой организации, так и охотничье-рыболовные хозяйства. Их четыре. По одному в Иркутском районе («Иркутское море»), в Усть-Илимском («Кедровое»), в Жигаловском и Ольхонском. За нами закреплено около 15 млн. га охотничьих угодий, что составляет примерно 20 процентов от всех угодий области и округа.

— Говорят, в нашей тайге наконец-то появился хозяин. Ничейных охотугодий почти нет. Везде есть конкретный охотпользователь в лице общественных организаций охотников и рыболовов, промышленных предприятий, акционерных обществ или отдельного гражданина. К тому же региональный закон разрешает сдавать угодья в аренду сроком на 25 лет.

— Формально вроде бы так. Но на самом деле картина не столь радужная. Настоящих хозяев ещё маловато. Цифра закреплённых охотугодий за всеми охотпользователями колебалась в разные годы от 60 до 90 процентов.

— Остальные промысловые территории что – бесхозные?

— Не совсем так. Различные государственные структуры следят за порядком там. Но хозяина нет. А без него тайга сирота. Вот и тащат из этих мест ушлые люди всё, что растёт, бегает и летает. Я считаю: ничейных, то есть незакреплённых, охотугодий не должно быть в принципе.

— Аренда охотничьих угодий на 25 лет позволяет использовать их рационально и эффективно?

— Вполне. Охотпользователь в такой ситуации имеет возможность планировать свою работу на дальнюю перспективу. Хорошо просчитать затраты на охотустройство, ожидаемый экономический эффект. Сколько, где, когда и каких диких животных расселить, добыть. Сколько охотников может посетить ту или иную территорию, чтобы не нанести вреда живой природе.

Это не праздные вопросы, как может показаться на первый взгляд. Без их решения добиваться в тайге ежегодно стабильного успеха невозможно. Настоящий хозяин должен беречь и приумножать популяции диких животных, а не только бездумно добывать их.

Новая жизнь по старым законам

— Пишу о вашей отрасли много лет и всё время слышу одно и то же: вот-вот Госдума должна принять специальный закон «Об охоте и охотничьем хозяйстве в РФ». Охотпользователи ждут его с нетерпением. Надеются, что он расставит наконец все точки над «i». Но закона, как я понял, до сих пор нет?

— Увы, депутаты не могут его принять вот уже в течение 15 лет. Мы вынуждены поэтому пользоваться в своей работе документами 30-летней давности, устаревшими правилами охоты, которые совершенно не вписываются в сегодняшнюю жизнь, противоречат реалиям нового времени.

Одновременно мы руководствуемся и современными документами: Законом о животном мире, принятым в 1995 г., Лесным кодексом (2006 г.), Водным и Земельным кодексами. А они все, то есть новые и старые законодательные акты, противоречат друг другу. Отсюда – неразбериха. Как в головах чиновников, специалистов отрасли, так и в самой тайге.

— Конкретный пример можете привести?

— Да сколько угодно! Вот лишь один из них: до сих пор не можем самостоятельно распоряжаться своими ресурсами, своевременно открывать охотничий сезон. По существующему российскому законодательству не ясно, кто должен это делать в субъектах федерации. Нет единого, чётко оговорённого правила.

В Бурятии, скажем, установили свои правила охоты. Там охотпользователи, руководствуясь ими и типовыми российскими положениями, сами решают, когда открыть-закрыть сезон охоты на тех или иных диких животных, птиц. В Новосибирской области этим процессом рулит региональное отделение Росприроднадзора, в других субъектах федерации – местные отделения Россельхознадзора. А в Приангарье – губернатор, специальным распоряжением.

К сожалению, распоряжения эти запаздывают. Весной нынешнего года оно было подписано буквально за день до общепринятых календарных сроков открытия охотничьего сезона, а осенью – за два дня. В результате охотники не успевают своевременно подготовиться. В частности, получить документы на право охоты. В том числе лицензии. Ведь охотнадзор начинает продавать их только после официального открытия сезона. Иначе это будет нарушение.

— Почему так запаздывает распоряжение?

— Так всё из-за несовершенства законодательства, путаницы с распределением функций между различными госструктурами, контролирующими ведение охотничьего хозяйства, и обычной чиновничьей волокиты. Ведь распоряжение об открытии сезона охоты готовят именно чиновники, губернатор лишь его подписывает.

Из-за того, что мы поздно получили осенью этот важнейший для нас документ, не смогли вообще открыть охоту на пернатую дичь с легавыми собаками. Её в старину называли ещё «царской охотой», потому что она самая красивая, культурная и старинная, уходящая корнями в прошлые века.

Согласно общероссийским типовым правилам охоты, добыча пернатой дичи с легавыми собаками должна начинаться за неделю до открытия основного сезона. Потому что речь идёт о тех видах птиц, у которых ранний перелёт. К началу основной охоты их в Восточной Сибири уже нет. Они улетают на юг.

Любители «царской охоты» остались, таким образом, ни с чем. Возмущаются. И их можно понять. Люди ждали, готовились, проводили выставки и полевые испытания с легавыми собаками, подтвердили дипломы своих четвероногих помощников, затратили на это много сил, времени и средств, а поохотиться им не дали.

Нам говорят: подумаешь – трагедия, таких охотников немного, не более пяти процентов от общего числа. Да, их действительно не так уж и много. Но они есть! Причём составляют самую активную часть среди охотников. Почему же они лишаются права заниматься любимым делом?

Заниженные лимиты

— Раньше и эти, и другие подобные вопросы решать было легче, — продолжает Алексей Трубников. – Ими занималась одна организация – Иркутское областное управление охотничьего хозяйства. Когда его упразднили, то часть функций, как и в целом по стране, отошла Россельхознадзору. Другая часть, согласно Федеральному закону № 258 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием разграничения полномочий», — вновь создаваемому при обладминистрации управлению по охране, воспроизводству и использованию охотничьих животных. Начнёт свою работу эта структура с 1 января 2008 года. Так что передача многих важных функций от центра в субъекты федерации продолжается.

Надеемся, что с завершением реформирования нашей отрасли будет поставлена если и не окончательная точка, то хотя бы появиться ясность и определённость в вопросах, что кому принадлежит (области или федерации) в животном мире, кто за что отвечает, кто какие задачи будет решать и чем конкретно управлять.

— Если нет пока при областной администрации названного вами управления, то с кем же тогда «разруливаете» возникающие проблемы? Жизнь ведь не стоит на месте, она не может замереть и ждать прихода 1 января 2008 года.

— При департаменте агропромышленного комплекса области создан отдел охраны животного мира. Вот с ним и работаем. Этому отделу губернатор как раз и поручил сформировать новое управление.

— Кто будет его финансировать?

— Финансирование предусматривается за счёт субвенций из Москвы. Но уже сейчас ясно, что ими не покрыть все расходы. Субвенций будет явно недостаточно для полноценной работы новой структуры. По предварительным подсчётам специалистов, планируемой суммы хватит лишь на треть необходимых затрат.

Предусмотрено, правда, дополнительное финансирование из областного бюджета. Но бюджет на 2008 год ещё не принят, и сложно сказать, сколько денег депутаты Законодательного собрания «отстегнут» управлению. Мы, конечно, хотим, чтобы вопрос финансирования создаваемой структуры они решили как можно скорее и в полном объёме, а не ограничились полумерами.

— Как бы там ни было, но осенний сезон охоты в Приангарье открыт. Специалисты отдела охотнадзора предоставили мне некоторые цифры закончившейся в начале 2007 года оценки послепромысловой численности охотничьих животных на территории Иркутской области и автономного округа по системе зимнего маршрутного учёта. Они стабильные, не вызывают тревогу, держатся в течение последних лет примерно на одном и том же уровне. Скажем, по лосю, изюбрю, косуле и другим копытным.

Снижение отмечено лишь по северному оленю: с 19,9 тысячи голов в 2005 году до 16,6 тысячи в 2007. По дикому кабану, наоборот, значительный прирост за этот период: с 2,9 до 4,2 тысячи. Выходит, разговоры о том, что в нашей тайге скоро всех зверей и птиц перебьют, сильно преувеличены. Охотиться по-прежнему есть где и на кого.

За исключением, конечно, отдельных территорий, особенно вблизи железной и трактовой дорог, по которым браконьерам легче вывезти незаконно добытое. Там действительно численность копытных резко сократилась. Например, в Зиминском районе с 1997 по 2007 год в десять раз. В целом же по области и округу ситуация с численностью диких животных не вызывает тревогу.

— Наши охотники, егеря, охотоведы, специалисты и управленцы прикладывают немалые усилия к этому. Пекутся о том, чтобы общеобластное стадо, если можно так выразиться, диких животных не уменьшалось. Чтобы охотничий ресурс не оскудевал. И он не оскудевает. Вы в этом сами убедились по данным охотнадзора.

Однако Москва из года в год почему-то занижает лимиты добычи. В том числе по всем копытным без разбору. По изюбрю, в частности, популяции которого ничто не угрожает. Несмотря на сильный стресс со стороны человека, крупномасштабные заготовки леса, сильные пожары, зверь этот научился хорошо приспосабливаться к быстро меняющейся среде. Находит корм на новых вырубках и гарях, где много свежей сочной травы, подроста.

Так что позиция центра нам совершенно непонятна.

— Возможно, в Первопрестольной просто перестраховываются?

— Может быть. Однако нам от этого не легче. Все надежды возлагаем на начало работы создаваемого при обладминистрации управления по охране, воспроизводству и использованию охотничьих животных. Тогда часть лимитов, как нам обещают, на добычу зверей и птиц, возможно, будет устанавливать Иркутск, а не Москва, что, естественно, упростило бы и ускорило этот процесс. Лимиты надо приблизить к реальному состоянию той или иной популяции, лучше учитывать и интересы жителей нашего региона, занимающихся охотой.

НА СНИМКЕ: Алексей Трубников

Фото автора

(Окончание в следующем номере )