По манере держаться и разговаривать столичный житель Иван Васильевич ФЕДОСЕЕВ прямой антипод героя эпиграммы Куприна, о котором писатель сказал с исчерпывающей выразительностью: «Глуп и важен, как лакей». Напротив, собеседник нашего специального корреспондента в общении скромен и прост. И хотя давненько снял генеральский мундир, офицерская косточка в нём выразительна поныне. Да ведь и читатель, и автор-то он далеко не простой: бывший руководитель Управления Комитета государственной безопасности СССР по Иркутской области, а в настоящее время – советник генерального директора автомобильно-торговой компании «АвтоВАЗ».

– Иван Васильевич, я полагаю, что без помощи «Восточно-Сибирской правды» вы в своей работе не обходились. Или я ошибаюсь?

– Как на духу: в «Восточке» работали очень симпатичные люди. Я был, наверно, не только читателем – я был ещё человеком, который радовался творческим удачам коллектива и отдельных журналистов «Восточки». Я эту газету любил и люблю. С Геннадием Михайловичем Бутаковым, её редактором в те годы, меня всегда связывали очень добрые отношения. Это выражалось ещё и в том, что на бюро областного комитета партии мы с ним, как правило, всегда выступали солидарно. Иногда в нашу компанию попадал ещё Володя Матиенко, он был кандидатом в члены бюро обкома, возглавляя в ту пору в качестве первого секретаря комитет комсомола области, человек, в силу возраста устремлённый к новому. И мы иногда консерватизму остальных членов бюро противостояли. Были, конечно, такие ситуации, когда на пленуме ОК КПСС я один голосовал против всех, но чаще находил поддержку.

Я не обижен вниманием со стороны «Восточно-Сибирской правды». Очень много публикаций и обо мне, и моих было на её страницах. И, главное, о том деле, которому я посвятил самые хорошие, самые продуктивные годы моей жизни, скажем так. Имею в виду и свою работу в органах госбезопасности в Иркутске, когда интерес к их деятельности стал больше, чем в былое время, поскольку они стали доступны со второй половины 80-х годов для прессы. Но никогда не было со стороны журналистов желания использовать свой авторитет и влияние для того, чтобы подножку поставить. Это была искренняя, заинтересованная и объективная позиция.

Сейчас много желающих со страниц газет лягнуть наше прошлое, задним числом легко быть смелыми. А тогда… В этом отношении гораздо симпатичнее поведение таких писателей, как Борис Черных, Леонид Бородин, Валентин Распутин.

Не сломались!

– Из ваших уст слышать такое неожиданно… Они ведь были в оппозиции к состоянию общества?

– Но не для того, чтобы её демонстрировать. Их самих огорчало, что они вынуждены оказаться в оппозиции. Они в соответствии со своими взглядами поступали и говорили. И если надо было пройти какие-то испытания на прочность в этой связи, они на них шли.

– Да уж как раз испытаниями-то они не были обижены – усилиями органов, не примите на свой лично счёт.

– Как инструмент государственной власти, органы госбезопасности сознательно использовались для того, чтобы заставить инакомыслящих смириться, сломать их, ограничить в свободе выражения своего мнения. Но они это выдержали. В частности, к уголовной ответственности был привлечён, как известно, Леонид Бородин, он отбывал наказание. То же и Борис Черных: инакомыслие в соответствии с УК РСФСР трактовалось как преступление. Статья «Антисоветская агитация и пропаганда», более мягкая 190 прим Уголовного кодекса Российской Федерации на ту пору – «Клевета на советскую действительность».

– Чем больше давила власть, тем эти люди становились крепче. Они как личности сохранили себя, вопреки всему пережитому, что вызывает глубокое уважение.

– Согласен, они безусловно имеют право на глубокое уважение со стороны современников и потомков.

– То есть вы какие-то моменты в работе органов госбезопасности определённо осуждаете?

– Даже в рамках того уголовно-процессуального законодательства, которое в ту пору было, можно было не пользоваться этими нормами для репрессий против тех, кто заявлял свой взгляд на действительность. Многое зависело от того, кто принимал решение. Был, например, начальник Иркутского управления Виктор Иванович Демидов. Ему докладывали о том, что Черных создал небольшую организацию, где читают литературу, поступающую из-за рубежа и других источников. Его реакция: да не так уж и велик грех, пусть человек живёт, работает – в конечном счёте, если он умный и честный, то сам сумеет разобраться. То есть Демидов не видел нужды в репрессиях. Пришёл другой руководитель, посланец Москвы, их обоих уже нет в живых – и Демидова, и Лапина Степана Сергеевича. Была и есть такая категория руководителей, которым нужны результаты. Первое же знакомство с архивными материалами натолкнуло Лапина на мысль: надо организовать «дело», и тебе в заслугу поставят твою бдительность. Когда на такие посты попадали, к сожалению, кадры с подобными установками, то ломались судьбы хороших людей. Я считаю, что Черных стал жертвой такого подхода. О Бородине я только знаю, что он был «сидельцем», без иных подробностей, потому что это случилось задолго до моего прихода в органы госбезопасности.

– Кстати, прекрасный писатель.

– Я тоже с удовольствием читаю его произведения. Когда я после Лапина стал руководителем Иркутского управления, то главной заботой моей и моих коллег стало не давать ходу в наших рядах людям с такими чертами характера, с такими наклонностями. Я думаю, что это удалось. Когда в 1993 году имел место государственный переворот, мятеж против конституционных порядков, то Иркутское управление было одним из немногих, коллектив которого принял заявление о том, что в этой ситуации оно будет выполнять решения только конституционных органов власти. То есть до тех пор, пока Ельцин – президент. Это было не анонимное заявление, люди поставили свои подписи, рискуя многим в тех обстоятельствах, проявив себя гражданами, а не винтиками по принципу «чего изволите?».

Ельцин не имел права обманывать

– А в 1991 году как ваши коллеги на путч реагировали?

– В это время я был не в Иркутске, а в Москве и возглавлял отдел КГБ по защите конституционного строя. Просто тогда, в 93-м, я был депутатом, и это письмо из Иркутска видел и читал. Когда Ельцин узурпировал власть и отстранил от выполнения функций Конституционный суд, он со многими расправился. В органах должны работать люди с ясной гражданской позицией, не преследующие ни политических, ни меркантильных целей. Сейчас те, у кого есть ресурсы, стараются иметь своих людей и в органах ГБ, и в госаппарате, и в органах внутренних дел.

– Иван Васильевич, а примеры взаимодействия с «Восточкой» можете привести?

– Сейчас это в основном рассказы о выдающихся иркутянах, живущих в Москве и объединённых в землячество. Но не только. У меня о «Восточке» очень много воспоминаний. В своё время «Восточно-Сибирская правда» опубликовала мою статью, которая вызвала большой резонанс не только в Иркутской области. Называлась «Господи, вразуми Ельцина!» Это был, видимо, 91-й год – до путча, ещё Съезд народных депутатов работал, в ту пору, когда Борис Николаевич добивался всё больших и больших полномочий для себя, когда в его поддержку поднимали десятки тысяч шахтёров, которые приезжали в Москву, перекрывали дороги, и когда Союз был серьёзно атакован, поскольку руководителям тогдашней России хотелось полноты персональной власти.

Тогда и вышла эта большая статья, и Бутакову надо было иметь немалое мужество, чтобы её опубликовать. На неё было много отзывов. Помню, Распутин, Хайрюзов заметили и по-доброму выразили солидарность с моей позицией. Но большинство писем было иного характера. Писали в «Восточку» с расчётом, что дойдёт до меня, о том, что ты, мол, кагэбэшник, гнида, мы тебя кастрируем, извините за цитату: как ты смеешь, вроде того, на Ельцина руку и голос поднимать, он, дескать, стоит несокрушимо, поддерживаемый народом… То есть в открытость и честность моей позиции тогда поверили немногие. Я не в обиде на тех, кто так писал, они просто не владели, в отличие от меня, нужным объёмом информации. Они имели право на то, чтобы заблуждаться насчёт Бориса Николаевича, однако он не имел права их обманывать!

Сокровища остались в Иркутске

Так что отношения с «Восточкой» у меня довольно тесные вплоть до последнего времени. Мы как-то с Владимиром Залмановичем Литвиным, который был в Иркутске одним из руководителей Управления внутренних дел на транспорте, разговорились и вспомнили один эпизод, о котором «Восточка» писала, а потом и центральная пресса, по телевидению рассказывали, поскольку случай был не из рядовых. Двое американцев пытались контрабандным путём вывезти из России культурные ценности, находящиеся под защитой закона: старинные иконы, складни, другие предметы искусства. Тогда мы и провели успешную операцию по их задержанию. Литвин принимал в ней активное участие от транспортной милиции, но мы не были ещё лично знакомы. Эти сокровища, сохранённые для нашей страны, мы передали Иркутскому художественному музею. Это, по-моему, 1990 год.

А в 2003 году, помню, «Восточка» дала мою статью «За кулисами российских финансов», где я делился своими наблюдениями в период выборов депутатов Государственной Думы. Не секрет, что во время выборных кампаний появляется много недобросовестных публикаций. Я ничего подобного не могу сказать о «Востсибправде», но когда дело касалось других изданий, практиковалось такое. Кандидатам в депутаты федерального уровня, губернаторам показывали материал и говорили: если заплатите, статьи не будет, в противном случае завтра материал появится в газете.

– Шантаж и вымогательство?

– Да, это стало распространённым. И то, что «Восточка» до таких методов не опускалась – я, во всяком случае, таких примеров не знаю! – это тоже вызывает к ней уважение. Поэтому единственное, что я хочу сказать: сегодня велика потребность в прессе, которая заявляет о своей позиции мужественно и честно. И моё пожелание «Восточно-Сибирской правде», чтобы она оставалась одним из тех изданий, которые эту потребность удовлетворяют.

Беседовала Вера ФИЛИППОВА