Решение создать впервые в истории новой России специальные милицейские подразделения быстрого реагирования принял президент Борис Ельцин. В октябре 1992 года он издал на этот счёт указ. В Приангарье свой СОБР (специальный отряд быстрого реагирования) появился в марте 1993-го в составе Восточно-Сибирского регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Возглавил его Владимир Трифонов, работавший одновременно одним из заместителей начальника Восточно-Сибирского РУБОП.

То было время передела собственности, мафиозных разборок, всплеска терроризма, загадочной гибели людей. По замыслу Кремля, региональные СОБРы должны были помочь силовикам остановить этот криминальный беспредел, стать реальным, крепким «кулаком» для усмирения правонарушителей.

В элитное Иркутское подразделение милиции набирали уже подготовленных и самых лучших офицеров из ОМОН, ППСМ, УИН, ВДВ, пограничных войск. Как правило, за плечами у каждого из них был боевой опыт в Афганистане, Северной Осетии, Карабахе, Приднестровье.

После Владимира Трифонова СОБРом командовали Виктор Цибульскас, Юрий Карасёв, Владимир Черных и Сергей Кондобаев. Полковник милиции Кондобаев и сегодня у руля иркутского спецназа. Правда, название подразделения теперь иное — ОМСН (отряд милиции специального назначения) ГУВД по Иркутской области.

Сергею Кондобаеву 45 лет. Он женат, отец двоих детей. Служит в органах 21 год. Выпускник Восточно-Сибирского института МВД. Более десятка раз бывал в служебных командировках в Чечне. Награждён орденом Мужества, медалью «За отвагу», медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» первой и второй степеней. Обладатель крапового берета, то есть причислен к элите спецназовского братства. «Краповиков» в иркутском ОМСН всего 13.

На днях мы встретились с Сергеем Кондобаевым и побеседовали об отряде, специфике его работы. Ведь она, эта работа, как правило, закрыта для широкой публики. Не афишируется. Фамилии бойцов не называются в прессе. Да и самой прессе редко когда удаётся заглянуть внутрь закрытой силовой структуры, встретиться с её командирами и поговорить по душам.

Для «Восточно-Сибирской правды» полковник Кондобаев сделал исключение. Дал впервые столь развёрнутое интервью. С нашей газетой и с автором этих строк у спецназа сложились хорошие и доверительные отношения.

Пули в «мирной» Чечне

— В нашем отряде служит более сотни бойцов, по численности он входит в тройку самых крупных подразделений специального назначения в МВД России, — рассказывает Сергей Кондобаев. — Выполняем задания не только в Приангарье, но и в других регионах — согласно приказу министра МВД. Ну и, конечно, участвуем в контртеррористических операциях на Северном Кавказе. Чаще всего на территории Чеченской Республики.

Ездим в Чечню с 1995 года. Пункт временной дислокации размещён в райцентре Курчалой. Там в сводном отряде ФСБ России, в зону ответственности которого входят четыре района в предгорной и горной частях республики, постоянно находится около двух десятков бойцов иркутского ОМСН. Ищем и обезвреживаем боевиков, их главарей, выявляем бандитские подполья, находим и уничтожаем базы террористов, схроны с оружием. Осуществляем силовое прикрытие при выполнении специфических задач оперативным составом ФСБ.

— Сергей Юрьевич, что это за специфические задачи? Можно о них поконкретнее и поподробнее?

— Можно (улыбается). Но, извините, лишь только о некоторых… Например, когда собровцы (называем так себя по старой устоявшейся привычке) обеспечивают безопасность агентов и оперативных сотрудников ФСБ. Агентурная работа — дело тонкое, опасное. Особенно в Чечне. Идя на встречу с осведомителем, оперативник ФСБ часто меняет свой внешний облик, чтобы слиться с местными жителями. Одевается, как они, использует парик, приклеенные усы и т.д. Причём отправляется он в то или иное село, в горный аул один, с огромным риском для жизни. Ведь его могут раскрыть, вычислить…

Наша задача как раз и заключается в том, чтобы найти способ, как его жизнь обезопасить. То есть мы должны быть готовы прийти сотруднику ФСБ на помощь в любую минуту, в любую секунду, не выдавая своего присутствия. Не вызывая подозрений. Операции такие тщательно готовятся, требуют высочайшего профессионализма и интеллекта. У нас были случаи, когда оперативник Федеральной службы безопасности отправлялся на встречу с агентом в условленное место, а его там ждали боевики.

К счастью, бойцам иркутского ОМСН всегда удавалось вовремя обнаруживать такие засады и под прикрытием огня выводить фээсбэшников в безопасные места.

Чтобы обеспечить встречу оперативника ФСБ с тем или иным агентом, проводим иной раз массовые проверки паспортного режима на одной или даже нескольких улицах.

— Вы говорите «проводим», а не «проводили» — разве война в Чечне не закончилась? Ведь амнистированные боевики уже служат в силовых структурах республики.

— Формально всё так и есть. Но для спецслужб и спецподразделений война в Чечне не закончилась и, думаю, не закончится ещё долго. Боевики остались. Прячутся в горах, на конспиративных квартирах. Стараются перенести свою подрывную деятельность в соседние республики — Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию.

За последние годы на Северном Кавказе выросло целое поколение молодых чеченцев, которые в школе не учились. Некоторые не умеют даже читать и писать, зато хорошо умеют стрелять и взрывать. Так что бандгруппы постоянно пополняются. Спецслужбы и спецназ в этих условиях не расслабляются, ни на день не прекращают их поиск и нейтрализацию. Курчалойский сводный отряд, состоящий, как я уже сказал, из оперативных сотрудников ФСБ России и бойцов иркутского ОМСН, занят сейчас выяснением главной задачи: как и кем конкретно пополняются бандитские террористические группировки, кто ими руководит, по какой схеме поступают деньги из-за рубежа.

— Таких сводных отрядов, как Курчалойский, в Чечне много?

— Не менее десяти.

— А почему ФСБ привлекает милицейский спецназ, ведь у этой службы есть свой силовой кулак?

— Потому что объём работы в Чечне очень большой, своих спецназовцев ФСБ не хватает. Ведь мы помимо всего прочего, кроме обеспечения безопасности встреч с агентами и т.д., постоянно проводим там и различные разведовательно-поисковые мероприятия. Прочёсываем лесные массивы. Как в глубине предгорий, так и рядом с населёнными пунктами, где могут прятаться боевики. А для этого нужны большие силы.

— Боестолкновения случаются?

— Конечно. Бывают и потери, к сожалению. Нынче летом, 22 июня, в окрестностях села Комсомольское, что в Гудермесском районе, погиб прапорщик милиции, боец иркутского ОМСН Зураб Пилиев. Шла проверка поступившей информации, что в лесу находится группа бандитов. У них там была хорошо замаскированная база с запасами продуктов, схрон с оружием. На базе террористы отлёживались, пополняли запасы.

Это выяснилось уже потом, в ходе прочёсывания местности срочно сформированной группой из числа сотрудников ФСБ, иркутского и читинского милицейского спецназа. Группа блокировала район вокруг базы, несколько спецназовцев, в том числе и Зураб Пилиев, скрытно к ней приблизились. Но боевиков там не оказалось. Они то ли заметили приближение собровцев, то ли их кто-то успел предупредить из местных. Было видно, что бандиты покинули место своего отдыха в спешке. Скорее всего, находились где-то недалеко.

— Их обнаружили? — спрашиваю Сергея Кондобаева.

— Да. Первым боевиков, спрятавшихся в камышовых зарослях, заметил Зураб Пилиев, — говорит Кондобаев. — Зураб успел подать напарнику рукой сигнал опасности. В этот самый момент невидимый в камышах бандит и выстрелил в Пилиева из автомата. Пули попали нашему спецназовцу в бок, в узкий не защищённый бронежилетом участок тела, смертельно ранив его… Зураб Пилиев был посмертно представлен к награде — ордену Мужества. Он похоронен в посёлке Звёздный Усть-Кутского района, где жил и учился. В органах прослужил почти десять лет и стал за это время настоящим профессионалом. Он вообще был человеком смелым, решительным. Однажды обезвредил прямо на улице Иркутска вооружённого до зубов преступника. В прошлом году завоевал право носить краповый берет.

По такой же излюбленной боевиками схеме, то есть сквозь узкую боковую щель между грудным и спинным щитами бронежилета, был убит в октябре 1995 года в селе Побединское Грозненского района и начальник одного из боевых отделений иркутского СОБРа Андрей Жданов. Всего за годы двух чеченских войн отряд потерял семь человек убитыми, десятки были ранены и контужены.

«Человек-артиллерия»

— В течение нескольких последних лет мне довольно часто приходилось писать про нашу милицию. Те, кто постарше и ездит в Чеченскую Республику, с уважением отзываются о многих сотрудниках вашего ОМСН. Не раз слышал упоминания о Владимире Вострецове. Некоторые даже называют его живой легендой. Сергей Юрьевич, чем легендарен Вострецов? Расскажите о нём.

— Владимир Алексеевич — мой заместитель и одновременно начальник штаба ОМСН. Он воевал в Чечне, бывал там в служебных командировках много раз. Освобождал Грозный. Дважды кавалер ордена Мужества. Отдал милиции более четверти века. В нашем отряде работает с 1986 года. Родился в Усть-Куте, а начинал службу в Улан-Удэ — в патрульно-постовой службе. Когда в стране начали создавать региональные СОБРы, пришёл в спецназ одним из первых. Возглавил оперативно-боевое отделение улан-удэнского СОБРа. Вскоре отправился в Чеченскую Республику, когда там в 1995 году началась военная кампания, в составе самого первого сводного отряда Восточно-Сибирского РУБОП.

Я тоже был в этом сводном отряде. В Грозном мы оборудовали пункт временной дислокации на молокозаводе, откуда осуществляли боевые операции по всему городу. Грозный в те дни ещё не был освобождён от боевиков федеральными силами. Не был даже взят президентский дворец Дудаева.

Ситуация складывалась тяжёлая. Мы, помню, получили приказ: удержать во что бы то ни стало от захвата дудаевцами самое высокое здание в городе — бывшего нефтехимического института. С него велась корректировка огня нашей артиллерией. Здание собровцы удержали. Разработали и успешно осуществили с этой целью крупную операцию.

В Грозном я и увидел, как воюет Вострецов. А воевал он, надо сказать, геройски. Обладая недюжинной физической силой (мастер спорта по борьбе самбо, по вольной борьбе, по греко-римской), Владимир забрасывал боевиков ручными гранатами на расстоянии до ста метров. Заменял собой, как шутили собровцы, иной раз лёгкую артиллерию. Никто из боевиков ответить тем же не мог. Да и никому из наших бойцов тоже не удавалось бросать гранаты так далеко.

Не боялся Вострецов сойтись с дудаевцами врукопашную. И всегда выходил победителем. Он лично спас немало местных жителей — женщин, стариков, детей — бесстрашно, рискуя собственной жизнью, выводил их под обстрелами из подвалов. Владимир Алексеевич и сейчас, в возрасте 52 лет, подаёт пример, особенно молодым сотрудникам ОМСН, как надо служить Родине.

Михаил ИВКИН, «Восточно-Сибирская правда»

Фото автора и из архива пресс-службы ГУВД по Иркутской области

(Окончание в следующем номере «ВСП»)