Какое же место послужило стержневой основой, спаявшей несколько разножанровых произведений? Посёлок Большие Коты на берегу Байкала, недалеко от Листвянки. Творческая мысль писателя многократно возвращается туда, потому что именно там когда-то он получил яркие и важные впечатления своей молодости. Как пишет сам автор, ему хотелось «передать ощущение восторга, охватывающего тебя в младые лета, когда отважно устремляешься ко всему новому, неизведанному и порой весьма опасному». Удивительные открытия и опасности, сопровождавшие подводные исследования Байкала, крепнущие дружеские отношения участников исследований — эти темы преобладают в трёх произведениях первого цикла. Но присутствует в них и тема любви и, по словам автора, «настроение героев о том, как всем им вместе когда-то было хорошо!».

Иное настроение в повести «Два букетика синих ромашек». В ней передано пронзительное переживание героем смерти своего друга, вызванные ею размышления о жизни и смерти вообще, о том, что всё преходяще, и в то же время о вечности всего. Подобной тематикой обосновано то, что эпиграфами ко многим главам повести взяты изречения из «Книги Экклесиаста». Повесть «Пристань души», на мой взгляд, наиболее волнующая и интересная. Персонажи повести находятся на отдыхе в деревне. Их дни наполнены радостью общения с природой, наслаждением от простых занятий: колки дров, посещения банной парной, а также от философских разговоров допоздна и чтения книг, которое даёт новый толчок к новым поворотам размышлений и разговоров. Итак, «повествование, связанное единством места». Места, но не времени. Со временем писатель Максимов обращается сообразно своему подвижному темпераменту. В своих произведениях он постоянно, как на машине времени, путешествует туда и обратно, делая остановки там, где их посчитает нужными в данный момент его мысль. Свою подвижность Максимов и сам не раз отмечает в книге: «Я вижу, что мои стремительные мысли вновь забежали вперёд. А ведь экспедиция ещё не заканчивается — она лишь в середине». Или: «Мне так трудно было привыкнуть к статике. Мне, такому подвижному, любящему перемены». Ощущение движения постоянно присутствует у того, кто читает книгу Максимова. И, кстати, раз уж речь зашла о тех, кто читает…

У Стругацких в одном из фантастических произведений была чудо-машина, которая могла, хитроумно проанализировав любую книгу, определить её НКЧТ — наивероятнейшее количество читателей текста. То есть дай машине книгу, и узнаешь, сколько у неё будет читателей. Жаль, Стругацкие не «изобрели» машину для определения, кто именно будет читать книгу, каков социологический и психологический портрет гипотетического читателя.

За неимением такой машины включим своё, человеческое, воображение. Пол читателя? Думаю, книга Максимова заинтересует и мужчин, и женщин в равной степени — в ней так много о любви! Возраст? Вот тут стоит остановиться. Несмотря на то, что Максимов описывает времена давно ушедшие и, может, в чём-то непонятные и даже чуждые тем, кому сейчас восемнадцать-двадцать лет, — несмотря на это, я уверен, что среди читателей будет много молодых людей. Разве их не привлекут описания студенческого веселья в корчме с алыми ступенями под названием «Прожорливый гаммарус»? Или то, как в подарок на день рождения героине был преподнесён камешек, только что добытый с риском для жизни из подводной байкальской пропасти? Разве не привлечёт «музыкальность»? На страницах книги Максимова танцуют под музыку Дассена, слушают Демиса Руссоса, обсуждают рок-оперу «Иисус Христос — суперстар».

Идём дальше в нашем «социологическом срезе». Профессия? Она может быть любой. Но при любой профессии читатели Максимова, безусловно, люди по-настоящему интеллигентные, свободные, неравнодушные.

Второй цикл, вошедший в книгу, состоит из произведений очень разных по характеру. Скажем, «Три летних дня в конце июня» — это философская лирика. А «Откормочный комплекс» — остросоциальная художественная публицистика. Разные характеры — разное настроение. Щемящее (в рассказе «Три встречи»): «Я с грустью думал об отце. «Старенький он уже…» Вспомнилось, как три дня назад, перед его отъездом в санаторий, мы ходили в баню. И как я, намыливая ему вехоткой спину, вдруг, как будто впервые, увидел, какой он худенький. И какая маленькая спина была у меня под руками. И так жалобно обозначились рёбра под тонкой, как у ребёнка, кожей…» Возмущённое (в «Откормочном комплексе»): «Да нечего либеральничать! Пусть знают! Да все и так знают — молчат только. Ну и чёрт с ними со всеми! Получайте!»

Особо хотелось бы отметить юмористический элемент прозы Максимова. Юмор у него повсюду. Даже размышления о бренности жизни соседствуют с улыбкой. Герой, грустя, едет в машине, но: «…мысли мои опять отвлекла своим весёлым и страстным призывом Донна Саммер, настойчиво повторяя: «Love me? love me!» Я бы не прочь. Но в машине я был один. А Донна была так далеко…» («Два букетика синих ромашек»). А описание тренировок в барокамере: «Когда в барокамере создавалось такое давление, как на глубине ниже сорока метров под водой, у стажёров появлялись первые признаки глубинного опьянения. Им становилось вдруг беспричинно весело и хотелось смеяться. Кроме того, при определённом давлении голос человека начинает меняться. И становится значительно тоньше и выше его обычного, что, в свою очередь, изрядно веселит уже не только тех, кто находится внутри барокамеры, но и тех, кто снаружи. И они по переговорному устройству нарочно то и дело задавали какие-нибудь нелепые, необязательные вопросы, с удовольствием слушая в ответ на них жизнерадостный весёлый писк» («Мы никогда уже не будем молодыми…»).

Видимо, многие ощутили бы солидарность с шутником, который на страницах книги изрёк: «Рабочий день сокращает жизнь на восемь часов ежедневно». Или вот такой фрагмент: «Сдобность Алисы была настолько влекущей, что все эти чудесные изгибы и выпуклости, припечатавшие к себе задние карманы джинс или просящиеся наружу из, казалось, тесноватого свитерка, тут же, как истинному исследователю, хотелось подвергнуть пальпации и перкуссии, дабы убедиться, что это игра воображения мужчин, давно не лицезревших таких вот бесподобных девушек с зелёными кошачьими глазами, кажется, только того и ждущими, кого бы утопить в их беспредельной глубине». Как грамм перца в супе для аппетита — крупинка легчайшей куртуазно-эротичной игривости, самоирония, изобретательность и своеобразие языка, которыми насыщены произведения Максимова. Необходимо добавить: книга «В то лето…» уникальна тем, что в ней о знаменательных событиях (речь идёт о научной экспедиции на Байкале) поведано из первых уст (Максимов участвовал в экспедиции).

Заключает книгу послесловие «Милый друг», написанное Натальей Зиловой. По сути, это признание в любви к творчеству автора книги и к нему самому. Послесловие вызывает интерес, так как редко можно встретить женское признание, к тому же изложенное столь великолепным слогом и с таким искренним чувством. Чувство это объяснимо, кроме прочих причин, конечно же, и особыми личными качествами писателя. Даже при недолгом и поверхностном общении с Максимовым обнаруживается его способность, дар повышать самооценку собеседника, причём абсолютно естественно, от души, без малейшей фальши и даже как бы невольно. Кроме того, оптимизм Максимова заряжает, прямо-таки электризует. Эти два качества — способность «приподнять» человека и настойчивое желание видеть в жизни светлое — проявлены и в произведениях, вошедших в новую книгу Владимира Максимова.