17 июля 1901 года поездом Забайкальской железной дороги в Иркутск прибыл Энвер-паша, генерал-адъютант турецкого султана, глава миссии в Китае. До ближайшего скорого на Москву оставалось ещё несколько дней, и Энвер-паша отправился с обязательными визитами. А супруга и свита настроились поскучать, тем более что погода сразу же по приезде в Иркутск совершенно испортилась. За покупками после Китая и не хотелось уже, но всё же поехали — и были удивлены редким сочетанием европейского вкуса и восточной экзотики.

В первом же магазине, расположившемся прямо в здании Сибирского банка, супруга Энвер-паши обнаружила очень большой выбор бриллиантовых, золотых и серебряных вещиц, чрезвычайно затейливых, — и, естественно, задержалась. Ещё дольше пробыла она в магазине Хальфина на Пестеревской. После этого ей советовали непременно побывать на Ивановской, в известном магазине «Рафильзон и Мильнер», но ехать туда уже положительно не было сил — пришлось отложить на завтра.

Предвкушая встречу с султаном

На другой день с утра Энвер-паша продолжил знакомство со здешними учреждениями, но после обеда собрал всех в гостинице, чтобы вместе отправиться в мавританский замок. Так в Иркутске называли здание отдела Географического общества, и в самом деле построенное в мавританском стиле. Супруга Энвер-паши по достоинству оценила его внешний облик, свита — богатейшие коллекции, чудесным образом восстановленные после опустошительного пожара; что же до самого Энвер-паши, то он был взволнован предстоящим экспериментом. Дело в том, что в Китае ему рассказали о якобы большом сходстве турецкого языка с якутским, и во время визита к господину Цехановецкому, исполняющему обязанности генерал-губернатора Восточной Сибири, Энвер-паша осторожно поделился этим предположением. Цехановецкий подумал и предложил устроить встречу с настоящим якутом. И на другой день лично прибыл в отдел Географического общества, куда уже был привезён выпускник Якутской духовной семинарии, в крещении получивший фамилию Попов. Общение происходило в таком формате: посланник султана обращался к якуту по-французски, а господин Цехановецкий переводил с французского на русский. Попов отвечал по-якутски. Результатом же было то, что Энвер-паша пришёл в совершенный восторг: он действительно обнаружил сходство двух языков и уже предвкушал, как расскажет об этом султану.

Провожали турецкую делегацию с пиететом, конечно, но весьма умеренным: на вокзал прибыли представитель начальника края, иркутский военный уездный начальник, полицмейстер и жандармы. Подтянулась и железнодорожная администрация, но, кажется, больше из любопытства. На прощание отъезжающим был приготовлен сюрприз — встреча с иркутскими мусульманами. Знакомясь, турки протянули им руки, чем повергли в полное умиление — все приглашённые были чернорабочими и не привыкли к вниманию столь высоких особ. Тут и звонок раздался об отправлении поезда, и все вздохнули с облегчением — ведь на дворе была уже ночь.

Тайны монастырского сада

Иностранные гости издавна останавливались в Иркутске — главным образом по дороге в Китай и обратно. С проведением железной дороги поездки стали более комфортными и более частыми. Да и сам Иркутск к той поре стал весьма интересен.

В семидесятые годы именитых гостей водили в классическую гимназию, где показывали скульптуру «Иван Грозный», подаренную выпускником, известным предпринимателем Александром Сибиряковым. Желающих провозили по магазинам на Большой, где было всё для знатоков тонких вин, любителей сыра, черепахового супа и пудефруа. Утончённая гастрономия располагала к познаниям, и высокие гости отправлялись в золотосплавочную лабораторию и проводили там часа два, не меньше. При них раскупоривалось, взвешивалось, засыпалось в плавильную печь шлиховое золото, демонстрировалась работа искрогасительного снаряда, а также тиглей, изготовленных из графита, добытого в Иркутском округе. Естественным продолжением технического экскурса было знакомство с коллекциями музея Географического общества и технического училища. Объём полученной информации был таков, что осмыслить его предлагалось в Вознесенском монастыре, месте спокойного размышления, но отчасти и «иностранной коллегии». Гостей здесь принимали по-разному: кто-то был ограничен прогулкой по монастырской роще, а кого-то удостаивали беседой с настоятелем. К примеру, граф Фе д`Остиани, итальянский посланник при Бразильском дворе, и капитан Персэн, инструктор японских войск, завтракали у настоятеля Вознесенского монастыря. Это было высокой честью, если учесть, что даже великий князь Алексей Александрович только пил кофе в монастырском саду.

Под неусыпным вниманием

Разумеется, каждый иностранец, приезжавший в Иркутск, попадал под пристальные взгляды губернского жандармского управления. Скажем, в феврале 1900 года прибыло семейство австрийских подданных Меклос. Это были ярко выраженные цыгане, но одна из девочек резко отличалась от всех наружностью и поведением. Сделали соответствующий запрос — и действительно, по фотографии, присланной из Иркутска, один из крестьян Тобольской губернии опознал свою дочь, год назад исчезнувшую.

Под пристальным вниманием оказался и директор международного общества спальных вагонов господин Шредер, сделавший остановку в Иркутске в июле 1901 года. Интерес тут, правда, был совершенно иной — экономический и политический: господин Шредер уверял, что в ближайшем будущем осуществится проект беспересадочного сообщения Париж — Пекин, якобы имеющий уже все предпосылки.

Полонез с госпожою Смирновой

Самым большим событием 1873 года для иркутян стало посещение города великим князем Алексеем Александровичем.

Любители танцев подсчитали, что за время пребывания в Иркутске Алексей Александрович восемь раз участвовал в кадрилях, один раз вальсировал в Институте благородных девиц и один раз от-крыл бал полонезом.

Дамы отметили, что великий князь с удовольствием снялся в фотографии Мальмберга, с аппетитом отужинал в Дворянском собрании, похвалив вид на сад, где гуляла нарядная публика. Ещё дамы обсуждали тот факт, что бал перед ужином он открыл с госпожой Смирновой, супругой коменданта округа; что Институт благородных девиц посетил аж два раза, а прощаясь, обещал выслать фото, причём слово сдержал.

Местные патриоты рассуждали о том, что Алексей Александрович стал первой августейшей особой, посетившей отдалённый наш край, и «если это всё-таки произошло, значит, точно Сибирь в государстве Российском имеет быть».

Никого ни о чём не прося

Что же до самого Алексея Александровича, то, кажется, он был просто ошеломлён. Не гостеприимством, нет — на всём пути от Владивостока демонстрировались верноподданнические чувства. Но только в Иркутске великий князь обнаружил настоящее общество — главную достопримечательность здешних мест. Это общество было более пёстрое, нежели в Петербурге, но и более деятельное и куда более возвышенное. Где бы князь ни появлялся в Иркутске, везде он ощущал атмосферу этого общества. Отправился в тюремный замок — и там обнаружил следы общественного комитета, отстроившего школу для арестантских детей, заложившего сад для прогулок. Сиропитательный дом, приют, богадельня, детский сад, женская гимназия, Институт благородных девиц, реальная прогимназия, наконец, театр — всё это было устроено и содержалось исключительно обществом. Оно собирало древние книги и рукописи, снаряжало отдалённые экспедиции, издавало научные труды — и при этом ничего не просило ни у сената, ни у синода, ни у царствующей фамилии. Разве что предлагало дать приюту имя императора или императрицы. Или повысить статус переросшей себя прогимназии.

В довершение всему в женском училище к высокому гостю подошла внучка митрополита Московского, также взращённого этим обществом. Одним словом, было о чём задуматься августейшей особе на пути в Петербург.

К предложению стать почётным попечителем Иркутской реальной прогимназии Алексей Александрович отнёсся с чрезвычайной серьёзностью: уже 2 октября 1873 года последовало высочайше повеление присвоить ей статус технического училища.

Что же, и августейших особ можно иногда привести в изумление.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.