В газете «Восточно-Сибирская правда» я начал когда-то вторую журналистскую жизнь. Первая прошла в Забайкалье. Там мой исток — ответорганизатор, затем редактор вновь созданной в пятидесятых годах газеты «Комсомолец Забайкалья». После этого был редактором межрегиональной сельской газеты «Знамя коммунизма». Информационное поле огромно: улётовская и карымская злаковые нивы, агинские степи с многотысячными отарами овец и табунами лошадей. И устои сельского быта с прочными корнями.

И в одночасье, по мановению сверху, всё рухнуло: знаменитый забайкальский овёс «Золотой дождь» пошёл под плуг, уступив посевам буковинской пшеницы, тучные степные травы овсяницы и клеверины поработила «царица полей» — воронежская кукуруза. Но земли-то Сибири — не чернозём, урожай дали мизерный. От такого аграрного новшества ржаного хлеба в Забайкалье не стало, лошадей вместо овса прикармливали берёзовыми вениками, а с овец шерсть «стекала» клочьями.

И всё это приходилось видеть каждый день. Смотрел-смотрел да и высказался в статье «Время зрелых председателей». К тому же не в своей газете, а на страницах «Советской России».

Утром крик сибирской души услышал свет, в полдень состоялось бюро обкома партии, а в полночь под Тикси в посёлок Чернышевск меня доставил АН-10, на пять лет обживать бородатый простуженный север.

… Вот с таким прошлым я стоял на пороге тёплого и уютного кабинета главного редактора «Восточки» Елены Яковлевой. Она сидит напротив, долго и задумчиво всматривается в анкетные листки. Глаза её с годами не потеряли чистоты и зоркости, а густая вязь морщинок кажется продолжением рисунка войны. Здесь она редактор, а там, в сороковых, – радистка-десантница. Это оттуда она вынесла удивительную чуткость, умение настроиться на нужную волну:

— Работа журналиста не мёд: то падение, то взлёт. Как на поле боя: просвистела пуля – значит, живой. У нас полредакции блестящие мужчины (это она об орденах и медалях), только вчера погоны поснимали, но комбата среди них нет, — и совсем по-домашнему добавила: — Семья-то осталась?

— Пятеро всех, старший уже студент.

— Это сложно, с квартирами у нас по нулям. Ну да, видно, время собирать камни пришло. Присаживайся поближе, комбат.

Утром я уже брал интервью у Степана Кращука, директора самого крупнейшего в Приангарье совхоза «Усть-Ордынский», созданного на базе трёх МТС.

Непросто давалось мастерство. Однажды выездная бригада востсибправдовцев квартировала в Баяндае, готовила рейдовый материал по северам: Жигалово — Качуг — Баяндай. Забегая вперёд, скажу, что на здешних полях зрел той осенью хороший урожай, гораздо больший, чем он оказался в закромах. Вот оказия: механизаторы колхоза «Путь к коммунизму» весь зерновой клин уложили в валки и с большей половины уже обмолотили, а через межу, напротив, в совхозе «Баяндаевский» жатки не выходили на ниву под любым предлогом. Показуху устроили на Хоготовской заимке. Вышли шесть машин без навесных жаток, врезались в сплошной массив сорняков и подавились — забило полотнища «жвачкой». И надо же было такому случиться, что сверху, из Качуга, в этот распогожий день по тракту спускается эскорт чёрных «волжанок» — самое высокое начальство: Щетинин, Кравченко и завсельхозотделом окружкома партии Николаев.

— Чьи комбайны? — Щетинин постучал костылём по пустым бункерам.

— Совхоза «Баяндаевский», — отвечает Николаев. — Ждут переоборудования.

Директора Беляева нашли в дальнем улусе в пьяной компании — у бригадира свадьбу справляли. Такая вот нескладуха.

Мы, журналисты, тем временем приехали в гостиницу, а дежурная: «Вам уже два раза звонили из редакции». — «Кто?» — «Какая-то Яковлева». Выхожу на связь. И Елена Ивановна рассказывает об этой оказии на Хоготовской заимке. «Завтра в 12 часов бюро обкома. Вызывают на ковёр Беляева. Было бы хорошо получить от вас строк 200 боевого материала. Оставляем вам «окно». Если до 24 часов стенографистка не получит, ставим «тётю-тассю» (так называли тассовский материал).

Утром газета вышла с материалом «В чём твоя ошибка, хлебороб». Директор совхоза Беляев был снят с работы.

С благоговением вспоминаю, что рядом со мной создавали газету солдаты войны, сменившие штык на перо, — Михаил Шмулевский, Иван Говорин, Василий Лысенко, Роман Вайнер, Борис Роман, Юрий Никонов, Валерий Никольский, Виктор Мещеряков, Елена Яковлева. Это они одержали вторую победу, когда за плодотворную работу в 1967 году газета «Восточно-Сибирская правда» была награждена орденом Трудового Красного Знамени.

Каждую газетную страницу помню. И когда появляешься в нынешней редакции, двери кабинетов нараспашку и слышишь возгласы: «О-о! Владимир Людвигович, какими судьбами? Снова подряд заключать пришёл?»

— Милые мои, я же не сезонник случайный, — мнимо обиду строю, — я же домой пришёл. Домой!