Он был постоянным автором «Восточки», писал блестящие статьи и очерки о смысле творчества, братьях-художниках, отстаивал принципы народности в искусстве, в частности в живописи, терпеть не мог разных модернистских выкрутасов. Ибо он сам был художником от Бога, художником с большой буквы. В эти дни Алексею Васильевичу Лукьянчикову исполнилось бы 75.

Нас с Алексеем Васильевичем связывала тесная дружба, основой которой опять-таки было творчество, некое духовное сродство, критическое отношение ко многим сторонам нашей «распрекрасной» действительности. Он приходил в редакцию «Восточки», как к себе домой, мы могли часами говорить о мастерах живописи прошлого, о передвижниках, о современном искусстве – я просто поражался глубине познаний Алексея Васильевича, его эрудиции, умению обосновать свою, всегда нетривиальную, точку зрения. Последний раз мы виделись у него в мастерской, которая располагалась в его квартире по ул. Красноярской, он к тому времени перенёс тяжёлую операцию, но был оживлён, показывал свои последние картины, говорил о ближайших планах. Кто знал, что ему уже не придётся отмечать свой 70-летний юбилей, до которого оставалось всего-то ничего, коварная болезнь оказалась сильнее…

Говоря откровенно, меня всегда удивляло одно обстоятельство – при всём его таланте, исключительной, до фанатизма, работоспособности Алексей Лукьянчиков не состоял в творческом союзе художников. Нонсенс? Отнюдь. Его искусство, как он сам объяснял, не было угодно властям предержащим, оно не вписывалось в конформистски-благополучную официальную идеологию, слишком далеко отстояло от тихой, послушной созерцательности. Хотя, скажем без обиняков, одних его акварельных работ, которые он считал «баловством», «разминкой», чем-то вроде «записных книжек», с лихвой хватило бы на то, чтобы быть принятым в творческий союз.

На днях в фойе кинотеатра «Художественный» собрались друзья, коллеги Алексея Васильевича, почитатели его творчества. Здесь состоялось открытие – какой по счёту! – выставки живописных работ. И вновь, как ножом по сердцу, острая боль от мысли: какой художник ушёл! Хотя нет, художник не уходит, коли живо его искусство. Диву даёшься – вроде бы знаешь, помнишь его картины, ан нет! Вдова и добрый ангел художника Галина Владимировна Лукьянчикова приготовила сюрприз – в экспозицию она включила несколько картин, которые уже длительное время не выставлялись. А кое-кто вообще их увидел впервые!

«Ничья», «Егоркина учительница», «Утро перестройки», «В пути» – в каждой из этих и множестве других работ, идёт ли речь о пейзаже, портрете, жанровой картине, прочитываются чувства и мысли автора, его неравнодушие к судьбам людей, к природе, ко всему тому, что мы называем своим бытием. Ассоциации, которые вызывают работы художника, подчас неожиданны и, что очень важно, метафоричны. Нельзя без волнения смотреть глубокие, философского звучания картины, такие как «Ожидание», «Тыл 1942. Солдатка», «Военные судьбы».

«Алексей Лукьянчиков, – читаем в каталоге, выпущенном к открытию юбилейной выставки, – родился в 1933 году в алтайской деревне. Его отец, колхозный новатор, был репрессирован в 1938-м, мать умерла в 1944-м. Десятилетний мальчик вместе с младшей сестрой попал в детдом. Он мечтал стать художником и стал им, пройдя немалые испытания: работа на мебельной фабрике, служба в армии, вновь – мебельная фабрика. В 1958-м сбылась мечта – поступил в Иркутское художественное училище». Было ему в ту пору уже двадцать пять. По окончании училища был учителем в школе, методистом, проектировщиком. В течение 20 лет А. В. Лукьянчиков работал художником-дизайнером в проектно-изыскательском институте ОАО «Иркутскгипродорнии». Его любили и уважали в коллективе, создавали условия для работы. В мастерской, располагавшейся в стенах института, родились многие живописные шедевры. И не только. Художественные, перспективные разработки будущих автодорожных сооружений Лукьянчикова нашли своё воплощение в строящемся мостовом переходе через Ангару в Иркутске, Селенгу – в Республике Бурятия, Енисей – в г. Абакане; дорогах Чита – Хабаровск, Красноярск – Иркутск – Улан-Удэ и множестве других объектов транспортной инфраструктуры Сибири. На многих полотнах мы узнаём его коллег по работе, которые позировали художнику, часть картин связана с жизнью творческого коллектива, который и по сей день помнит Алексея Васильевича и по мере сил способствует увековечению памяти большого мастера и чистого, благородного человека, правдивого и бесконечно талантливого.

Первый раз в областной художественной выставке Лукьянчиков участвовал в 1969 году. Его картина «Солдатка» была отмечена Почётной грамотой «За высокое мастерство» и приобретена Ангарской картинной галереей. Второй раз в 1970 году на 6-й областной конференции «Молодость. Творчество. Современность» экспонировались две его картины: «Забытая песня» и «Мечта». За них он был удостоен диплома. Картина «Мечта» опять же ушла в Ангарск, в областной печати появились статьи о художнике.

Потом случилось то, что случилось. Его картинам не стало хватать места в экспозициях выставок и каталогах. «Лет десять я писал «в стол», – вспоминал Алексей Васильевич. – В 1980 году совершенно неожиданно для меня группа молодых и энергичных ребят из Академгородка при поддержке учёных СЭИ устроила мою персональную выставку. А через год по-семейному тепло прошла моя выставка в Доме литераторов на Петрова»…

«Ему не довелось видеть свои творения в музеях и выставочных центрах, – пишут составители прекрасно изданного каталога, – но все эти годы поклонники его таланта помогали ему выставляться в кинотеатрах, в Домах культуры, вестибюлях разных учреждений и даже под открытым небом».

Кипение нешуточных страстей хранят тетради отзывов. Большинство зрителей пишут слова благодарности и восхищения мастерством художника, отмечают философское звучание его полотен, пронзительную правду, другие – немногие – утверждают: «Упрощённо. И много спорного».

Бесспорно одно – картины Лукьянчикова не оставляют людей равнодушными. Бесполезно искать в его работах умиротворения, покоя. Полотна мастера заставляют думать, в этом суть его творческой манеры. Казалось бы, что можно увидеть нового в картинах, с которыми давно знаком? Откровенно скажу: экспозиция захватывает, звучит настолько свежо и волнующе, что невольно ловишь себя на мысли – вот это и есть искусство! Не в обиду будет сказано моим друзьям-художникам, но такого потрясения, как при встрече с шедеврами Лукьянчикова, давно не довелось испытывать.

Главное в его работах – боль за наши беды, призыв к совести людской. Не раз приходилось слышать об отсутствии у автора художественного мастерства, дескать, лишь идеи, мысли, только позиция, смелость, гражданственность, критика. Доказывать обратное, думается, смысла нет. Если считать, замечают авторы каталога, что задача искусства – донести идею до зрителей так, чтобы они этой идеей прониклись, то художественность здесь высочайшая.

Так кто же он? Бард в изобразительном искусстве? Диссидентствующий рисовальщик или непризнанный гений? Дилетант, спекулирующий на злободневных темах? Или честный и талантливый творец? Летописец болевых точек ушедшего века? «Я знаю: не конъюнктурщик, свою боль за страну, за народ художник выплеснул на холст задолго до того, как о своих обидах стали кричать на весь мир «прорабы перестройки». Нет сомнений, что духовный брат Василия Шукшина не злопыхатель; душа больна – да. Но без этой боли ничто не созидается», – написал о художнике иркутский писатель Иван Комлев.

Немногим более пяти лет прошло, как ушёл от нас этот замечательный художник, который выше всего на свете ставил человека, его страстный призыв к свету, справедливости, доброте. Он, его искусство живут в наших сердцах и памяти. И заставляют нас думать.

Фото автора