Есть люди, располагающие к себе буквально с первого взгляда. Ещё ни слова не сказано между нами, ещё ничегошеньки не знаю я об этом восьмидесятичетырёхлетнем человеке, но что-то неуловимо притягательное вижу в его походке, в манере разговора, в том, как внимательно глядит он в глаза собеседника. Вот такое впечатление Николай Яковлевич Умань производит, вероятно, не только на одного меня. Вы скажете, что первое впечатление может быть обманчивым. Кто ж спорит – конечно, может. Но есть люди, взглянув в глаза которым понимаешь – тут ошибки быть не может.

Просматриваю его фотографии… На одной – молоденький лейтенант, закончивший с отличием Ташкентское военное училище в октябре 1942 года и оставленный в нём командиром взвода курсантов и преподавателем тактики. Рапорт за рапортом подавал Николай Умань командиру об отправке на фронт и в феврале 43-го года добился-таки своего: получил назначение на Северо-Кавказский фронт командиром роты 43-й стрелковой бригады. Перед штурмом Новороссийска подал заявление о приёме кандидатом в члены партии. Принять не успели: после ранения его эвакуировали в госпиталь в город Махачкалу.

…А война для Николая, между прочим, началась гораздо раньше. Среднюю школу он окончил в Шлиссельбурге в самый канун войны. Из выпускников стали спешно организовывать «истребительные отряды». Безоружные 16-летние мальчишки были живой мишенью для фашистов, начавших налёты на Ленинград. Конечно, надолго тех батальонов не хватило, а вот грузить провиант для нашей армии – тут молодая сила вполне сгодилась. Такова была предыстория его военной эпопеи. Ну а о её начале я уже рассказал: бой за Новороссийск и первое ранение, после которого мой герой попал на 4-й Украинский фронт, в 105-й стрелковый полк 75-й стрелковой дивизии. И вновь ранение, контузия, и вновь госпиталь. И снова фронт, теперь уже 3-й Украинский. Опять ранение, третье по счёту, да ещё тиф в придачу. Но, видно, хорошие гены Николай получил от родителей – выкарабкался и на сей раз. Ему всё-таки повезло: живым остался. Как поётся в песне, пол-Европы «пропахал» и победу встретил под Веной, в Австрии.

Война была для совсем ещё молодого парнишки чудовищным испытанием на зрелость, мужество, смекалку. Сколько тяжёлых эпизодов осталось в его памяти! И скольких товарищей пришлось ему хоронить в братских могилах!

Взять хотя бы разведку боем на Днестре в Молдавии. Николай Яковлевич вспоминает:

– Нужно было обнаружить огневые точки противника. А для этого поставили задачу занять на рассвете домики километрах в трёх от плацдарма. Сами хаты никому не нужны были, но необходимо было точно вычислить, где расположена артиллерия противника. Ну что ж. Рванули под огонь пулемётов и автоматов. В нашей роте было 85 человек, в том бою уцелели всего 15…

Насчёт точной меры мужества я не могу ничего сказать, но посмотрите на фотографию Николая Яковлевича, где он снят рядом со своей супругой. Обратите внимание, сколько наград на его парадном мундире. Клавдия Петровна, его жена, прошедшая руку об руку с Николаем Яковлевичем по жизни, не припомнит случая, чтобы он когда-либо чванился ими. А я вот с гордостью за своего героя назову хотя бы некоторые из тех, что украшают его грудь: ордена Красной Звезды, Отечественной войны, «Знак Почёта»; семь боевых медалей, в том числе за взятие городов в Восточной и Центральной Европе, а также 12 юбилейных медалей.

С 1946 по 1955 год Николай Яковлевич работал в органах государственной безопасности, дослужился до звания полковника. Но это уже другой этап его жизненного пути. Он рассказывает:

– Окончив спецшколу, оказался в Иркутске, где поступил на службу в отдел по борьбе с политическим бандитизмом КГБ.

Об этой работе бывшему чекисту вспоминать горше всего, потому что он совершенно справедливо считает: нет ничего ужаснее войны, у которой нет линии фронта. Но почему именно в Иркутск попадает наш герой? Вроде бы ответ прост: он человек военный, куда пошлют, должен ехать без долгих разговоров. Но в том-то и дело, что Николай Яковлевич сам выбрал место назначения.

– Пошлите в Сибирь, – попросил он комиссию и получил «добро».

И, замечу, в выборе места службы не ошибся, никогда о нём не пожалел. В Иркутске он познакомился и подружился с замечательными людьми. Сейчас вспоминает с огромной теплотой своих непосредственных начальников, друзей по нелёгкой службе Александра Попова, Ивана Полякова.

Во время «бакатинской» перестройки из органов стали уходить кто куда старые, проверенные кадровые офицеры. Ушёл и Николай Яковлевич Умань, не проработав и десяти лет. Другой на его месте попытался бы найти другую работу, что называется, «по профилю» – он ведь опытный офицер! А Николай Яковлевич решил: уволюсь, поищу другую работу.

И на этом крутом изломе судьбы тоже проявился его настоящий бойцовский характер. Поступает на юрфак, но вскоре понимает, что «это не его», и уходит с третьего курса. Идёт – вы посмотрите, куда идёт, – учеником токаря на авиационный завод. Работает токарем, потом инженером по оборудованию, контролёром, начальником планово-диспетчерского бюро. Одновременно учится на вечернем отделении Иркутского политехнического института, которое успешно заканчивает в 1961 году.

Его замечают в обкоме, предлагают после окончания института работать в тресте «Востоктяжстрой». И он, не колеблясь, соглашается: должность заместителя управляющего трестом по монтажным работам как раз по нему. А ведь Умань ещё комсомолец! И в Усолье-Сибирском его избирают членом штаба «Комсомольского прожектора» на строительстве предприятий большой химии.

В январе 1966 года Умань назначается управляющим трестом «Черемховпромстрой», чьи «точки» были разбросаны чуть ли не по всему южному Приангарью, не считая Тайшета и Бирюсинска. Пришлось ему перестраиваться на ходу. За девять лет его пребывания в должности управляющего трестом «Черемховпромстрой» был введён в эксплуатацию целый ряд объектов, которые имеют народно-хозяйственное значение и по сей день, в том числе два угольных разреза в Черемхове, Восточно-Сибирский огнеупорный завод. Вместе с заводом поднялся целый благоустроенный посёлок, в котором всё было предназначено для нормальной жизни. Свой орден «Знак Почёта» Николай Яковлевич Умань получил как раз за то, что руководимый им трест ввёл в эксплуатацию за бес-примерно короткий срок.

С 1966 по 1975 год он избирается депутатом исполкома Черемховского городского Совета народных депутатов, членом Черемховского городского комитета партии. А за работу с молодёжью удостаивается юбилейного знака ЦК ВЛКСМ, которым, между прочим, дорожит, как и всеми своими боевыми и трудовыми наградами. По результатам работы в 1973 году решением коллегии Главвостоксибстроя и президиума Иркутского обкома профсоюзов ему было присвоено звание «Победитель социалистического соревнования в 1973 году».

Вот так он работал, этот полковник в отставке. И не скрывает того, что иначе он работать просто не умеет. Нет, не просило его сердце покоя. Уж давно женат, уже дети встали на ноги, получили образование и работают не хуже отца. Уже и Клавдия Петровна мягко намекает: дескать, пора бы остепениться, уж годы какие… А он вдруг кладёт голову ей на плечо и говорит: «Знаешь, мать, меня в Монголию приглашают курировать промышленные объекты. Махнём?»

И «отмахал» в Монголии ещё три года в должности главного инженера аппарата уполномоченного Минпромстроя СССР. И там получил за свой труд заслуженную награду.

Вот так проходит жизнь этого человека, солдата и строителя, чьё сердце не ведает покоя.