Изречение, вынесенное в заголовок, прозвучало во время беседы с Арнольдом Берковичем, моим давнишним приятелем, имя которого на слуху у нескольких поколений читателей «Восточки» – газеты, которая и положила начало нашей дружбе, длящейся вот уже тридцать с лишним лет. А если быть более точным, тридцать пять лет без каких-то там месяцев и дней. В отделе науки и культуры «Восточно-Сибирской правды», где я начинал научным обозревателем, всегда было много авторов, особенно «стихотворящей» братии, ну прямо-таки осенне-весенние паломничества случались. Арнольд же выделялся из всех «приходящих»: его рецензии на новые кинофильмы и постановки театра музыкальной комедии – без каких-то там завихрений и «кружевоплетения», лаконичные, яркие и одновременно глубокие – шли, как говорится, на ура.

Отдавая должное профессионализму автора, я и не задумывался вначале о том, где работает этот симпатичный улыбчивый нештатник. И как-то разговорились. Каково же было моё удивление, когда вдруг выяснилось, что он и не литератор, и не богема какая-то театральная, а медик, сотрудник НИИ травматологии и ортопедии, кандидат медицинских наук к тому же. Словом, личность далеко не заурядная. Уже потом, годы и годы спустя, я узнал, что Арнольд – теперь уже профессор культурологии Арнольд Владимирович Беркович – стал в своё время родным человеком для «Восточки», по его собственному выражению, «сыном полка». Редакционного.

Тень ГУЛАГа

На фасаде здания Иркутского Дома печати, что по улице Советской, 109, где длительное время располагалась и редакция «Восточки», помещена большая мемориальная доска. На ней золотом выбито около сорока фамилий журналистов и типографских работников, пострадавших от сталинских репрессий в 1937–1938 годах. Некоторым из них не довелось вернуться домой – они сгинули в недрах ГУЛАГа. Именно эта трагическая участь постигла и журналиста Владимира Берковича, отца моего доброго друга. Его фамилия стоит третьей в списке невинно пострадавших…

… В начале тридцатых годов пути-перепутья привели Владимира Исаевича Берковича в Читу, в редакцию газеты «Забайкальский рабочий». Немалый жизненный опыт помог ему, не имевшему специального журналистского образования, освоить тонкости профессии газетчика, стать своим в самом боевом отделе редакции – информационном. Так что в Иркутск он приехал пусть и не газетным асом, но с багажом, достаточным, чтобы быть принятым в редакцию «Восточно-Сибирской правды» – главной газеты земли Иркутской. Был корреспондентом, организатором ежегодно проводимых кроссов на призы газеты. До сих пор жива эта традиция – легкоатлетические майские забеги собирают тысячи и тысячи иркутян. Затем Владимир Исаевич увлёкся театральной критикой, писал рецензии, обзоры, сблизился с Константином Седых. Маститый писатель читал молодому коллеге свои стихи, даже подписал очередной сборник: «Владимиру Берковичу, которому я стал ближе». Сохранилась и книжка Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского: «Владимиру Берковичу – критику и человеку».

В ночь на 11 февраля 1938 года, когда отец работал уже ответственным секретарём «Восточки», всех сотрудников газеты, за исключением одного-двух человек, арестовали. Кончили, слава богу, не всех. Целых шесть лет, вплоть до 1944 года, семье Берковичей говорили, что жив, дескать, ваш отец, принимали передачи. Только в 1955 году, когда пришёл документ о реабилитации, выяснилось, что расстрельный приговор, вынесенный «тройкой» в отношении Владимира Берковича, был приведён в исполнение вскоре после ареста.

Арнольд, испытавший на себе все «прелести» ярлыка сына «врага народа», всё-таки позднее смог ознакомиться с «делом», состоящим из пяти листочков, один из которых был доносом, остальные – протоколом допроса. Такая деталь: каждый листок фиксировался подписью допрашиваемого. И эта подпись становилась всё более и более неразборчивой и закончилась вообще каким-то каракулем. К делу была подколота бумажка, в которой сообщалось, что приговор приведён в исполнение: «расстрел». Немногое осталось после отца, но то, что сохранилось – газетные вырезки в частности – сын хранит как реликвию…

Первый гонорар и клятва Гиппократа

Надо ли удивляться тому, что Арнольд, ещё будучи школьником, стал испытывать, как говорят, творческий зуд. Ну не могла исчезнуть с газетных полос известная фамилия. В десятом классе написал свою первую заметку в «Советскую молодёжь». Критическую, между прочим. Дескать, артисты драмтеатра не помогают своим младших «коллегам» – участникам художественной самодеятельности знаменитой 11-й иркутской школы. Молодого автора приняли тепло и, на удивление, заметку опубликовали! Тогда и получил он свой первый гонорар. Аж 25 рублей. Счастливее человека тогда трудно было себе представить. И пошло-поехало. Писал рецензии на новые кинофильмы, потихонечку перешёл на театральную критику – что ни говори, а гены давали о себе знать.

Вполне уместен вопрос: а что же привело его в медицину? Ведь все в один голос говорили о его несомненных актёрских данных. Об этом, кстати, написал «сам» Казмировский в своём рекомендательном письме в драмкружок при Дворце пионеров: мол, выйдет из парня толк. Однако ситуация сложилась несколько по-иному. Он заканчивал десятый класс, когда сильно занемогла мать, она уже не поднималась – отказывали ноги. Была мысль поступить в госуниверситет на филфак – стихи ведь пописывал, пародии. Но к тому времени была установка: в ИГУ готовят педагогические кадры. Арнольд забрал документы – быть учителем в его планы не входило – и прямиком в мединститут, благо, он в двух шагах от университета. К тому же, как с улыбкой заметил Арнольд, сработал некий стереотип: в еврейских семьях дети выбирают одну из двух ипостасей – врача или юриста. К тому времени две сестры Арнольда уже стали юристами. Сколько можно! Так он и оказался в медицинском. Успешно его окончил, некоторое время работал в терапевтическом отделении – курировал лечение больных белокровием, довелось вести и поликлинический приём больных в качестве терапевта. Но звёзды сошлись таким образом, что очередным его прибежищем стал НИИ травматологии и ортопедии. А дело было так. Со своими друзьями – самодеятельными артистами – они давали в НИИТО концерт к 8 Марта. После того как стихли овации, подошла к Арнольду директор института профессор Зоя Васильевна Базилевская. «Не хотели бы вы у меня работать?» – «Конечно, с удовольствием». – «А на каком участке?» – «Я бы, – ответил неожиданный именинник, – охотно занялся бы проблемами трансплантации». Тогда только-только в России начиналось это направление. «Приходите!».

Вот так Арнольд Беркович и оказался в лаборатории консервации и пересадки органов и тканей. Новое поприще увлекло его настолько, что через пару лет защитил кандидатскую диссертацию и стал учёным секретарём института.

К сожалению, ничто не вечно под луной. Сменилось руководство института, новый директор посчитал, что трансплантация себя изжила, необходима смена ориентиров во врачебной практике, переход на аппаратное лечение. Ну, и началось! По сути институт перепрофилировали, лабораторию прикрыли, осталась незащищённой уже готовая докторская диссертация. К этому времени развалился Советский Союз, а значительная часть диссертации была связана с коллегами из бывших союзных республик. К тому времени имя Берковича уже было известно в учёных кругах, в его активе значилось несколько разработанных им операций, которые вошли в международный атлас по трансплантации. Туда вошёл и ряд рационализаторских предложений. В диссертационном плане разрабатывал математическую модель пересадки костной ткани – до сего дня никто не подошёл к чему-то подобному. Как шутит сам Беркович, «заметного следа не оставил, но наследил – это точно!».

Зигзаг, ещё зигзаг

Ещё в бытность работы в терапевтическом отделении городской больницы Беркович осуществил-таки свою мечту – поступил на филологический факультет ИГУ, закончил его одновременно с защитой кандидатской диссертации. Это был 1968 год. Лет через десять с небольшим, когда лаборатория в НИИТО приказала долго жить, перешёл на преподавательскую работу в иняз, на кафедру «полумедицинского» направления. Почти двадцать лет отдал он этому вузу, где читал лекции, продолжая активное сотрудничество с театральным сообществом и, конечно же, с «Восточно-Сибирской правдой».

Пути господни неисповедимы. Знал ли Арнольд Владимирович, что судьба приведёт его в технический университет? В 2001 году его пригласили на международный факультет – предложили организовать кафедру культурологии. Дескать, кому, как не тебе, взвалить на себя эту ношу. И вот уже седьмой год профессор культурологии Беркович пестует талантливую молодёжь. Мне довелось бывать на защитах дипломных сочинений будущих культурологов – круг тем, глубина исследовательских работ просто удивительны. Ещё бы! В коллективе кафедры с самого начала действует негласное правило – не топтаться на месте, студента нужно увлечь, заинтересовать, а для этого самому надо быть человеком увлечённым, творческим. И этих качеств заведующему кафедрой не занимать. Да взять хотя бы его публикации в родной для него «Восточке». Здесь присутствует всё – и глубокое знание процессов, происходящих в культуре, и эрудиция, и умение заглянуть за кулисы (не каждому дано раскрыть сокровенные тайны творчества). Я уж не говорю о языке и стиле – это от Бога. Он не мыслит себя без газеты, ставшей для него – нет, не пристанью, – фарватером стремительной реки. Вот где нет места застою.

Сын полка

Он достаточно долго писал в молодёжную газету. К этому располагала и атмосфера тех лет – тогда в «Молодёжке» царили Вампилов, Распутин, поэтический сектор возглавляла Елена Жилкина. В 1957 году Беркович взялся за организацию при обкоме комсомола театра миниатюр. Своей постоянной крыши над головой, само собой, не было. По понедельникам пускали в театр музкомедии – на ночь. Спасибо Загурскому, он не просто предоставлял площадку, но и помогал с реквизитом, советом.

Однажды надумали студийцы сделать афишу очередной пьесы «Чтобы зло пресечь» – её соорудили из клишированных картинок, в то время никто за такое не брался. Вот и пришёл неугомонный Беркович в типографию «Восточно-Сибирской правды», редакция которой располагалась тогда на улице К. Маркса. И надо же такому случиться – заходит туда знаменитый ответсек «Восточки» Михаил Давидсон. Узнал о цели прихода, посмотрел афишу, кое-что посоветовал, а потом вдруг спрашивает: дескать, чего это он, Арнольд Беркович, в «ВСП» не пишет.

Арнольд растерялся, отвечает: да он бы с удовольствием, но больно уж газета солидная, мал он для неё.

– Давай попробуй писать, приходи. Не боги горшки обжигают.

Арнольд уже не помнит, рецензию на какой спектакль он принёс в первый раз, кажется, это была «Баядера». Давидсон посмотрел, чуть-чуть подправил и отправил на вёрстку. И как бы ненароком спрашивает: не собирается ли Арнольд брать себе псевдоним? И объяснил – случайно он нашёл материалы отца, подписанные «В. Ханин». «Хана Моисеевна – это моя мама, – пояснил Беркович. – Она была ещё жива, я рассказал о встрече с ответсекретарём. Сколько слёз она пролила в тот день!».

С этого момента Беркович и зачастил в «Восточку». Нынче будет 50 лет, как он сотрудничает с газетой, ставшей, по его словам, вторым домом. В редакции его приняли как «сына полка», как наследника славной фамилии, о которой были наслышаны в коллективе. Пятьдесят лет – немалый срок, но не было такого, чтобы он как-то подвёл редакцию, чего-то там присочинил, сместил акценты. Многое дало сотрудничество с таким газетным асом, как зав. отделом науки и культуры Идея Дубовцева. Её авторитет в среде творческих работников – артистов, художников, литераторов – был непререкаем. Она лично опекала молодого автора, полностью ему доверяла, мало того, ввела в состав авторов книжки, которая вышла в свет. По сей день Беркович вспоминает Дубовцеву как своего доброго ангела, низкий ей поклон! Да и с другими работниками «Восточки» отношения были самыми дружескими – он по сути стал членом творческого коллектива. Сколько написано за эти годы рецензий, очерков, заметок – не счесть. У читателей старшего поколения на памяти творческие портреты целой плеяды театральных деятелей – актёров, режиссёров. Героями его очерков были Тишин и Загурский, Жибинов и Пясковская, многие другие. Такое вот совпадение: появляется на страницах «Восточки» творческий портрет какого-то актёра – и, как по какому-то волшебству, получает герой его публикации награду или какое-либо почётное звание. В актёрской среде даже шутка такая была в ходу: хочешь получить звание, попади на карандаш Берковичу.

Как-то разговорился Арнольд Владимирович с незабвенным Марком Сергеевым, который пожурил: «Ты столько написал о театре, его людях, а почему нет книжки?» И посоветовал: он ведёт серию очерков «С Иркутском связанные судьбы», а ему, Берковичу, сам Бог велел подготовить книгу «С театром связанные судьбы». Так, считай, Марк Давидович стал «крёстным отцом» интереснейшей книги, жаль только, что не довелось ему подержать её в руках.

Надо ли говорить, каким авторитетом Арнольд Беркович пользуется в театральных кругах. Его мнение об актёрах, жизни театра, специфике создания спектаклей так или иначе определяет творческий тонус, атмосферу в коллективах, о работе которых он пишет. Берковича даже приглашали в Бурятский оперный театр, куда он неоднократно приезжал на неделю, отсматривал спектакли, встречался с труппой, писал обзорные статьи. Довелось как-то выступать на коллегии министерства. А сколько счастливых минут дало личное знакомство с такими звёздами, как Сахьянова, Линховоин! А его детище – театр миниатюр, просуществовавший 10 лет, стал основой его дружеских отношений с самим Аркадием Райкиным…

«Правильно кем-то подмечено, – заметил в беседе Арнольд Владимирович, – путь освобождает от пут». И добавил: «Не только идеологических». Что верно, то верно – зигзагов, запутанных тропинок, а порой и ложных троп было достаточно в его жизни. Но он не потерялся. Скажем больше – он отыскал свою стезю, свой путь.

Добавим к этому, что Арнольд Владимирович – замечательный семьянин. С какой любовью и нежностью он отзывается о своей жене Тамаре Борисовне, с которой душа в душу прожил 45 лет, дочерях Анне и Ирине, внуках. Это тот самый свет, который помогает ему в пути, непростом и счастливом.

Дорогой дружище Арнольд Владимирович!

От всей души поздравляем тебя со славным юбилеем, желаем крепкого здоровья, новых творческих дерзаний и удач!

Журналисты «Восточки»