Генеральный директор СПК «Окинский» Владимир Трофимович Волошин три года назад рассказывал мне о сложностях и проблемах расширения хозяйства. Предприятие тогда присоединило к себе часть угодий бывшего совхоза «Глинкинский» и вместо удовлетворения получило немало головной боли.

Наша машина катит по гладкой дороге. Пересекаем старую границу «Окинского», и Волошин показывает на заснеженный массив с поднимающимися сосёнками и берёзками.

– Самое близкое поле, однако отдавать его нам не торопятся. А вон там стояла ферма. Типовая, на 200 коров, в панельном исполнении. Разобрали её. Приехали с электросваркой, разрезали и увезли. Продать панели несложно. Вон сколько желающих побыстрее построить гараж. Да и все остальные металлические изделия увезли на металлолом.

Молочные фермы хорошо начинены железом: стояки, стойки, молокопровод или доильные вёдра, привязь металлическая, транспортёры для уборки навоза и т.д. На Глинкинской МТФ не только стены вывезли, крышу сняли, начинку выгребли, но и на водокачку позарились, даже глубинный насос вытащили.

Я поднялся на бугор, покопался в снегу и наткнулся на канавы, очевидно, для сборки навоза, нашёл обрезки труб, куски листового железа. Подумал тогда про себя: сколько по стране вот таких деревень, как Глинки, разрушенных бывшими хозяевами. Приватизировалась собственность прежних колхозов и совхозов, затем присваивалась, а потом, где оптом, где в розницу, продавалась она. А сколько обанкрочено сельских предприятий!

Бывшие колхозы и совхозы более десятилетия предавались анафеме. Им в противовес ставились фермеры. Вот кто, мол, по-настоящему работает, не жалея живота своего. Трудиться-то он трудится, но… За период с 1995 по 2006 год в России перестала работать почти половина фермерских хозяйств. Эти данные получены в ходе Всероссийской сельскохозяйственной переписи. Благодаря переписи выяснилось также, что и в коллективном секторе ситуация не лучше. За тот период почили в бозе 26% сельхозпредприятий. С 1992 года страна потеряла 30,7 миллиона голов крупного рогатого скота, включая 10,8 миллиона коров, а также 15,7 миллиона свиней, 31,7 миллиона овец и коз.

Что означают для нас, жителей России, эти потери? Производство мяса в убойном весе сократилось с 8,3 миллиона тонн до 5,2 миллиона тонн в 2006 году, т.е. каждый из нас недополучил 21 килограмм своего, отечественного, продукта. Валовое производство молока уменьшилось на 15,8 миллиона тонн, или на 147,5 килограмма в расчёте на каждого жителя страны. Но это среднеарифметический показатель.

Возьмём Усть-Ордынский округ. В 2001 году он, по данным Роскомстата, произвёл 159,8 тысячи тонн молока. Из этого количества реализовано 25,3 тысячи тонн. Таким образом, на руках населения остаётся 134,5 тысячи тонн молока. Если разделим ту продукцию на число жителей округа, то на каждого из них пришлось по 996 килограммов молока. Другими словами, они должны ежедневно потреблять не менее 2,7 килограмма молока. В сборнике «Актуальная статистика Сибири» появились ещё более поразительные данные: «Усть-Ордынский Бурятский АО лидирует трижды: в производстве картофеля, мяса и молока на душу населения. Причём показатель по мясу на душу населения – 742,7 килограмма (больше производит только Дания свинины, правда, в убойном весе), по молоку – 1183,5 килограмма на человека (больше производят только Новая Зеландия и Ирландия)»…

Согласно данным президента Российского союза предприятий молочной отрасли, академика РАСХН В.Харитонова, в 2005 году «хозяйства всех категорий реализовали 16,4 миллиона тонн молока, или 53% от общего количества». По словам академика, сложилось абсолютно ненормальное положение, когда почти 50% произведённого в стране молока не подвергается промышленной переработке. Этого нет ни в одной развитой стране мира, там почти всё произведённое молоко поступает на молочные заводы.

Попытаемся осмыслить, что такое 16,4 миллиона тонн переработанного молока? Поскольку продукцию промышленной переработки потребляют в основном горожане, то получится, что на каждого из нас, 106,5 миллиона жителей городов, приходится почти 154 килограмма молока и молочной продукции отечественного производства. Но это очень приблизительные, скорее ориентировочные, расчёты, поскольку и посёлки, сёла, деревни потребляют какое-то количество масла сливочного, сыров, молочнокислой продукции, цельномолочной, продукты, изготовленные с использованием молочного сырья (кондитерские изделия, мороженое и т.д.). В связи с этим конкретный показатель потребления молока и молокопродуктов отечественного производства окажется чрезвычайно низким.

Автор не считает, что своими беглыми расчётами «открыл Америку». По поводу того, сколько должно быть продуктов в нашей продовольственной корзине, а определяет это государство, идёт какая-то возня. Согласно прежним рекомендациям Института питания, мы должны потреблять 380 килограммов молока и молокопродуктов. В 1989 году чуточку не дотянули до нормы – выпили и съели 363 килограмма. Потом нам приказали туго затянуть пояса. В апреле 1992 года прожиточным минимумом была определена норма потребления тех же продуктов в 324 килограмма, а в ноябре нормативы были пересмотрены и потребление молока и молокопродуктов предусматривалось в пределах 212 килограммов. В 1999 году этот объём чуть повысили (217 килограммов). В 2005 году правительство решило ещё чуть-чуть приподнять планку, но для иркутян она оказалась очень низкой. Так, для мужчин трудоспособного возраста минимальная норма потребления молока и молокопродуктов составила 201 килограмм, для женщин – 173.

Чем вызвано такое резкое «сжатие» минимального набора продуктов в его наиболее значимом секторе? Полагаю, прежде всего резким сокращением производства. Так, выпуск масла сливочного (животного) упал с 833 тысяч тонн в 1990 году до 228,5 тысячи тонн в 2002-м. Этот продукт импортируем из 25 стран, и порою доля его бывает огромной. Например, в 1997 году сама Россия произвела 276,9 тысячи тонн масла животного, а из-за границы завезла 165,7 тысячи тонн. К сегодняшнему дню положение не улучшилось. И вообще, если взять за точку отсчёта 1990 год, то окажется, что в 2006 году производство цельномолочной продукции сократилось в два с лишним раза, сухого молока цельного – почти в 2,5 раза, нежирной молочной продукции – в три раза и масла животного – почти в 3,3 раза.

Анализируя ситуацию за 1995 — 2006 годы, доктор экономических наук В. Кайшев отмечает, что «из-за дефицита отечественного сырья мощности предприятий отечественной промышленности по производству цельномочной продукции используются менее чем наполовину… Ввоз молочной продукции из-за рубежа ежегодно увеличивается. Основной удельный вес в импорте занимают сыры, объёмы поставок которых выросли в 6 раз по сравнению с 2000 годом. За этот период (т.е. с 2000 года по 2005) импорт молока и сливок сгущённых увеличился в 3 раза, масла сливочного – в 1,7 раза. В 2006 году ввоз импортной продукции продолжал расти».

Импортные ворота, хорошо раскрывшиеся на старте рыночных реформ, с годами распахнулись чуть ли не настежь. Вообще-то импорт, снижая уровень социального возмущения, в огромной степени выручал наших реформаторов. Но почему сегодня нас убеждают, что импорт так сильно повлиял на стоимость цельномолочной продукции? Ведь мы закупаем, по официальным данным, 80 тысяч тонн сухого молока (сами производим где-то 200 тысяч тонн). Половина этого сырья, согласно заявлениям официальных лиц, идёт на изготовление мороженого, некоторых кондитерских изделий. Но вопреки всему по всей стране, от Питера до Сахалина, «взорвались» цены и на цельномолочную продукцию. То есть на молоко, кефир, сливки, ряженку и так далее. Почему? Об этом поговорим в следующий раз.

Фото Николая БРИЛЯ