Некоторая эксцентричность – Бах и Пьяццолла – вполне объяснима, ведь это развёрнутое аргентинское танго, в духе которого написано сочинение «Весна в Буэнос-Айресе», по форме – кончерто гроссо (старинная форма оркестрового концерта). И характерные ритмы «Весны» Пьяццоллы вполне сочетались с напористым третьим Бранденбургским концертом И.С. Баха.

Центральное же место в концерте, без сомнения, занимает Си-бемоль мажорный концерт для фортепиано № 27 Моцарта в исполнении Ольги Кузнецовой. Изящество интонаций, лёгкость, стильность и чувство ансамбля – качества, характерные для солистки, знакомой публике по её выступлениям в фортепианных квартетах. Конечно, жаль, что из-за ограниченных возможностей коллектива в концерте отсутствовал ряд духовых инструментов, обозначенных в партитуре Моцартом, не говоря уже о струнных, которых Вольфганг предполагал до 40. По-моему, это забота не только руководителя оркестра, но и руководителей более высокого ранга, ведь если строятся церкви, как грибы растут и богатеют клубы сомнительного направления! Может быть, «построить» и Камерный оркестр? Вместе с залом, а?

Нисколько не умаляя достоинств исполнителей, замечу, однако, что и в Бахе, и в Пьяццолле недостаточно уделено внимания формообразующим элементам, что удалось О. Кузнецовой в концерте.

Баховский концерт выручил напористый, зажигательный, дружный темп, но подвела неровность в звучании солирующих групп. «Весна» же Пьяццоллы пострадала из-за «баховского» звука и недоработанной формы стилизованного «гроссо». Конечно, сказывается недостаток опыта – оркестр ещё очень молод, это ощущается в работе над собственно музыкальной стороной произведений. А поэтому и Бах, вызвавший симпатии слушателей, всё же был похож на Пьяццоллу, а Пьяццолла несколько скучновато – на Баха…

Но какие ваши годы, друзья. Ваша история впереди!