В Иркутском музыкальном театре им. Н. Загурского прошла премьера мюзикла Дж. Германа «Хэлло, Долли!» по пьесе Т. Уайлдера «Сваха» в постановке Н. Печерской.

В целомудрии, от времён ещё советских, нашему театру не отказать, скорее – упрекнуть его в этом. Это второе пришествие «Долли» на подмостки ИМТ (первая постановка – в 1999), и всякий раз ощущение, будто авторы спектакля чего-то недобирают. Но знойная чувственность героини исподволь прорывается у исполнительниц. Когда-то у любимицы публики Софии Якубовой Долли опаляла страстью «бальзаковского возраста», исступлённой, пусть в рамках «приличий», жаждой любви, и казалось, это едва ли не экс-первая леди Штатов, сметавшая всяких «Моник Левински» на своём пути!

Долли нынешняя, что у Любови Поляковой, «масштабом», может, скромнее, но не меньше телезвезды, которой предложили сменить канал заштатного Йонкерса на телекомпанию в Нью-Йорке. О, как носят её на руках, славословят местные, провожая – с оркестром! – туда, и какие восторженные встречи у неё там! «Привет, Долли! Как живёшь, чем дышишь, всё хорошеешь, кого любишь?!» – и т.д. При столь сокрушительном любвеобилии совершенно недвусмысленна фамильярность Долли с роскошным метрдотелем (великолепный А. Баязитов) фешенебельного ресторана, его завсегдатаем судьёй (колоритный В. Антипов), с кем-то из гостей, танцоров… Легко домыслить о её мимолётной благосклонности к другим персонажам, лишь один злой дурак, бакалейщик Хорас, чурается её. «Ах, так? – решает Долли, азартный игрок. – Я и тебя возьму!..»

Ещё у неё странное хобби – визитки раздаёт: учу танцам, пению, кройке-шитью, даю юридические консультации… и ещё артистически сводничает! И «пунктик» есть у Долли: мистическое общение с покойным мужем – испрашивает «индульгенцию» у «незабвенно любимого» на предстоящий роман… Да, экстравагантна!

Разумеется, всё это не «в лоб». Полякова, как Якубова когда-то, умеет играть то, что «над» материалом и «под» ним. Её Долли по-своему аристократична и богемна, художнически многоакцентна по натуре. Появления такой женской раскованности, распахнутости – в силу душевного богатства – ещё бы пикантно подвергать режиссуре. Она же, увы, «зациклена» на пуританстве, нормативном для американского театра и кино 50-70-х (и более), созвучном совковому: «У нас секса нет». Исключение – разве что бесстрашная в живописной вульгарности И. Мякишева в роли Эрнестины «Доллар».

А Долли у Е. Бандаренко – пожалуй, только «Ханума» в формате янки, без обольстительности, заземлена в интригах, которые – не игра, не искусная «вязь», но почти бытовая, мещанская рутина. Что ж, можно и так прочитать текст либретто – не фантазируя особо. Но ещё более «увяз» в тексте Н. Мальцев – Хорас. Этого «бакалейщика» ( в переносном смысле) и обольщать стоит ли? Незаметен переход от непрерывного хамства героя к предложению Долли стать его женой, т.е. нет и минимума психологизма.

У В. Варлашова Хорас тоже, правда, слишком закован в канон либретто, но гораздо более мотивирован. Прежде всего красив, широк, шумен, и коли пропускать мимо ушей его сварливые речи, залюбуешься невольно, глядя: уж не русский ли купец!? Подкоп под такую гору или штурм её – это-то и по нраву Долли! И в нём видеть созревание: в цитадели его неприязни к Долли открывается брешь за брешью – мужик теплеет и сдаётся на милость…

Спектакль, понятно, о любви, вот и играть бы её, не декларируя по писаному, но с живой страстью, по-молодому. И тут ведь всё дано и виртуозному «плуту» И. Ладейщикову, и романтику Е. Алёшину, и И. Переверзеву, который «всегда на месте», и молодому комику с простодушной хитрецой дебютанту А. Митичашвили… А уж что говорить об актрисах, «обречённых» на мои всегдашние восторги: А. Гаращук, А. Рыбниковой, Е. Калашниковой, Ю. Панченко!..

Но режиссура должна тему любви – не без вызова «бесполым» ханжам – провоцировать на обнажённую чувственность, вести к накалу страсти, к свойственной нынешним шоу раскрепощённости нравов, вседозволенности милого разврата. Уж коли мюзикл, быть ему погорячей! И примеры есть: «Дом Жуан в Севилье», «Танго ночи», фрагменты других постановок в ИМТ… Иные балетные номера, где канканируют наши прелестные танцовщицы.

Этот спектакль густонаселён массовками, когда поющий и пляшущий «пипл» прудит площади, улицы, со своим весельем врывается в магазины, офисы, а уж в ресторане что творится… Объёмную красочность сценам придаёт электронный экран: мчатся поезда, потоки авто на авеню среди небоскрёбов, водопады фонтанов, фейерверки… Глаз радуют яркие костюмы танцовщиков, «плавают», будто в танце, декорации, «вальсирует» сценический круг.

Всё чудесно! Но убийственно калечат действие длинноты – и это всё за счёт разговорных сцен, где одно занудство, тяжеловесные тупые шутки, множество глупостей, теряется ритм, блуждает в натужной говорильне… Я отыскал программку «Хэлло, Долли» 1999 г. (постановка Мирона Луковецкого, бывшего главным режиссёром нашей музкомедии более 10 лет, с 1974 г. осевшего во Львове), в ней напечатано: «Продолжительность спектакля 2 часа 10 мин. (с антрактом)».

«Долли»-2008 длится 2 час. 50 мин. Подумать только: сорок минут балласта! Себе в ущерб… Как же надо было потерять слух, чтоб не отсечь беспощадно уродливо-остроумную болтовню ради музыки, пения, танцев! Дабы действие пулей летело… Разве что времени не хватило: спектакль делался всего лишь месяц.

Во искупление сего недостатка скажу, что зал, однако, бурно приветствовал финал истории Долли со всеми её и её милых «сообщников» любовными приключениями.