Чем дальше в прошлое уходит Великая Отечественная, тем важнее удержать в памяти, восстановить все детали той страшной, но героической поры. Великая Отечественная стала испытанием для всей огромной страны. Самые отдалённые от фронта города жили в одном ритме с передовой. Вот одним из таких тыловых, но всё равно чувствующих себя мобилизованным городом, был и наш Нижнеудинск. Организованный в Нижнеудинске эвакогоспиталь № 2724 принял тяжелораненых в первые же месяцы войны. Благодаря кропотливой работе наших местных краеведов удалось собрать о нём уникальные материалы, воссоздать картину настоящего мужества и терпения врачей, медицинских сестёр и санитарочек, выхаживавших наших солдат. Главный краевед Нижнеудинска Нина Протасова, почётный гражданин нашего города Виталий Киргизов, учителя нескольких нижнеудинских школ Нина Леонова, Людмила Сенникова, Галина Голубцова, Ольга Лопоухова, Галина Кохаева, работники центральной библиотеки Галина Шаврова, Екатерина Дуденко, Галина Гайнутдинова — вот благодаря этим людям история эвакогоспиталя № 2724 стала сегодня ожившей легендой нижнеудинцев.

Этот госпиталь, сформированный для долечивания раненых с травмами опорно-двигательного аппарата, был развёрнут в зданиях тех самых школ, где сегодня и работают люди, поднявшие его историю из пыльных архивов. В его составе было четыре общехирургических отделения, значившихся под разными номерами полевой почты. Сегодня нам известны имена их начальников и ведущих хирургов. Начальником первого хирургического отделения был подполковник медслужбы К. Квят, а ведущим хирургом – А.В. Шипилов. Во втором хирургическом отделении начальником был майор медслужбы Никитин, ведущим хирургом — майор медслужбы П.А. Цыпленков. В третьем начальником был майор медслужбы Н.И. Рогулин, ведущим хирургом – военврач 2-го ранга П.Ф. Щуко, которого позже, в 1942 году, сменил П.А. Маценко. В четвёртом хирургическом отделении начальником был подполковник медслужбы И.М. Руковишников.

Тем, кто занимался восстановлением истории эвакогоспиталя № 2724, казалось очень важным заставить звучать фамилии медиков, отдававших раненым все силы. Пусть не все инициалы известны. Но, может быть, кто-то из ныне живущих и наследующих их благородную профессию узнает своих родственников. Разве это не важно?!

Благодаря усилиям наших краеведов мы будто вновь услышали живые голоса тех, кто выхаживал наших бойцов. Вот вспоминает Мария Ивановна Николаева, преподавательница начальных классов школы-интерната № 5: «Молоденькой девушкой я работала в госпитале. Помню, что лечение проходили и рядовые солдаты, и офицеры; были среди раненых и Герои Советского Союза. Я была студенткой педучилища, и мы, студенты, шефствовали над ними – стирали грязные бинты, обязательно потом их гладили. Неукоснительно соблюдалось правило: все сотрудники госпиталя, независимо от их должности, в случае необходимости сдавали свою кровь раненым. И нас называли сёстрами по крови».

Дополняет Екатерина Ивановна Панченко, служившая прачкой в госпитале: «С начала 1942 года эшелоны стали приходить чаще. С ранеными запрещали общаться под угрозой увольнения. Их перевозили на санях, подводах. Мы их мыли, как маленьких, переодевали в чистое бельё и разносили по палатам. Домой не уходили. Раненых кормили одинаково, не различая солдат и офицеров. За разовую сдачу крови нам полагался обед как раненому – стакан сладкого чаю, котлета с картошкой, суп и хлеб. После сдачи крови сразу шли на работу — выходные не полагались…».

Зоя Иннокентьевна Шлычкова окончила в том же 1942 году двухгодичную школу медицинских сестёр. Она пишет в своих воспоминаниях о том, что грязного белья с поездов, привозивших раненых, было много, и тогда на берегу Уды жгли костры, бельё замачивали, кипятили, стирали. Жители, у которых были коровы, были обязаны сдавать в госпиталь 2 кг масла и 20 литров молока. «А потом, — заключает Зоя Иннокентьевна, — я сбежала на фронт и служила в авиаполку. Победу встретила в Восточной Пруссии…»

Александра Ивановна Реутова моложе Зои Иннокентьевны Шлычковой. И у неё свой счёт к тем суровым годам: «Работала я, семнадцатилетняя девчонка, истопником госпиталя. Нужно было дров наколоть, поднять на второй этаж и принести к каждой печке. Носила дрова на верёвке через плечо. С вечера я всё приготовляла, дрова закладывала в печки, чтобы в 6 утра можно было их затопить, и к 9 часам, к утреннему обходу хирургов, в помещении должно было быть тепло…»

Ужаса хватало на всех. Лариса Васильевна Денисенко рассказывает: «В 1942 году я окончила семь классов и в свои неполные шестнадцать лет устроилась в артель ремкомбината. Бригада из 25 человек стирала, чинила, гладила одежду военных, затем упаковывала в тюки и отправляла на фронт. Надо полагать, это была одежда раненых. Она была завшивленной и окровавленной. Встречать санитарные поезда выходил весь город. Сколько стонов, сколько слёз! На территории школы № 9 находились свалка и маленький крематорий. Сюда из госпиталя выносили всякий мусор, часто выбрасывались ампутированные руки, ноги. Было жутко всё это видеть. Правда, всё сжигалось, но выносили новые останки после операций…»

Александра Васильевна Рейзман (Никитина) в пятнадцатилетнем возрасте тоже была прачкой в госпитале. Стирала наравне со взрослыми женщинами, по 12 часов в сутки. А когда раненому потребовалась срочно кровь, она без колебаний согласилась на прямое переливание.

Пётр Александрович Маценко, главный военный хирург сначала Нижнеудинского эвакогоспиталя № 2724, а потом всех госпиталей Восточного фронта, в своих мемуарах пишет: «… Госпитали Нижнеудинска были удовлетворены потребностями в донорской крови. Ни разу за период войны не обратились в областную станцию переливания крови. Донорам полагалось вознаграждение: хлеб, масло, сахар. Полагалось и денежное вознаграждение, но от всего этого нижнеудинцы отказывались в счёт Фонда обороны».

Вот такой, без прикрас и мифов, ворвалась Великая Отечественная война в жизнь тылового Нижнеудинска. Вот такой, потребовавшей от совсем молодых нижнеудинцев мужества и терпения, мы и обязаны её запомнить.