Настоящее
будет завтра

Дмитрий
ЛЮСТРИЦКИЙ,
"Восточно-Сибирская правда"

Всякое общество, а российское
в особенности, в силу своей
изначально советской ментальности
склонно к некой аберрации сознания
— смещению понятий и стереотипов
мышления то в одну, то в другую
сторону. Еще в восьмидесятых у
абсолютного большинства не было ни
малейших сомнений в том, что СССР —
это оплот мира и социализма, доллар
ассоциировался в основном со
словами "валютчики" и
"посадили", а весь остальной
мир виделся через призму карикатур
Бориса Ефимова. Кстати, коронным
штампом этого уважаемого художника
был шнурованный ботинок
американской военщины. Ботинок
прижился — и стал любимой обувью
младшего офицерского состава и
работников милиции.

В девяностых
у общества развернуло крышу в
противоположную сторону. География
России начала сжиматься, как
шагреневая кожа, экономика
оказалась на дне пропасти. Зато
стало модным публиковать секретные
архивы, размахивать триколором и
бравировать антикоммунизмом.
Переболели.

Крушение
идеалов оказалось очень
болезненным. Под занавес эпохи
безудержной гласности даже начали
предрекать явление российского
Пиночета. Что же, почти сбылось.
Желанная железная рука явилась, и
непременно — в белых перчатках и с
неплохим английским произношением
(а немецким — еще лучшим, в силу
известных обстоятельств карьеры).
Стереотипы массового сознания
сместились вновь. Стало само собой
разумеющимся рассуждать о
государственности, о законности и
порядке. Самое странное, что
законность стала меряться по
одному аршину: то, что одобрили
Генпрокурор и Верховный суд, и есть
хорошо. На беду, состав судей
Верховного суда и персона
Генерального прокурора суть вещи
переходящие. Так что для того, чтобы
в очередной раз изменить
представление о законности,
переписывать тексты необходимости
нет, достаточно произвести
очередную кадровую ротацию.

Помянув
Пиночета, нужно заметить, что
прогресс все же налицо. В Чили
информационные войны
заканчивались просто: в редакцию
неугодной радиостанции приезжал
взвод солдат, которые и пропалывали
информационное поле штыком и
прикладом. В России все
проделывается не в пример
культурнее, и основанием для
лишения лицензии на вещание служит
официальное решение, подкрепленное
соответствующими экономическими
аргументами.

Причем с
точки зрения "вчера" и
"позавчера", происходящее
сегодня одинаково странно. Конечно,
нет речи о возрождении советского
представления о "самой
самости" нашей страны. Нам
хватает трезвости видеть, что живем
мы по-прежнему бедненько и
плохонько, а чаще — сводим концы с
концами. И с точки зрения внешней
политики все неприятно: тот же
пентагоновский ботинок топчет уже
не какую-нибудь Никарагуа, а бывшую
нашу Среднюю Азию. С другой стороны,
любой оратор времен гласности
онемел бы, услышав, что работа в
специальных службах — лучшая
рекомендация для назначения на
крупные государственные посты. Вот
и попробуй тут разберись: то ли
застой, то ли диктатура, то ли некая
иная фаза общественного
существования?

Видимо,
такова главная привычка
российского человека: мы все живем
завтрашним днем. И в советское
время готовы были поступиться
многим во имя светлого будущего, и
во времена демократического
перелома жили тем, что хоть дети не
увидят лжи и лагерей. Сегодня
крепнет ощущение, что мы вновь
живем ради завтрашнего дня, ради
того, чтобы увидеть контуры нового
будущего. А настоящее — терпим…