Любовь
к абрикосам

Странная у нас компания за
столом…

Он родился
после войны в штате Орегон, город
Портленд, в Соединенных Штатах
Америки, где жарко и засушливо. Она
— совсем на другом конце света, в
Сибири, под городом Тайшетом, где
холодно и сурово. Я, автор этих
строк, — посередке между этими
географическими точками, а именно в
Краснодарском крае, на Кубани, где
сыро и тепло. А сидим мы за одним
столом, пьем цейлонский чай с
абрикосовым вареньем, которое
сварено в Иркутске, из местного же
абрикоса. Похоже, именно любовь к
абрикосу и свела нас вместе. Ну
меня-то, южанина, это уж точно:
грешен, с детства люблю этот плод и
варенье из него считаю одним из
лучших.

Его зовут
полным именем так: Оверед Джозеф
Вильям Локхид. У него живое,
худощавое, обветренное на
сибирском холоде лицо. По-русски
говорит, правда, не совсем уверенно,
что не мешает ему горячо отстаивать
свои взгляды на мир, на религию, на
человеческое сообщество в целом и
иркутское в частности. Она —
известный в нашем крае садовод,
Веремеева Татьяна Васильевна. Она
(это знает читатель нашего
"Подворья") — автор многих
статей по различным проблемам
садоводства (потому как биолог по
образованию), но особая ее страсть —
именно абрикос в Сибири.

Он… вот с
этим посложнее… Кто же такой
Оверед Джозеф Локхид? Он, как это
модно сейчас говорить, "человек
мира". Похоже, Овереду все равно,
где он живет, ему важнее знать —
зачем. Зачем он уехал из
обетованной Америки в холодную
Сибирь, зачем работал в Бурятии,
зачем ходил с "Маршем мира" по
Украине (это было значительное
событие несколько лет назад,
участвовали 250 американцев и
столько же украинцев и россиян). Мне
так кажется: живи Оверед во времена
Колумба, он непременно отправился
бы с ним открывать Америку. С
Магелланом поплыл бы в
кругосветное путешествие. И все же
назвать его путешественником было
бы ошибкой. Интересы у него что ни
на есть земные. В буквальном смысле
этого слова, он работает с землей и
на земле. Именно на этой
"почве" встретились они в США,
куда Татьяна Васильевна приехала в
научно-производственную
командировку от ботанического сада
Иркутского госуниверситета,
которому отдала столько сил,
энергии, любви, забот… и нервов.
Командировка была долгой — целый
год (и заставили же ее американские
фермеры пахать на своих грядках! —
до седьмого пота), вот тут-то она и
познакомилась с Овередом.
Случилось несчастье в семье —
внезапно умер муж, и Татьяну он, как
мог, всячески оберегал и
поддерживал. Потом она пригласила
его в Иркутск. Живут вместе,
работают вместе, осваивают свой
немалый участок в Вересовке,
арендовали у фермера еще несколько
гектаров под питомник. Научная
работа, физическая работа, казенные
хлопоты по определению статуса
Локхида в качестве… а в каком
качестве? Гражданина, семьянина?
Целая изгородь чиновничьих
"табу" мешает этому самому
определению. Мало кого трогают его
объяснения типа "люблю Байкал,
люблю Сибирь, хочу здесь жить и
работать. Хочу на практике
осуществить свои взгляды на землю,
выращивать экологически чистую
продукцию".

Ему мало
просто копаться на грядках — хотя
Татьяна Васильевна говорит, что и
здесь он рационален и
изобретателен. Думаю, я немало
озадачу нашего читателя, если хотя
бы бегло очерчу круг его занятий.
Изучал гуманитарные науки в
университете в г. Олимпии, штат
Вашингтон. Но смотрите, на чем
специализировался: футурология,
культура крестьянства, инженерия и
дизайн… солнечной энергии. А до
этого служба в морском флоте, школа
электронщиков, специалист по
радарным и электронным
устройствам. Трудно сказать,
почему, но в конце концов вернулся к
земле (может, сказались
потомственные фермерские семейные
корни). Стал деятельным участником
"Движения за альтернативные
технологии в сельском
хозяйстве", а затем и одним из
директоров первой экологической
сельскохозяйственной организации
на западе США. И понесло Локхида по
городам и весям своей страны и не
только. Был менеджером научных
исследований полевых культур в
штате Новая Мексика (говорят, что
природные условия штата очень
похожи на приангарские), собрал
большую коллекцию семенного
материала полевых и огородных
культур. Потом ездил в Одессу — к
тамошним фермерам, потом в Бурятию,
где занимался почвенным
плодородием, и вот уже 3 года в
Иркутске. Много занимался
альтернативными источниками
энергии для сельского хозяйства. И
т.д. и т.п.

— В двух
словах, Оверед, — говорю ему, доедая
чашку абрикосового варенья, — что
вам нужно?! Ну что не сидится на
месте? Бросайте якорь в Сибири! А,
кстати, что вам не работается в
Америке?

Оверед строг
и малоулыбчив (а может, ему трудно
понять мои шутки). Вот
приблизительно какие мысли он с
помощью Татьяны Васильевны мне
высказал. В Америке
сельскохозяйственную землю во
многих местах покалечили — мощной
техникой, химикатами, ядами. Эрозия
почвы достигла рекордных уровней.
Безумная индустриализация
сельского хозяйства — зло, за
которое человечество еще долго
будет расплачиваться. Мы будем
вынуждены вернуться к социальным
структурам и тем видам технологии,
что тесно связаны с природными
циклами земли, с правильным
использованием воды, почвы,
растений. Мы переосмыслим свое
отношение к машинам и энергии,
которая сегодня страшно затратна и
скоро иссякнет. Надо получить
бесплатную — из годовой циркуляции
океанов и рек, воздуха и особенно
солнечной и ветровой энергии. Вот
так он считает. Нужна поэтому
альтернативная система — система,
использующая саму природу в
качестве модели земледелия.
Согласно ей, нужно максимально
приспособить сельскохозяйственную
практику к тому, что природа дает
непосредственно в месте
расположения фермы. Он — за деревни.
В частности, считает русскую
деревню способной вернуться к
"первородству". В статье
"Земле нужны местные люди" он
писал, что в Америке, "предки"
которой — европейцы, землю не любят,
считают, что технология каким-то
чудесным образом позаботится о них,
и этого, мол, хватит. Не хватит! Я
думаю, говорит Оверед, что деревни
имеют исключительную ценность как
потенциально здоровая местность
для экологически грамотного
ведения хозяйства. И по всему миру
есть немало ценных и хорошо
продуманных примеров тому. И
фермерство и дачное хозяйство,
которому можно (и нужно!) придать
новый импульс, он считает
перспективным в России. Вот только
бы цивилизацию сюда подтянуть,
вздыхает Локхид, — телефоны,
электричество, компьютеры. Для
образования детей — спутниковую
связь, Интернет…

Многое из
того, что исповедуют Оверед и
Татьяна Васильевна, они применяют
на практике, пропагандируют в
лекциях, в статьях, среди знакомых.
Она ездит на семинары (была недавно
во Франции на семинаре
"абрикосоведов" — выступила
перед учеными и практиками,
делилась опытом). На своих делянах,
грядках — никакой "химии",
пестицидов и прочей гадости.
Пригласили вот на телевидение
вести передачи "Наш сад". Не
знает, согласиться ли, получится ли?

А еще ведь
надо работать в клубе имени
Томсона, заниматься наукой,
создавать питомник для рассады
слив, яблонь, облепихи, прививать
кедр на сосновом подвое (он гораздо
лучше потом цепляется за землю). А
кто будет домом заниматься —
вареньями, соленьями, хозяйством?
За дочкой, хоть и взрослая уже, тоже
надо приглядывать. Сын вырос,
женился, уехал далеко-далеко.
Надежда на помощь Овереда. А того
заносит, понимаешь. Размечтался о
садах на Ольхоне… Эх, как бы я хотел
вам семейного счастья и
взаимопонимания, суетливые вы мои.
Базового такого спокойствия и
основательности. В квартире, где мы
сидим, уютно и чисто. Пахнет садом.
На верху стенки вылеживаются
крепкозадые кабачки и тыквы. На
столе все, что можно сделать своими
руками. Мяса почти не едят. Рыбу —
да. Рисом угостили — и тот какого-то
коричневого оттенка, в оболочке
(куплен в Москве и недешево). Когда я
сказал, что позволяю себе иногда
американские окорочка поджарить
(ножки Буша), а на дачном участке
сыплю на землю "химию",
удобрения, посмотрели на меня с
ужасом и сочувствием: как можно? А
вот у них теория с практикой в ладах
— что стол наглядно и
демонстрирует.

… О многом мы
говорили в тот вечер. О том, чем жив
человек на своей грешной земле. О
счастье и злосчастье. О том, как
трудно, как непросто жить. Но надо,
надо оставить свой след на земле.
Посадить дерево, вырастить детей,
построить дом. Дети выращены, и
посажены деревья — много, целые
рощи деревьев и цветов. Теперь надо
построить дом. Семью бы построить
надо. Потому как нужна она — и ей, и
ему, наверное.

Я вам очень
желаю этого.

Борис
АБКИН