С
Иркутском связанная жизнь

Элла КЛИМОВА,
"Восточно-Сибирская правда"

В пустом зале
польского костела — предвечерняя
тишина. Еще не успевшая погасить
последние такты произведений
композитора Карпенко: нескольких
его пьес, написанных для гобоя и
фортепиано, а вслед — вокального
цикла на стихи им любимого Пушкина.
Пока шла запись на видео, пыталась
представить, каким счастливым
озарением Владимира Евгеньевича
был воскрешен под этими строгими
готическими сводами пушкинский
"Анджело". Ну хорошо, таким
образом расставили стулья, чтобы в
центре образовалось пространство —
площадка для действа вместо сцены;
подняли на балкон клавесин, чтобы
его звуки лились сверху; удачно
подобрали актеров-чтецов. Но как
все было подчинить единой гармонии:
и вольный поэтический пересказ
шекспировской драмы; и строки,
рожденные благословенной
Болдинской осенью 1833 года; и музыку
англичанина Перселла, перенесенную
руководимым им ансамблем из
семнадцатого в двадцатый век? Этот
спектакль, явившись уникальным
событием культурной жизни
Иркутска, был истинным искусством,
которому под силу ломать границы
столетий.

Можно
искусству служить, но можно, хотя
такое случается реже, искусством
жить. Владимир Евгеньевич Карпенко
как раз из этого клана. Вечно
ищущих, всегда собой недовольных,
почитающих каноны классики, но
открывающих формы в творчестве,
диктуемые современностью. При этом
никакой фальши в отношениях со
временем, в котором выпадает жить.
И, тем более, никакой экзальтации
или напыщенности, что вообще, по
мнению Владимира Евгеньевича
Карпенко, есть проявление дурного
вкуса.

Знаете,
почему "Анджело", ярко
мелькнув, исчез с горизонта? Да
потому, что денег не было для того,
чтобы его постановка продержалась
дольше. Такая вот серая проза,
сломавшая не один талант,
приспособив его к вкусу толпы.
Вообще, не на этом ли рубеже
творческая личность держит свой
главный экзамен?

Владимир
Евгеньевич приехал в Иркутск в 1986
году. Никому не известным
человеком, правда, с
консерваторским дипломом:
теоретика музыки и пианиста. И свой
квинтет (в ансамбле, организованном
им спустя два года, пять
инструментов) он с самого начала
"настроил" на музыкальную
классику, предназначенную, однако,
широкой публике. Здесь мне хочется
подчеркнуть: именно
предназначенную, а не послушно
адаптированную к восприятию
неискушенных слушателей. Стоит ли
напоминать о том, что такой выбор
пути никак не сулил ни легкого
заработка (эстраде, обращенной к
толпе, всегда легче), ни мгновенного
признания. И за все время, что живет
в Иркутске этот камерный ансамбль,
он ни разу не изменил себе.

Да, мягко
говоря, ни сам Владимир Евгеньевич,
ни музыканты его ансамбля не
роскошествуют. Но концерты для
студенчества, но выступления перед
старшеклассниками или ветеранами,
сколько их ни было за 12 лет, — всегда
благотворительные. А программы, меж
тем, только изысканно подобранные,
серьезные, обращенные к уму и
сердцу людей.

— Это чушь,
будто классика сегодня не
воспринимается никем, кроме
рафинированной элиты, — говорит он
мне, усаживаясь рядом, когда
заканчивается видеозапись. — В
прошлом году во время дней
"Сияния России" у нас был
концерт в театре народной драмы.
Три века русской музыки. На афише
значились только
композиторы-классики, от
Бортнянского до Свиридова. И зал
был не то что полон — на полу люди
сидели. А как принимали, как
слушали!

Между прочим,
и тот прошлогодний концерт в театре
народной драмы, и множество
благотворительных, и повесть
Александра Сергеевича Пушкина
"Метель", с такой любовью и
тактом представленная ангарчанам,
шелеховцам, усольчанам, и,
разумеется, иркутянам, а в нынешние
Дни русской духовности и культуры
вновь прозвучавшая в Иркутской
сельхозакадемии, — все это
совместные проекты Центра русской
культуры, опекаемого известным
ученым Рюриком Саляевым, и
квинтета, руководимого
композитором Владимиром Карпенко.
Четыре года они вместе, ученый и
композитор, на ниве культурного
бытия Приангарья. Их работу,
бегущую звонких сенсаций и
громкого ажиотажа, иначе, чем
подвижничеством, не назвать. По
нашим-то дням особенно в культуре
именно оно, подвижничество,
встречается еще реже, чем
меценатство. Но без него что стоили
бы все блестящие премьеры и все
блистающие звездные имена, если бы
в самой атмосфере не было притока
свежего воздуха?

Ни сам
Владимир Евгеньевич, ни те
музыканты, которые сегодня
составляют его квинтет (скрипка —
Галина Васенкова, виолончель —
Римма Граблевская, флейта — Василий
Шунков, кларнет — Анатолий
Малецкий, и он сам, композитор
Карпенко, у объединяющего всех
открытого рояля), за быстрым
успехом никогда не гнались. Их
можно услышать в польском костеле,
завтра — в вузе, еще через несколько
дней — в Доме художника Рогаля. В
полном и таком несколько странном
для привычного уха созвучии: два
струнных, два духовых инструмента и
рояль.

—
Действительно, — соглашается он, —
классики такого сочетания не знали.
— Разве что Моцарт своим гениальным
чутьем предвидел Нечто в далеком
будущем, написав трио для кларнета,
альта и фортепиано. А так в камерной
музыке вплоть до двадцатого века
было принято созвучие либо
однородных струнных, либо
однородных духовых, но никогда —
вместе.

— И что же это
за Нечто, смутно уловленное
Моцартом?

— А это
трагизм и жесткие извивы
двадцатого столетия, уже не говоря
о наступившем двадцать первом.
Сейчас новое время и, как следствие,
"новые песни".

О том, как
звучат совмещенные вместе скрипка,
виолончель, флейта и кларнет,
"руководимые" роялем, могу
судить не только по произведениям
самого Владимира Евгеньевича или,
скажем, современного композитора
Ефрема Подгайца, приславшего свои
ноты из Москвы иркутскому квинтету.
Но это частный факт. А вот
прозрачная, чистая, строгая
пушкинская проза, словно
вплетенная в мелодизм свиридовской
лирики, — это уже явление,
неотъемлемое от духовной жизни
области. Огромный успех
"Метели", прочитанной со сцены
молодыми актерами Марией Толочко и
Алексеем Шараповым и одновременно
сыгранной квинтетом с точной
нюансировкой и четким
"разделением" на еще пять
голосов, только инструментальных, —
это еще и отменный вкус Владимира
Евгеньевича Карпенко. Это он
аранжировал музыку Свиридова,
очень нами любимую, таким образом,
что она, не утратив ни своей
глубины, ни своей искренности,
зазвучала хоть и по-новому, но в
полном соответствии со стилем
одной из милых "Повестей
Белкина".

А вообще
Владимир Евгеньевич аранжирует для
"своего" квинтета почти всю
нотную литературу, потому что для
такого своеобразного
инструментального состава
написано немного. Они играют
Гайдна, композиторов Возрождения,
Чайковского, Свиридова,
Дунаевского, Бортнянского,
Шостаковича. Но о Дмитрии
Шостаковиче — немного наособицу.
Дело в том, что его родословная
тесно связана с иркутской землей. А
в концертном сезоне 2000-2001 года
Владимир Евгеньевич Карпенко
осуществил свой давний замысел —
представил публике творения
композиторов, так или иначе близких
нашему краю, Иркутску. И цикл этот,
естественно, назван был "С
Иркутском связанные судьбы".
Хотите сказать, что столь рано
ушедший от нас Марк Давидович
Сергеев первым начал поднимать
глубокий пласт жизнеописаний
земляков? Что ж, вы правы. Только
благородный этот поиск имеет ли
предел? Карпенко расширил круг
ярких, славных судеб, представив их
нам в музыкальном ключе. И, конечно
же, в этом концертном сезоне был
сыгран Шостакович. Одновременно
был вырван из забвения талантливый
иркутский композитор Генрих Ланэ
(кстати, его музыку ансамбль сыграл
и в Шелехове, где родился Генрих
Ланэ и где он упокоен, — спасибо за
организацию этого мероприятия
администрации Шелехова!). На
несколько концертов, составленных
из произведений Владимира Пешняка,
чьи близкие родственнники живут в
Братске, прилетал и сам их автор.
Именно за концертную деятельность
2000-2001 года и, в первую очередь, за
"С Иркутском свзанные судьбы"
был нынче удостоен губернаторской
премии Владимир Евгеньевич
Карпенко, кстати, по-моему,
единственный из нашей творческой
интеллигенции получивший столь
престижную награду дважды. Первый
раз он был отмечен премией
Иркутской области в 1995 году.

… Я не задала
ему обычный, традиционный вопрос —
о творческих планах. И прежде всего
потому, что из всех видов искусств
музыка, в частности композиторство,
— самое иррациональное. Наверное,
потому, что дословный перевод с
языка звуков на язык слов еще не
удавался никому. Но и без того знаю:
Владимир Евгеньевич Карпенко будет
жить в Иркутске, где ему всегда
попутный ветер, и творить — для
него…