Рытвины
на охотничьей тропе

Олег БЫКОВ,
"Восточно-Сибирская правда"

Сам я, увы, не принадлежу к
племени заядлых
охотников-добытчиков, хотя
признаться, не прочь побродить в
тайге с ружьишком. Но оно мне больше
не с меркантильной целью нужно, а,
скорее, из соображений
безопасности — мало ли какой хищник
на тропе встретится, не исключено,
что и двуногий. Лихих людишек по
нынешним временам немало шастает в
лесах. Но вот настоящих охотников
за свою журналистскую практику
немало повидал. Со многими
сдружился. Кое о ком в своих
статьях-репортажах рассказывал. И
не столько о романтике да байках
охотничьих, сколько о житье-бытье
лесных добытчиков, трудностях и
сложностях, с которыми таежный
промысел сопряжен. Лет этак 15-20
назад даже снегоход "Буран"
довелось осваивать, чтобы с
охотниками Катанги в тайгу
выбраться. Сразу же оговорюсь —
сегодня о "Буранах", а тем паче
о тракторах, да вертолетах, с
помощью которых соболятников
раньше на деляны забрасывали,
вспоминают как о прекрасном мираже.
Тайга из матери-кормилицы для
многих превратилась в сварливую и
неуступчивую мачеху.

Говорят, что
любое сравнение хромает, а в нашем
случае оно просто вопиет. Посудите
сами — до 1990 года в области успешно
сосуществовали охотхозяйственные
предприятия трех форм
собственности: государственные
госпромхозы, потребкооперации —
коопзверопромхозы и
общественно-спортивные
охотхозяйства. Такая структура, не
допуская монополизма, позволяла
проводить разумную политику
охотничьего хозяйства с
применением научно обоснованных
норм добычи и комплексным
использованием вторичных ресурсов
леса. Можно допустить, что старая
система ведения охотничьего
хозяйства не была совершенной. Но
то, что получилось в результате
беспардонной ломки, вторжения в
традиционные формы хозяйствования,
язык не поворачивается назвать
рыночной политикой. А взяться за
перо, вернее, за диктофон, чтобы
слово специалистам предоставить,
побудила встреча с
охотником-промысловиком из
Катангского района Сергеем
Каплиным. "Пока не будет закона
об охоте, — сказал он, беспредел на
тропе еще более усугубится. Убежал
бы, да некуда…".

Так что же
происходит в охотничьем
"королевстве", если уж
многотерпеливый эвенк поддался
упадническим настроениям? Мои
собеседники — специалисты, говоря
образно, генералы своих
подразделений, по многу лет
отдавшие охотничьему делу.

Владислав
ВАСИЛЕНКО, генеральный директор
АОЗТ "Иркутскзверопром":

— В условиях
правового вакуума, когда старые
законы, регламентирующие ведение
охотничьего хозяйства, перестали
действовать, а новые не были
приняты, органы государственной
власти и местного самоуправления
приняли ряд поспешных,
непродуманных решений, нанесших
урон охотничьему хозяйству.

В ряде
районов власти произвольно, без
всяких правовых и экономических
обоснований, изымают обустроенные
базами и другими таежными
строениями охотугодья у
специализированных предприятий и
передают другим пользователям,
иными словами, сталкивают на тропе
страсти и амбиций. Все эти меры
привели к анархии, растаскиванию
охотугодий по различным
пользователям, к процветанию
принципа: "Урвать поболе!"
Например, в том же Катангском,
основном пушном районе области, все
угодья переданы физическим лицам,
причем это решение —
самодеятельность местной
администрации. А если взглянуть на
область в целом — то в глазах
зарябит от обилия (далеко за 500!)
разномастных охотничьих хозяйств.
Причем большинство из них отличает
одна страсть — выгрести из тайги по
максимуму. Ни учета, ни спроса, ни
контроля! Что хочу, то и ворочу!

Отсутствие
правовых мер подстегнуло
"предпринимательский" зуд
многочисленных скупщиков пушнины и
другой охотничьей продукции. Не
вкладывая ни копейки в развитие
охотничьего хозяйства, эти
"промысловики" стригут купоны,
вывозя товар за пределы области и
даже России.

Я вовсе не
призываю вернуться к прошлому, не
против создания новых,
альтернативных охотничьих
хозяйств. Ради бога, пусть плодятся.
Но только на законных основаниях,
чтобы во главу угла ставился не
только принцип извлечения
максимальной прибыли, но и интересы
охраны и воспроизводства
охотничьих ресурсов. Еще есть
возможность сохранить штаты
специалистов-охотоведов, егерскую
службу, удержать наших
охотников-промысловиков как
штатных, так и договорников.
Материальная база этих хозяйств
тоже позволяет восстановить часть
утраченных объемов заготовок и
переработки. Задача не из простых —
не растерять имеющиеся в наличии
сотни охотничье-промысловых и
орехопромысловых баз, тысячи
зимовий для охотников и сборщиков
дикорастущих, десятки тысяч
километров троп и самоловных
путиков. Все это можно и нужно
сохранить.

Ни для кого
не секрет, что многие нормативные
акты, постановления и другие
решения всех уровней принимаются
без надлежащего обсуждения, без
учета мнения
специалистов-практиков, научных
работников, несут в себе не
организующее, а разрушающее начало.
Необходимо объединить усилия,
противопоставить их развалу
охотничьего хозяйства. В нашей
области таким консолидирующим
органом может и должно стать
Иркутское облохотуправление.
Необходимо завершить наконец-то
подготовку закона об охоте в
Иркутской области. В нем, в
частности, надо учесть ситуацию,
сложившуюся в области с приходом
рынка, ликвидировавшего разницу
между охотой любительской и
промысловой. Охотники, как
любители, так и промысловые,
заключают договоры с юридическими
лицами — охотпользователями на
добычу и сдачу продукции,
реализация которой идет по общей
для всех схеме. Законодательно
установленных понятий
"промысловая", а также
"любительская и спортивная
охота" нет. В подготовленном
законопроекте также нет
юридического толкования понятия
"Пользование участком лесного
фонда для нужд охотничьего
хозяйства", что позволяет
трактовать его произвольно.

Еще один
момент. В законопроекте, где речь
идет об охране объектов охоты,
сказано, что наряду со специальными
уполномоченными государственными
органами она "возлагается также
на охотпользователей". В то же
время не прописан правовой статус
должностных лиц, осуществляющих
эту охрану. Поэтому, считаю,
необходимо либо разработать и
утвердить на областном уровне
положение о должностных лицах
(руководитель, охотовед, егерь,
начальник участка), либо просить
Законодательное собрание области
внести такое предложение в Госдуму.

Михаил
ИВАНОВ, начальник областного
управления по охране, контролю и
рациональному использованию
охотничьих животных:

—
Действительно, в охотничьем
"королевстве" что-то
надломилось, как бы стержень вынули
из более-менее отлаженной системы.
Давайте, еще раз оглянемся назад: на
протяжении десятков лет
охотхозяйственными предприятиями
всех форм собственности, по сути —
трех, ежегодно расселялись тысячи
особей соболя, норки, зайца-беляка,
кабана, куропатки, проводились
другие биотехнические мероприятия,
причем, заметим, без каких-либо
дотаций от государства. Благодаря
хозяйскому подходу сегодня та же
норка стала обычным видом фауны
большинства районов области, а
кое-где достигла промысловой
плотности.

Еще один
экскурс. Где-то к 1935 году по причине
неконтролируемого стихийного
промысла была основательно
подорвана численность соболя.
Пришлось прибегнуть к крайней мере
— объявить 25-летний запрет на его
добычу. Вместе с этим завезли и
расселили ценного зверька в другие
регионы Сибири. Государственный
подход к проблеме оправдал себя —
численность удалось восстановить
и, начиная с 60-го по 90-й годы,
заготовки соболя
стабилизировались. В год
добывалось около 30 тысяч штук. Был
достигнут баланс между
воспроизводством этого вида и
изъятием для хозяйственных нужд,
несмотря на так называемый
"теневой", "черный рынок"
и т.д. То есть система
охотпользования жила! Более того,
кроме основной своей деятельности,
промысловые хозяйства в ряде
районов, особенно в местах
проживания малочисленных
народностей, строили жилье, другие
объекты соцкультбыта, поддерживали
инфраструктуру, в основном,
подчеркну, за счет собственных
средств.

Для чего я
это говорю? Чтобы показать масштаб
тех разрушительных тенденций,
которые принес дикий, дурно понятый
чиновным людом рынок.
Активизировались силы, получившие
"суверенитета" столько,
сколько смогли ухватить.
Государство, как таковое,
стушевалось, а вместе с ним почти
сошло на нет и правовое
обеспечение. И что мы на сегодня
имеем? Резкое падение численности
соболя в магистральных районах
напоминает ситуацию 1935 года, когда
опасность исчезновения популяции
вынудила пойти на радикальную меру
— запрет. Приведу еще один пример
применения не очень популярной, но
необходимой "крайней" меры. В
последние годы резко пошла на убыль
численность косули. Причин
несколько. Это и многоснежные зимы,
и оголтелое браконьерство, и
большой пресс волка. Специалисты
охотничьего хозяйства обсудили
ситуацию и внесли в областную
администрацию предложение о
трехлетнем запрете охоты на косулю.
Но одно дело запретить, другое —
реализовать комплекс мероприятий,
обеспечивающих восстановление
численности. Это и подкормка
животных, и охрана, и борьба с
волком. Надо сказать, что
большинство охотников,
специалистов продержало это
решение и вот спустя год с
небольшим мы имеем данные, что
численность косули выросла на 3
тысячи голов. Кое-кому показалось,
что можно и отменить запрет,
дескать, одного года предостаточно,
но разум победил.

Сегодня
много говорят о бесправии рядового
охотника, бесчисленных поборах со
стороны различных
охотпользователей. Действительно,
прежде чем выбраться в тайгу,
охотник обязан заплатить за
лицензию, путевку, выложить
членские взносы и т.д. Хотя
законодательством предусмотрено —
если ты имеешь на руках охотбилет
государственного образца, за
который опять-таки взимается плата,
то имеешь право на охоту, причем
путевка, без которой лицензия
недействительна, должна
предоставляться бесплатно, как,
скажем, водителю путевой лист. Это
правило должно распространяться и
на тех, кто имеет членский билет
охотобщества — заплатил взнос и
охоться. Ан нет, гони денежку, тогда
и путевку получишь!

Не назовешь
иначе, как выкручиванием рук,
политику взимания арендной платы
за пользование охотугодьями со
стороны лесного ведомства. Его
представители требуют: платите
деньги за всю среду обитания диких
животных, мы же считаем, что угодья
должны предоставляться
безвозмездно, т.к. охотничьи
хозяйства никакого воздействия на
лесосырьевую базу не оказывают.
Другое дело, если из лесного фонда
выделяются участки под
строительство баз, кордонов,
зимовий — за это можно и заплатить.
Но лесникам этого мало! Их
посредничество обходится
охотпользователям в кругленькую
сумму — около 5 млн. рублей! Выход я
вижу в одном: необходимо отменить
плату за пользование лесным фондом.
Именно с этим предложением, думаю,
областной администрации надо выйти
в правительство. Иначе мы прикончим
отрасль. Ведь уже сегодня многие
охотничьи хозяйства, не выдержав
финансового пресса, приказали
долго жить или влачат жалкое
существование. Думаю, делу помогут
последние решения областной
администрации, согласно которым
вводится конкурсная основа для
получения юридическими лицами
территорий на долгосрочное
пользование. Другими словами,
охотничьи угодья получают те, кто
более, на взгляд конкурсной
комиссии, этого достоин, т.е.
имеющие крепкую
материально-техническую базу,
отсутствие долгов и т.д.

Хозяйства же,
погрязшие в долгах, как, скажем,
Усть-Удинский промхоз, лишаются
прав пользователя таежных угодий.

Михаил
КАВЕРЗИН, председатель Иркутского
областного общества охотников и
рыболовов.

— Спору нет,
закон об охоте нужен. И, в первую
очередь, для самого охотника. Закон
должен защищать его интересы,
права, не обременять, а
стимулировать. Подчеркну, он нужен
не для армии чиновников,
коммерсантов, юристов, призванных
защищать охотпользователей,
создавать условия для работы в
тайге, а для рядового труженика.
Чтобы он осознал себя в тайге как
полноправный рачительный хозяин.
Именно хозяин, который не допустит
перепромысла, не нарушит сроков
охоты, будет оберегать вверенный
ему участок, как свой собственный.
Сегодня же ситуация такова, что
охотник отодвинут куда-то на
задворки, запутался в паутине
инструкций, предписаний, полностью
зависит от произвола так
называемых юридических лиц,
расплодившихся под видом различных
ЗАО, АО и т.д.

Мои отец, дед,
к слову говоря, были охотниками. Так
вот, дед на правах полновластного
хозяина владел угодьями,
доставшимися ему от прадеда.
Практика закрепления участков за
охотниками на длительный, с правом
наследования срок исключала
разного рода нарушения, о
браконьерстве и речи не было. Дед
даже и помыслить не мог отстрелять
весной лося, да еще не дай бог, самку
— он знал, что загубит сразу три
головы, включая двух еще
неродившихся телят. Если же кто-то
на территории, принадлежащей деду,
случалось, отстреливал соболя,
белку, он оставлял в зимовье
написанную корявым почерком
записку, дескать, на твоем участке
добыл то-то и то-то. Вот чего сегодня
явно недостает — хозяйского
подхода! Вот его-то и нужно
возродить. И предусмотреть в
законодательном порядке
возможность закрепления угодий и
выдачу долгосрочных — не менее, чем
на 25 лет — лицензий. Желательно, с
правом наследования.

Ну какой,
скажите, простак захочет
заниматься развитием хозяйства,
если лицензия у него
"быстроиграющая", скажем, на 5
или около того лет. Что можно
сделать за такой срок? Вот охотник и
чувствует себя временщиком, и цель
у него одна — урвать как можно
больше, не думая о будущем.

А сегодня?
Высокие налоги почти полностью
сковали охотохозяйственное
производство. К существующим
платежам органы местной власти
добавляют собственные, иногда
незаконные. Это приводит к
разорению и толкает руководство
обществ к дополнительным поборам и
к сокращению традиционных методов
природопользования.

В последнее
время нас беспокоит массовая
выдача охотничьих билетов
государственными органами
управления охотничьим хозяйствам,
а точнее, райохотоведами за
символическую плату. Некоторые
охотники, соблазнившись дешевизной
госохотбилета, уходят из общества,
становятся "вольными
стрелками", теряют связь с
коллективами охотников, не
оказывают помощи в охране
охотугодий, в проведении
биотехнических мероприятий. Имея
на руках лицензии, но без путевок,
они становятся потенциальными
браконьерами. Это шаг назад в
развитии охотничьего хозяйства,
десятилетиями создаваемого
Росохотрыболовсоюзом, Главохотой и
Центросоюзом. Охотничьи билеты, по
нашему мнению, должны выдаваться
организациям, непосредственно
ведущими и вкладывающими
собственные средства в охотничьи
хозяйства.

Право выдачи
охотбилетов департаментом по
рациональному использованию
охотресурсов создало объективные
причины для конфронтации этого
ведомства с Росохотрыболовсоюзом,
который призван непосредственно
заниматься охотничьим хозяйством.
Конец разногласиям должно положить
государство. Необходимо понять и
четко разграничить, как это и
предусмотрено законом, контрольные
функции департаменту и пользование
животным миром (хозяйственная
деятельность) охотхозяйствам и
обществам охотников.

Разрушить и
ликвидировать охотничье хозяйство
куда проще, чем подать руку помощи,
помочь выжить в условиях рынка. В
былые времена мне довелось
руководить одним из передовых не
только в области, но в России
Усть-Удинским промхозом. Путевки, о
которых сегодня сыр-бор разгорелся,
выдавались у нас бесплатно, т.к.
зарабатывание средств для
поддержания охотничьего промысла
не было декларацией — хорошие
деньги кроме лесопереработки
приносили сбор и продажа
государству дикорастущих орехов,
грибов, ягод, а также рыбалка.
Вырученные средства шли на
укрепление, развитие хозяйства.
Добавлю к этому, что и снегоходы
"Буран" выделялись
промысловикам бесплатно, охотникам
предоставлялись трактора,
автомашины, малая авиация, так что
проблем с заброской людей в тайгу
не было.

Так
называемая рыночная
"прихватизация" сделала свое
черное дело. Погоня за быстрым
обогащением, разбазаривание
основных фондов, бездушное
акционирование привели это
хозяйство, как и многие другие, к
упадку, по сути к банкротству. Но
есть, видно, предел терпению людей.
В Усть-Удинском промхозе решили:
баста! Провели собрание акционеров,
отменили ошибочные постановления
прежней администрации, выбрали
нового руководителя — своего,
местного толкового менеджера
Владимира Шестакова. На собрании
прозвучала уверенность — быть
крепкому хозяйству, пора вернуть
коллективу былую славу. Уверен,
добрый пример усть-удинцев найдет
своих последователей в
охотхозяйствах области.

И еще.
Охотничьи угодья в последнее время
становятся лакомым кусочком для
различного рода состоятельных
дельцов. Есть опасение, что мы можем
стать свидетелями дикого
перераспределения охотугодий с
элементами печально известной
прихватизации. Принятие областного
закона, уверен, позволит
предотвратить нежелательное
развитие событий. Устранить завалы
и рытвины на таежной тропе.