Лесу по
плечу любые напасти.
Но перед человеком он бессилен

Георгий
КУЗНЕЦОВ,
"Восточно-Сибирская правда"

За многие
годы работы в лесном хозяйстве
Василий Кирсантович Кустов так и не
сумел привыкнуть к ежегодным
лесным пожарам, не научился
относиться к ним спокойно, как к
неизбежности. Вот и на пенсии уже не
первый год, но до сих пор
воспринимает горящий лес как
личную боль, а сгоревший — как
личную утрату. И не верит расхожему
мнению, что от людей здесь почти
ничего не зависит.

Его неверие в
человеческое бессилие против огня,
пожирающего каждое лето только в
нашей области не сотни, а тысячи
гектаров лесов, мне близко и
понятно. Даже официальная
статистика утверждает, что более 80
процентов лесных пожаров
происходит по вине человека.
Значит, именно человек должен
сократить их число как минимум на
эти самые 80 процентов. Он обязан и
сможет сделать это, если, конечно,
будет думать, будет анализировать
и, конечно же, делать! Если
перестанет быть равнодушным к
среде своего обитания. Если будет
чувствовать ту же душевную боль,
что и Василий Кирсантович и его
коллеги-лесоводы. Нынешний
пожароопасный сезон они, судя по
предварительным итогам, отработали
неплохо и свой профессиональный
праздник встречают с хорошим
настроением.

Сибирский
лес могуч и силен. Он обладает
громадной энергией
самовосстановления, может
выдержать любые напасти,
противостоять всему и всем, кроме…
человека. Кроме равнодушного
человека.

— Давайте
считать, — предлагает Василий
Кирсантович. — Хоть и трудно, но
поверим, что по вине человека
возникает не 98, а только 80 процентов
всех лесных пожаров. В
пожароопасный сезон 1969 года, после
которого я был назначен заведующим
отделом охраны и защиты леса
областного управления лесного
хозяйства, в одном только
Катангском районе было
зарегистрировано 77 пожаров. Огнем
было повреждено и частично
уничтожено 270 тысяч (тысяч!)
гектаров леса. Следуя официальной
статистике, на стихию можно списать
только 15 пожаров. Теперь подумаем,
сколько бы леса могло быть спасено
дополнительно, если бы вся техника
и все люди, задействованные на
тушении 77 пожаров, были
сконцентрированы на пятнадцати? И
сколько было бы сэкономлено живых
(как теперь говорят) денег?

Первый
пожароопасный сезон В.К. Кустова в
новой должности, к которому не
только он, но и вся область
готовилась более серьезно,
оказался не проще. В конце мая вновь
загорелась Катанга. Да так, что уже
в июне, оставив область на своих
помощников, Василий Кирсантович
был вынужден лететь в Ербогачен
лично. Север, а жара под сорок.
Горизонт заволокло дымом. В
воздухе, даже в десятках километров
от пожаров, запах гари. Результаты
проверки готовности лесхоза к
неизбежным пожарам просто
ошарашили. Всю зиму лучшие
специалисты области анализировали,
планировали, разрабатывали
специальные мероприятия, которые
заблаговременно направлялись в
лесхозы, в том числе и в качестве
директив. А здесь — ноль!

— Такой
халатной, на грани преступления,
безответственной подготовки к
пожароопасному сезону за 23 года,
уже отработанных мной в лесном
хозяйстве, я не встречал ни разу, —
вспоминает В.К. Кустов. — Из многих
мероприятий, направленных на
предупреждение пожаров и на их
оперативное тушение, выполненным
оказалось только одно: полностью
укомплектован штат районной
государственной лесной охраны — 39
человек.

В течение
пожароопасного сезона
наиважнейшая профессиональная
задача лесной охраны, в состав
которой входят лесники, пожарные
сторожа, рабочие
пожарно-химических станций и
техники лесоводы, — предупреждение,
обнаружение и оперативное тушение
возникших очагов в самом зародыше,
пока огонь не успел набрать силу. В
день прилета Кустова в Ербогачен на
территории района бушевало
несколько пожаров, в том числе два
очень крупных. В долине реки Соган
огнем было охвачено 500 гектаров
тайги, с которым боролись всего
лишь шесть (!)
парашютистов-пожарных. В районе
реки Хой пожар охватил 400 гектаров.
С ним пытались справиться 19 человек
из авиационно-пожарной команды и 13
рабочих Токминской геологической
партии. Ну а где же местные
защитники леса, где та самая
полностью укомплектованная
команда лесной охраны? На других
пожарах?

Увы.
Выяснилось, что пять человек, в том
числе два пожарных сторожа, по
распоряжению райсовета были заняты
строительством пионерского лагеря.
Еще двое сплавляли лес для
строительства райкомхозовской
бани, а один ее уже строил.
Остальные вели заготовку дров для
районных госучреждений. Более того,
отдельным распоряжением
райисполкома, принятым 9 июня, когда
лес на территории района уже вовсю
полыхал, Катангский лесхоз был
обязан окантовать пятнадцать
кубометров кругляка для
строительства той самой бани…

Теперь, по
прошествии многих лет, Василий
Кирсантович вспоминает об этом
спокойно, без раздражения. Хотя
тогда, на совещании, состоявшемся в
10 часов вечера, после облета
пожаров, возмущения своего не
скрывал и не сдерживал. Собравшиеся
— все высшее районное начальство,
члены районной пожарной комиссии,
специалисты лесхоза и другие — в
своих выступлениях проявляли
заботу о лесах Катанги, призывали
друг друга активнее вести борьбу с
пожарами, мобилизовать на их
тушение все работоспособное
население. Лишь один ответственный
работник как бы между прочим
сообщил, скорее даже намекнул: "А
красноярцы выше 61 параллели леса не
тушат…"

Несмотря на
категоричность и жесткость
решений, принятых районной властью
по итогам совещания, вплоть до 6
августа мы не смогли доставить
дополнительно на борьбу с огнем ни
одного человека. Быть может, кому-то
в это трудно поверить, но люди, люди,
живущие здесь, не понимали грозящей
беды и не хотели сами тушить свои
леса. Они были убеждены, что если
ситуация окажется слишком опасной,
сюда обязательно кто-то прилетит из
Москвы или из Иркутска, и всех
спасут, и леса заново посеют и
посадят. Доходило до полного
абсурда: начальник местного
аэропорта, по словам В.К. Кустова,
скрывал наличие восьми тонн
горючего для вертолетов, чтобы
иметь свой резерв. Руководители
геологических партий, люди в этих
краях временные, тем более не
стремились выполнять указания
местной власти, ссылаясь на
отсутствие разрешений и указаний
своего прямого начальства,
сидящего за сотни и за тысячи
километров от горящего леса. Лишь
после прилета в Ербогачен членов
областной противопожарной
комиссии и руководителя
Центральной базы авиационной
охраны лесов из Москвы, дело резко
сдвинулось с мертвой точки. За двое
суток сюда по воздуху было
доставлено нужное количество
авиационного топлива, прибыли три
группы специалистов
военизированной пожарной охраны.
Но с 8 августа начались затяжные
дожди. Они и отвели беду,
окончательно покончив с пожарами.

В то лето в
целом по области огнем было
повреждено и уничтожено 128,5 тысячи
гектаров лесов, из которых почти
все (107 тысяч га) приходятся на
территорию Катангского района.

Такой оборот
событий заставил задуматься
многих. И не только в Ербогачене, но
и в Иркутске и даже в Москве. Уже в
сентябре на своем заседании
исполком областного Совета
народных депутатов рассмотрел
вопрос "О состоянии охраны лесов
от пожаров". Решение было принято
жесткое по срокам и нестандартное
по содержанию: к 1 октября (по сути —
немедленно) проверить состояние
каждого лесхоза; к 15 ноября
рассмотреть ход подготовки к
новому пожароопасному сезону
прочих предприятий, работающих в
лесу или способных оказать помощь в
тушении лесных пожаров. Здесь же
обращение к соответствующим
министерствам РСФСР об учреждении
в Катангском районе трех
лесничеств и трех авиационных
отделений, об укреплении района и
лесхоза новой противопожарной
техникой, а на летний период еще и
десятью дополнительными
вертолетами разных марок. Плюс к
этому увеличение в целом по области
численности парашютно-пожарной
службы и авиапожарных команд
суммарно более чем на 600 человек.

В.К. Кустов
оценивает это решение как деловое и
разумное, а самым главным его
достоинством считает тот факт, что
если и не во всем, то в самом главном
оно было выполнено. Слова не
разошлись с делом. Это немало.
Недостатки он тоже видел. В том
числе и концептуальные. Решение
прямо следовало главной доктрине
лесной управы пятидесятых годов —
"Тушить лесные пожары в момент их
обнаружения". Искать и тушить —
значит бороться со следствием,
вместо того чтобы определить и
устранить причину самого их
возникновения.

Причин
огромного числа лесных пожаров (в
том же 1970 году по области 1256!) тоже
много. И объективных, от воли людей
не зависящих (погодные условия, к
примеру, или те же сухие грозы), и
субъективных, которых гораздо
больше. Здесь и халатность, и лень, и
равнодушие к судьбе того, что не
принадлежит человеку лично. А самое
главное — недостаточная
экологичность общественного
сознания, элементарное непонимание
истинной ценности для
человечества, для будущих
поколений живого леса. И не только
того, что растет за огородом, и не
только того, в котором человек
зарабатывает на жизнь охотой, а
любого, пусть даже расположенного
за сотни или за тысячи километров.

Василий
Кирсантович стал понимать это
давно, еще работая лесничим в
Ангарском лесхозе, главным
лесничим в Иркутском, директором в
Слюдянском лесхозе. Но лесхоз —
слишком маленькая частичка единого
лесного хозяйства, чтобы понимание
переросло в убеждение. Возглавив
отдел охраны леса областного
управления, он получил возможность
увидеть общую картину и пришел к
выводу, что стойкая, закоренелая
доктрина "тушить пожары",
крепко вросшая в общественное
сознание, в корне ошибочна. Для
кардинального изменения ситуации в
лучшую сторону необходимо менять
приоритеты. Тушить пожары, конечно,
нужно. От этого никуда не денешься.
Но это, тем не менее, задача вторая.
А первая — профилактические работы.
Гораздо важнее, по убеждению
Кустова, сделать все возможное,
чтобы их было как можно меньше.

Участвуя в
подготовке осеннего постановления
облисполкома, он хотел включить в
него свои идеи, но из общения с
ответственными чиновниками понял —
предлагаемые пункты не пройдут. Не
готовы властные чины менять
привычные приоритеты. Василий
Кирсантович решил не настаивать.
Понимал, что ни к чему хорошему это
не приведет. Но в течение всей зимы,
заходя по поводу и без особого
повода в облисполком, заводил,
будто бы между прочим, разговоры о
причинах возникновения лесных
пожаров. Никого не убеждал, ничего
не доказывал, а всего лишь
рассказывал всякие "пожарные"
случаи из собственной практики и
"подбрасывал" идеи, информацию
к размышлению.

Получилось. 3
марта 1971 года, накануне очередного
пожароопасного сезона, было
принято постановление, в котором,
наряду с техническими пунктами по
профилактике лесных пожаров,
впервые очень много внимания
уделялось
"массово-разъяснительной работе
среди населения". И средств на
это выделили немало. А в итоге к
началу пожаров было отпечатано
более четырехсот тысяч листовок.
Лесоводы выступали по радио и
телевидению, их статьи и интервью
печатались в газетах. На лесных
дорогах появились аншлаги, плакаты,
призывающие беречь лес.
Проводились беседы в школах,
клубах. С этой же целью органами
лесного хозяйства использовались
радиотрансляционные установки на
пригородных поездах, на теплоходах,
на железнодорожных вокзалах.
Призывы относиться бережнее к лесу
зазвучали даже с воздуха — на
патрульных самолетах были
установлены громкоговорящие
установки. Водителям
автомототранспорта, въезжающим в
лес, рыбакам, охотникам, туристам
при регистрации вручались
специальные памятки.

В.К. Кустов
признает, что в спешке и суете, без
какого бы то ни было опыта, многое
из перечисленного делалось
примитивно. Листовки и официальные
выступления лесоводов в СМИ были
наполнены цифровой информацией, но
далеко не всегда трогали душу
простых людей. Общественное
сознание, формировавшиеся в
течение жизни, "через колено"
не переломишь. И все-таки по
отдельным штрихам из реальной
жизни он увидел, почувствовал едва
наметившуюся тенденцию к изменению
общественного сознания. Однажды на
таежной речке встретил рыбаков,
идеально оборудовавших кострище,
точь-в- точь как было описано в
листовке. Даже ведро с водой рядом
поставили, хотя до речки — пять
метров. А на доске, которую они
использовали в качестве стола, под
камешком — целая пачка тех самых
листовок, сброшенных накануне с
самолета. И в Ербогачене, где он
вместе с районной властью годом
раньше не мог убедить людей в
необходимости тушить лесные
пожары, на этот раз местное
население приходилось даже
сдерживать, чтобы избежать жертв.
Правда, и объективная ситуация
здесь была принципиально иной, так
что списывать все на достижение
пропаганды было бы по меньшей мере
преувеличением.

В 1971 году
Катанга держалась долго и
по-настоящему загорелась только 6
июля. Зато полыхнула так, что и
Москве жарко стало. Думаю, что
пожары того лета под номерами 12 и 36
помнят многие. Василий Кирсантович
вновь был вынужден выехать в
Ербогачен. Но это разговор особый.
"Восточно-Сибирская правда" к
нему еще вернется.

Главное же
Василий Кирсантович видит в том,
что уже к следующему году после
первой массовой пропагандистской
кампании о проблеме лесных пожаров
стали говорить в партийных органах,
на предприятиях, в институтах, в
школах. Направление людей и техники
на тушение лесных пожаров, от
которого еще в прошлом году все
старались отказаться под любым
благовидным предлогом, постепенно
стало превращаться в предмет
гордости. Во всяком случае,
отчитываясь перед коллективом или
вышестоящими руководителями, в
газетных интервью директора,
секретари парткомов и председатели
профкомов обязательно докладывали
о своем участии в спасении лесов.

Практические
результаты тоже не заставили себя
ждать. В.К. Кустов держит перед
собой листки ксерокопий старых
отчетов, но цифры называет почти не
заглядывая в них, по памяти: "В 1971
общая площадь наших лесов,
пройденная пожарами, составляла 221
тысячу гектаров, а в семьдесят
втором — в восемь раз меньше, 27
тысяч га. В семьдесят третьем — еще
почти в семь раз меньше, около
четырех тысяч гектаров, в семьдесят
четвертом — менее трех с половиной
тысяч гектаров… Но год на год не
приходится. Многое зависит и от
погодных условий, поэтому и
показатель "горимости" лесов
(есть такой профессиональный
термин у лесной охраны) бывает выше
и ниже по объективным причинам.
Василий Кирсантович гордится не
абсолютными цифрами, а тем фактом,
что в период с 1970 по 1986 год (это годы
его работы в Иркутском управлении
лесами) показатель горимости был
наиболее низким. Наверное, еще и
поэтому из многих государственных
и ведомственных наград более всего
ценит медаль "За отвагу на
пожаре". Он получил ее не по
случаю, не за один конкретный пожар,
а за всю свою работу в совокупности.
За работу по спасению нашего леса,
которому он посвятил жизнь.