Нетерпение
сердца

Если бы
сейчас потребовалось привести
пример униженности отечественной
науки и трагического в ней
одиночества ученого, я бы назвала
имя Аркадия Алексеевича Семенова. И
не потому, что сегодня он через нашу
газету обращается с просьбой о
материальной помощи своей
лаборатории, хотя сам по себе такой
поступок человеку с именем в
научном мире дается нелегко; и даже
не потому, что длящаяся
десятилетиями его работа в области
создания лекарственных препаратов
на основе сибирских растений все
еще не получила признания,
подтверждения (а это — самое
главное!) научной и медицинской
общественности, без которых
появление нового лекарства в
аптеках просто невозможно,
уголовно наказуемо. Я бы назвала
имя доктора химических наук, автора
нескольких фундаментальных
монографий Аркадия Алексеевича
Семенова потому, что вся его жизнь в
науке — это ни на день не
прекращающаяся схватка с
обстоятельствами за существование.
И тут уж самолюбием приходится
жертвовать даже ради нескольких
шагов приближения к заветной цели.
Наверное, кто-то может упрекнуть
ученого Аркадия Семенова в
нелегком характере; кто-то
справедливо поставит ему в вину то,
что желаемые результаты труда
коллектива еще недавно
возглавляемой им лаборатории в
Иркутском институте химии имени
Фаворского лично ему видятся уже
достигнутыми. Но давайте
отвлечемся от всех этих частностей.
Давайте представим себе, как это в
одиночку прошибать стену,
протискиваясь со своими
наработками сквозь сито
необходимых (ведь речь-то идет не о
каком-то "Спрайте", и даже не о
пищевой добавке, а о лекарстве!)
лабораторных, доклинических,
клинических испытаний; продираясь
сквозь неизбежные официальные
согласования, резолюции и
разрешения. Давайте сравним. В 1998
году на Западе требовалось никак не
меньше семнадцати лет только на то,
чтобы готовый лекарственный
препарат был продвинут на рынок;
расходы заинтересованных
фармацевтических
фирм-производителей составляли при
этом никак не меньше десятков
миллионов миллионов долларов.
Сегодня и сам процесс забирает
больше времени и расходы на него
значительнее. Но что под силу
богатой фармацевтической компании,
по плечу ли ученому-одиночке? Ну
хорошо, пусть ученому и
возглавляемому им коллективу
лаборатории! Ну ладно, пусть
ученому, его лаборатории плюс всему
Иркутскому институту химии, давно
завоевавшему авторитет в своей
области науки. Однако теперь едва
сводящему концы с концами. Его
директор — академик РАН, профессор
Борис Александрович Трофимов
однажды мне признался: "У нас
долгое время не было денег вообще; и
только последние два-три года стали
давать на минимальную зарплату;
денег даже не реактивы не
хватает…"

Я убеждена:
имей сегодня этот институт,
которому отдал Аркадий Алексеевич
Семенов четверть века и где сейчас
перепрофилирована его лаборатория,
нормальную государственную
поддержку, сам конфликт с ученым,
"предпочитающим свою точку
зрения на создание лекарств и
идущим против течения," был бы
менее болезненным. Но что поделать!
Нищета обостряет противоречия до
предела, обнажая чувства и делая их
совершенно беззащитными.

Однако
отвлечемся от конкретной
человеческой драмы, отзвук которой
— опубликованная на этой полосе
писем просьба доктора химических
наук Семенова. Разве где-то в
России, у нас в Приангарье ученые
живут легче? Просто не всегда
тлеющие в научных коллективах
противоречия вырываются наружу,
выставляя напоказ до поры до
времени "невидимые миру
слезы". Академические институты,
входящие в состав Иркутского
научного центра СО РАМН, со всеми
своими клиниками; институты
Иркутского Академгородка,
призванные разрабатывать
фундаментальные проблемы;
вузовские лаборатории, выживающие
лишь благодаря подряду с
коммерцией, — все это одна
"территория", "подданные"
которой — люди недюжинных знаний,
богатого опыта и высокого
интеллекта. Ученые, они все чаще
эмигрируют кто за пределы страны,
кто в сферы, далекие от их научных
интересов, кто в тихие пристани
бесконфликтных серых будней.
Терпения хватает далеко не у всех. А
еще из строя этих немногих
выбиваются своим нетерпением
сердца такие, как Аркадий
Алексеевич Семенов, —
фанатики-одиночки.

Не считаю
возможным озвучивать личное мнение
этого ученого о тех лекарственных
препаратах, работу над которыми он
сейчас пытается продолжить на
новом месте. Пока все они, не
прошедшие положенный путь
испытаний, — только вещь в себе. Но я
хочу напомнить о том, что более 90
процентов субстанций, то есть
исходных веществ, из которых и
делаются лекарства, сегодня
закупаются нами за границей. И на
нашем рынке по-прежнему больше
импортных препаратов, дорогих и не
всегда качественных, нежели
произведенных в России. Тут уж
впору задуматься не только о
престиже отечественных научных
разработок, но и о национальной
безопасности Отечества. На этом
фоне так ли уж непростительно
нетерпение сердца ученого,
убежденного в ценности, в
необходимости своего труда?

Элла
КЛИМОВА,
отдел писем "ВСП"