У
колыбели Лены

Трудами
археологов установлено, что
заселение северо-американского
континента выходцами из Азии
произошло в исторически недавнее
время. Несколько тысяч лет назад
между этими континентами
существовала названная
впоследствии Берингийской сушей
узкая перемычка, которою и
воспользовались отчаянные
первопроходцы одного из коренных
народов Азии. Это доказано
советско-американской экспедицией
под руководством великого
археолога академика Алексея
Павловича Окладникова, нашего
земляка.

— Как вы
думаете, — обращается ко мне Клаус,
— могла ли сыграть свою роль река
Лена как возможный путь в этом
проникновении?

— Судя по ее
широтному пересечению Азии,
конечно, по крайней мере, до 65 град.
северной широты люди могли идти в
нужном направлении, а
приблизительно от широты нынешнего
Якутска до Охотского моря
оставалось еще около тысячи
километров сухопутного пути. Хотя
люди могли от устья Лены и морем
добраться до Аляски. Но они,
конечно, не ставили целью добраться
именно до Аляски, расселение шло
медленно путем освоения новых
пространств на востоке.

Клаус
Бернарц — писатель, журналист,
доктор философии, специальный
корреспондент немецкого
телевидения (АРД) по России. Мировую
известность принесли ему более
двадцати документальных
телевизионных фильмов, среди
которых особо значимы:
"Волга-Волга", "Мир реки —
реки мира", "Баллада о
Байкале". По последнему фильму он
написал и книгу с таким же
названием.

Ныне Клаус
снимает фильм о Лене как одной из
десяти величайших рек мира, и в
начале работы ему нужно дойти до
истока — самого первого ключика ее
рождения.

…После двух
дней трудного хода по крутым горным
подъемам от Байкала, таежному
бездорожью, звериным тропам, бродам
через горные потоки и
"слепого" прохода, когда в
бескрайних густых зарослях
кустарниковой березы не видишь,
куда ступает нога, мы оказались на
берегу узенького — в метр — ручейка,
вытекающего из довольно большого, в
каменных берегах, озера. Оно лежит
среди гольцовых вершин, украшенных
пятнами слежавшегося снега и
ярко-зелеными куртинами
высокогорного кедрового стланика.
Позади нас на пригорочке стоит
часовенка, которую с помощниками
поставил работник Байкало-Ленского
заповедника Владимир Трапезников,
он же прибил здесь на одинокое
дерево знак: "Исток Лены".

— Вот, Клаус,
— говорю я, — это и есть начало
Большой Лены, начало главного ее
рукава. Там, ниже по течению, будет
еще два заметных притока: Лена
Шартлинская и Лена Малая. Таким
образом, верховье Лены составляют
три Лены, однако, по-бурятски здесь
Лена называлась Зудхэ, а дальше,
вплоть до устья, по-эвенкийски —
Елюене (Большая река). Это слово
русские первопроходцы, вероятно, и
превратили в Лену, о которой
впервые услышали в Туруханском
остроге на Енисее в 1619 году.

События
развивались стремительно — нам бы
сейчас в работе такую
оперативность. В том же году
воевода М. Годунов дал "наказную
память" енисейским служилым
людям: выйти на реку, построить коч
и плыть вниз "смотреть того
подлинно, откуда та река выпала и
куда устьем …в какое море впала".
Было отправлено несколько отрядов,
и первым зимою 1623 года на Елюене
вышел отряд Пантелеймона Пянды.
Весною он построил коч и "за
льдом" пошел вниз.
Приблизительно от нынешнего
Якутска отряд повернул вверх по
течению до "верховий" и за одно
лето прошел в общем около 4 тысяч
километров, открыв и самый удобный
путь от Ангары к Лене (Ангара —
Преображенка на Нижней Тунгуске —
Киренск, так этот путь выглядит
сегодня). И уже в 1644 году русские
добрались до истока Лены:
"Ленская-де вершина от
Иголикты-реки недалеко… А течет
Лена-река — вершина из ключей, а
подошла та вершина Ленская к Ламе
близко" (Ламой тогда называли
Байкал). В 1667 году на "Чертеже
всей России" Петра Годунова
появилось и первое схематическое
изображение водосбора Лены.

Клаус
внимательно слушает, записывает. И
вдруг садится на самый берег, ноги в
резиновых сапогах — в воду, глубина
по щиколотку. Я, стоящий напротив,
на другом берегу, делаю то же самое
— мы сидим друг против друга, наши
колени едва не соприкасаются.
Из-под плоского камня, на который я
наступил, выскочил харюзишка,
остановился, перышки растопырил:
что за шуточки?! Клауса озарила
прекрасная режиссерская находка!
Каково это будет смотреться там,
ниже по реке, где ее ширина в
несколько десятков километров! А в
устье, куда заходят и океанские
корабли?

Съемочная
группа ведь и там будет работать.

— Но, Клаус, —
продолжаю я, — долгое время
коренным истоком Лены считался
правый рукав — Лена Шартлинская, по
ней первопроходцы и поднялись до
"Ламы близко", там всего
километров восемь. Однако описан он
был Олегом Гусевым только в 1959 году.
Рукав же левый, в вершине которого
мы сейчас сидим, геодезистами,
картографами признан главным и
потому назван Большой Леной. Он
описан совсем недавно, в 1996 году.
Все это территория
Байкало-Ленского государственного
природного заповедника, решением
Правительства России он выделен,
как и все заповедники, навечно, а
значит, остается в
неприкосновенности.

— И вот
теперь, Клаус, позвольте выложить
вам изюминку, — говорю я. — Если быть
предельно точным, исток Большой
Лены, первые ее капли на
подставленные ладони, дрожащие от
азартного ощущения таинства
рождения великого начала, не здесь!

— ??!

— Идемте за
мною.

Съемочная
группа, закончившая работу,
озадаченно переглянулась и
неуверенно потянулась по берегу
следом, в противоположный его конец
— около километра хода. Поднимаемся
вдоль узенького ручейка до
небольшого озера, его никогда не
увидишь снизу от озера большого:
упрятано как истинное таинство! В
озерке плавают харюзишки, а у
берега на камне как налимчик лежит
голец сибирский, потайной
обитатель этих краев. В озерко
впадает тут же, под каменной
террасой, рожденный ручеек в ладонь
шириною. Рядом еще четыре таких же,
но этот самый крупный, на нем
"гремит" даже водопадик, тоже в
ладонь шириною. Если здесь
остановиться и оглянуться назад,
откуда пришли, видна широкая
разработанная долина — ровное
понижение, по которому шустро
повиливая, устремляется к большому
озеру ручей в коренных берегах. Он
собрал вместе святую, только что
рожденную водичку всех этих пяти
ручейков и понес в большое озеро, в
Лену, в вечность.

— Вот, Клаус,
это и есть самый-самый исток
великой Лены! Впервые, когда я
обнаружил его в 1996 году, я радостно
завыл от приступа озарения, от
ощущения свидетельства рождения
великого природного начала.

…Как редко в
жизни посещает нас это счастье, как
долго — всю жизнь — во всех красках
оно помнится, поддерживая в часы
провала, часы долгого невезения,
гибели надежды. Слава Богу, что
бывает такое счастье с нами!

Назавтра,
вызвав вертолет, мы вернулись в
Иркутск, съемочную группу, Клауса
ждали Шишкинские писаницы на Лене у
Верхоленска, и затем — далекий путь
по великой реке вплоть до ее устья,
в 4270 километрах отсюда.

Семен
УСТИНОВ
Байкало-Ленский заповедник