В
медицине не должно быть
ни "своих," ни "чужих"

Практическое
здравоохранение Приангарья по
многим своим параметрам стало
вровень с мировыми нормами. И
перестало быть "черной дырой",
заглатывающей бюджетные средства.
Однако речь не идет о "глобальных
масштабах", о гигантомании, в
корне противопоказанной
социальной службе, напрямую
связанной с жизнью каждого из нас. С
депутатом областного
Законодательного собрания,
главврачом факультетских клиник
Иркутского государственного
медицинского университета
Гайдаром Мамедовичем Гайдаровым мы
беседуем о перспективах развития
региональной службы здоровья и о ее
стратегических направлениях.
Предмет разговора выбран не
случайно: Гайдар Мамедович — один
из разработчиков областного Закона
о здравоохранении.

— Но
разве недостаточно федерального
Закона, зачем еще один, областной?

— А кто вам
сказал, что государственный Закон
об охране здоровья вообще
существует в России? Он был три года
тому назад рассмотрен лишь в первом
чтении, и на этом все кончилось. Это
— во-первых. А во-вторых,
региональное здравоохранение —
прежде всего прерогатива областной
власти. И мы надеемся, что наш
региональный Закон восстановит
разрушенную вертикаль в управлении
практической медициной.
Согласитесь, не должно быть в
отдельности здравоохранения
Братска, или Ангарска, или Куйтуна…
Конечно, наш региональный Закон не
лишит прав муниципалитеты, но
службу здоровья в области как-то
упорядочит. Задача-то перед всеми
медиками Приангарья — единая:
профилактика и лечение наших
граждан.

— А вы не
задумывались над тем, что в России и
у нас в области по-прежнему
существует некая автономия в
здравоохранении? Я имею в виду
ведомственность многих
лечебно-профилактических
учреждений.

— Вы правы.
Ведомственность в практической
медицине — явление
трудноискоренимое. К примеру,
Усть-Кут. В этом городе есть и
муниципальная районная больница, и
бассейновая больница, и
медсанчасть. Огромные финансовые
потоки идут по разным адресам, а от
такой разобщенности страдают
пациенты. Средства необходимо
объединять и использовать
целенаправленно.

— Давно уже
никого не шокирует, что в таком
гуманном деле, как медицина, мы во
главу всех показателей ставим
рубль. Все наконец-то поняли, что
бесплатной медицины не бывает: все
имеет свою цену. И все-таки, если
судить по нашей редакционной почте,
многие сетуют на чересчур высокие
тарифы у врачей-частников. Рубль
стал не только показателем
целесообразности, но и преградой
для многих в осуществлении
конституционного права на охрану
здоровья.

— Я сейчас
продолжу эту злую тему. Ведь вот что
удивительно: на федеральном уровне
нет не только Закона об охране
здоровья, но и никакого
законодательного акта,
предписывающего границы частных
тарифов. Сейчас у нас формируется
пакет документов, которые позволят
ввести и эту стихию в разумные
берега. Но вообще скажу вам, диктат
рубля в здравоохранении необходим.
Вот очень актуальный пример. Во
всем мире практическая медицина
основывается на
амбулаторно-поликлинической
службе. У нас же пока более 70
процентов всех средств,
направляемых в медицину, оседает в
стационарах, и поликлинической
службе достаются крохи. Система до
сих пор поставлена с ног на голову.
И если мы хотим разумно расходовать
финансы, ее нужно вернуть в
нормальное положение.

— Но ведь
так трудно расставаться с
привычным! У нас в почте много
сетований на то, что закрываются
маленькие участковые больнички.
Людям становится не по себе, им
кажется, что они остаются со своими
недугами один на один…

— Вот-вот!
Сила инерции у нас огромна. Я
недавно вернулся со всероссийского
совещания, которое проводил
Минздрав. Как об одной из самых
важных проблем, на нем шла речь о
необходимости формирования
современного взгляда на
практическую медицину. Вы говорите,
что людям страшно оставаться без
участковых больничек. Они просто не
отдают себе отчет в том, что такие
больнички не лечат. Очень часто
действительно тяжелобольные люди
именно в этих крохотных
стационарах, не имеющих
современного диагностического
оборудования, просто теряют
драгоценное время! Такие маленькие
участковые больнички, конечно, не
должны закрываться просто так: они
сейчас преобразуются в отделения
сестринского ухода, в хосписы, в
стационары дневного пребывания.
Принцип пяти уровней оказания
медицинской помощи как раз и
предполагает равные возможности
для каждого жителя области, где бы
ни был он прописан. Самый первый —
это и есть амбулатории,
фельдшерско-акушерские пункты,
востребованные на случай легких
недомоганий, и они должны быть
максимально продвинуты в самую
глубинку сельских районов. В
лечебных учреждениях областного
масштаба, то есть на высшем, пятом
уровне, где только и возможно
интенсивное лечение, мы стремимся
создать условия для выхаживания
тяжелых, сложных пациентов. Причем
областные лечебные учреждения
главным образом и ориентированы на
периферию, принимая больных из
самых отдаленных мест. Мы тщательно
работаем над тем, чтобы такой
принцип был основополагающим в
области. И еще об одном, что
представляется мне принципиальным.
Образно говоря, сейчас в нашем
региональном здравоохранении, как,
впрочем, и во всей России, есть
больничные койки и есть больничные
кровати. Но больничная койка должна
являть собой символ самого
современного, на уровне мировых
стандартов, интенсивного лечения. А
больничная кровать — это уже по
части социальной защиты населения:
она пригодится одиноким старикам,
пожилым людям, нуждающимся не в
интенсивном лечении, а в нормальном
уходе. Стоит обратить внимание и на
то, как оценивается труд наших
медиков. Это тоже, между прочим, к
вопросу о "диктате рубля" в
практическом здравоохранении.
Начинающий врач получает в месяц 800
рублей; медсестра — 500 рублей; врач
опытный, в зависимости от категории
— от 1300 до 1800 рублей. Нигде в мире
труд медицинского работника не
оплачивается так низко! Мое мнение:
нужно уходить от тарифной ставки.
Вознаграждение за свою работу
человек в белом халате может
получать в разной форме — то ли как
заслуженный гонорар, то ли в виде не
унижающего его процента от средней
зарплаты, установленной в
промышленности. Важно, чтобы
специалист не страдал от нищеты, не
был ею унижен. Это — тоже в
интересах пациента. Сейчас, когда
Москва всерьез говорит о повышении
заработной платы бюджетникам, есть
надежда, что медики будут получать
более адекватную их нагрузке и
ответственности заработную плату.
Что же касается наших региональных
возможностей, то я скажу, что в
понимании проблем практической
медицины законодательная и
исполнительная власть едины. Вот
посмотрите, если в 1997 году в
Приангарье реализовывались, и то с
большими трудностями, только
четыре целевые программы в
здравоохранении, то сейчас — их
десять, полностью
профинансированных. Это значит, что
мы стремимся надежно обеспечить
стратегические направления охраны
здоровья населения. Я не буду
перечислять все, но о некоторых
программах все-таки скажу. К
примеру, появились целевые
программы по кардиохирургии, по
дорогостоящим операциям; программа
"Безопасное материнство" в
скором времени укрепится открытием
отменно оснащенных центров
оказания дородовой помощи в
Братске, в Саянске. Это и есть
медицина высоких технологий,
избавляющая пациентов от
необходимости искать помощь за
пределами Приангарья. В самом же
регионе не должно быть разделения
пациентов на "своих" и
"чужих". Мы стремимся к
созданию единого поля практической
медицины, на котором каждый
ассигнованный рубль давал бы
максимальную отдачу.

С
депутатом областного
Законодательного собрания
заслуженным врачом России
Гайдаром Мамедовичем Гайдаровым
беседовала Элла Климова, корр.
"ВСП"