Рабочая
косточка

Борис АБКИН
"Восточно-Сибирская правда"

Задышали!

— Ну, как
живет наш гегемон? — с первых же
слов (надо же разрядить обстановку
в начале знакомства) бросаю пробный
шар собеседнику. Думаю при этом:
если примет тон шутливой,
ненавязчивой волны — дело, то бишь
беседа, пойдет. Не примет, ладно,
переживем…

Он принял,
чем сразу расположил меня к себе. А
еще и тем, что не кокетничал, не
отнекивался от встречи, не увиливал
от фотокамеры. Так ведут себя люди
не то чтобы солидные и знающие себе
цену, а люди, уважающие и твой труд и
понимающие — раз, мол, пришел ко мне,
значит, так надо. Твоя профессия —
говорил его взгляд, — встречаться,
беседовать с людьми. Моя — самолеты
строить. И то и другое — нужная вещь
в сегодняшней жизни. Что же
касается "гегемона" (если кто
подзабыл) — так у нас в России со
времен еще оных звали рабочий
класс.

Беседа с
одним из лучших рабочих Иркутского
авиазавода, 48-летним
слесарем-испытателем Владимиром
Ивановичем Великановым началась и,
пожалуй, даже закончилась на этой
вот самой непростой ноте — а есть ли
он в самом деле сегодня, этот
рабочий класс? Играет ли эту свою
роль?

— Если
смотреть, например, телевизор — то,
конечно, как бы нет. Есть политики,
предприниматели, артисты-художники
и прочие интересные люди. А вот где
те, кто хлеб сеет, станки включает,
водит автобусы? Конечно, из этого
сенсации не выжмешь — ну ходит и
ходит человек к восьми на
проходную, точит и точит детали из
месяца в месяц, из года в год.
Скукота… А ведь гегемон он, не
гегемон — рабочий класс он и в
Греции рабочий класс, так ведь?

Спорить я не
стал, тем более, что Т/В— "не мой
профиль", — почто я за него
расплачиваться буду? Мне было
интересно другое — как, какой
атмосферой дышит ИАПО, чувствует ли
себя рабочий на высоте положения
или пригнулся, притих,
удовольствовавшись полученной
"пайкой" — зарплатой, то бишь.
Есть ли на заводе такая забытая
вещь как соревнование? Или
наставничество? Работа, наконец,
есть ли? Потому как в нынешних
экономических условиях это
"гвоздь программы". А для ИАПО
не больше и не меньше, как вопрос
жизни и смерти.

В этом смысле
мой герой, так мне думается, самая
типичная, а значит подходящая
фигура. Судите сами: семья что ни на
есть "династическая". Сам с
молодых ногтей, после окончания ПТУ
— на заводе. До 70-х годов был
клепальщиком. Отец, участник войны
с Японией, после окончания ратных
трудов пришел на завод рабочим.
Ушел на пенсию в 64 года, но все равно
время от времени знатного мастера
"призывали" в цеха. Мать, ныне
покойная — тоже рабочая косточка
завода. Теща, сын, жена… И те, кого
сейчас нет и кто жив-здоров — все
отдали дань красивому делу —
строительству самолетов.

Судьба
завода неотделима от судьбы
династии Великановых. Впрочем, по
масштабности измерений надо
прочитать наоборот. Но это не суть
важно. Важно другое: заваливался на
крыло завод — и это мгновенно
чувствовали на себе не только семьи
заводчан, но и всего поселка, да,
пожалуй, и весь город ощущал это. Я,
человек вроде далекий от заводских
проблем, помню, читал, с огромным
интересом и сочувствием (и
гордостью!) читал, и год, и более
назад сообщения, что вот приняты
заказы на строительство самолетов
для Индии, для Китая. Вот наши
"сушки" здорово показали себя
на авиасалоне во Франции. Вот наша
"бешка" (БЕ-200) так поразила
воображение специалистов, что
самолет принят и востребован в
десятках стран. И это понятно —
слишком многих и многое связывает
нас, иркутян, с этим прославленным
именем: ИАПО.

"Задышал"
завод — так сказал о сегодняшней
ситуации Владимир Иванович.
Коротко, понятно, и точно. Дипломат
из него никакой, но смотрите, как
верно он оценивает ситуацию: именно
задышал. Мы все стоим на одной земле
и понимаем — еще очень много такого,
что мешает пока очень многим
"задышать" в полную силу. Но
вот задышал, значит ожил, поднялся с
колен. Он, рабочий Владимир
Иванович, не берется оценивать
производственные показатели
завода: но и для него
"оживление" имеет свои четкие
параметры. Вот значительно выросла
и "пошла" регулярно зарплата.
Вот завод набирает молодых людей (а
те, кто раньше ушел с завода, давно
сюда вернулись). Работай — и ты
заработаешь практически столько,
сколько сможешь. Да, были задержки с
зарплатой (совсем недавно), но
вмешался губернатор — и деньги были
выплачены всем и без волокиты.
Субботы пошли авральные! Это в
общем-то всегда оценивалось плохо,
но сегодня — это показатель, и
немалый — востребованности их
труда. Поэтому когда высокий чин,
Илья Клебанов, недавно побывавший
на заводе, оценивает эти факты
одинаково с рабочим Великановым, то
такое "совпадение позиций" не
настораживает.

… Тут самое
время привести слова Ильи
Клебанова в интервью журналисту —
оно как раз о тех перспективах,
которые вселяют надежду в души
изболевшихся в ожидании заводчан:

"Устойчиво
работающее ИАПО на сегодня один из
лучших авиационных заводов России.
Завод работает, и работает очень
интенсивно. По нынешним контрактам,
в том числе, и экспортным, он
загружен примерно до 2004 года. Есть
возможность размещения еще одного
контракта по поставке техники в
Китай, который обеспечит заводчан
работой до 2007 года. Но это еще не
все. По программе реформирования
оборонного комплекса ИАПО
предлагается стать частью мощного
холдинга "Сухой", в который
также войдут заводы Новосибирска и
Комсомольска-на-Амуре…"

Когда я
прочел эти строки Владимиру
Ивановичу, он удовлетворенно
резюмировал:

— Ну что ж,
теперь не только мне, но и Славке
моему безработица не грозит. Это
как минимум…

Слесарь-испытатель

Не знаю,
выходят ли заводчане из стен своих
цехов поглядеть, как поднимается в
небо их очередной истребитель.
Сколько раз сам смотрел эти кадрики
по телевизору — глаз не мог
оторвать: до чего же красивое
зрелище! А Владимир Великанов видит
будущую стремительную птицу еще в
цехе, "без оперенья" и потому
не такой красивой. До недавнего
времени был он клепальщиком. Именно
здесь молодого рабочего выделили
за надежность, грамотность,
исполнительность, добросовестную
работу. Получил он звание
заслуженного работника ИАПО. (Где
вы еще такое заводское
"звание" встретите?). Но
клепальщик — это дикий грохот, это
вибрация; долго на такой работе не
протянешь. Стало пошаливать
здоровье и у Володи. Перешел в
другой цех — агрегатный, стал
гер-ме-ти-за-тр-щиком (эти заводские
профессии — не вышепчешь!") А
"надстройкой" к этой
специализации — стоит звание
"слесарь-испытатель". Начни
сейчас разбираться, что это значит
в совокупности — газетной полосы не
хватит. Но вот наш читатель,
наверное, слышал фразу из сообщений
об авианеприятностях: "произошла
разгерметизация кабины". И мы,
неграмотные, понимали:
разгерметизация — плохо, иногда
очень плохо — вплоть до катастрофы
таких ошибок не делают. В группе,
где работает Владимир Иванович — 8
человек, причем все остальные —
женщины. Под сложнейшую аппаратуру,
приборы они делают оснастку.
Устанавливаются приборы, панели — и
тут дело за герметизаторщиками.
Класс и высшее мастерство
заключается в том, чтобы закачанный
после установки оборудования
воздух не сбавлял давления хотя бы
минут 8-10. В группе Великанова этот
показатель равен 40 минутам.

— Женщины — и
такое ответственное дело! А,
Владимир Иванович?

— Ну что вы!
Они молодцы! Они аккуратны и
внимательны, а руки их
чувствительнее мужских. Работают
они, пожалуй, понадежнее нас, уж
пусть на меня не обижаются мужики.
Хотя, конечно, есть профессии на
заводе, которые только мужчине под
силу. Мы, наша группа (сейчас бригад
нет на заводе) работаем без
приборов, это работа "штучная",
наощупь, на верный глаз и чуткие,
"думающие" руки.

Их забота —
кабина и фюзеляж, где герметизация
ни при каких случаях не должна
давать сбой. Потому так уважительно
прислушиваются, присматриваются
инженеры, техники к тому, что
Великанов говорит, какие
предлагает решения. Не все, что
бывает так гладко на бумаге,
получается на практике.

Теперь
давайте сами отгадаем, читатель,
почему так необычно завется
профессия Великанова
слесарь-испытатель…

За
заводской проходной

Однако
вернемся к микроклимату на заводе.
Сетует Великанов на молодежь. Если
раньше он, физорг, мог запросто
сбить команды на соревнование по
футболу, хоккею, организовать
лыжную вылазку, то сейчас это
делать все труднее. Причин не знает,
не понимает и не принимает. Пока
живешь — двигайся! Потому сам не
устает в этих заботах — тормошит,
подымает людей. 48-летний, он может
дать фору иным молодым. Член
профкома завода — их всего 20
человек на многотысячный
коллектив. И здесь всегда есть о чем
поговорить, чем заняться.

Конечно,
проще всего "отвалить" в
сторонку: работаю — и не мешайте,
платите за заработанное. Но не
может и не хочет он жить "для
себя". Мы долго говорили с ним о
воспитании ребят, молодежи. Их
сейчас много в цехе — до половины.
Разные все. "Избалованные
цивилизацией", многие из них не
понимают, как жить той общностью,
что раньше понималась под словом
коллектив. Иные времена — иные
нравы… Но цех — это ведь коллектив
людей, очень тесно работающих и
именно вместе. Разве не так?

Наставничество
не забыто на заводе. Из многих ребят
вырастают замечательные мастера.
Ну, а сколько их за заводской
проходной вступает на скользкий
путь наркомании, пьянства,
тунеядничают? Больно ему видеть
это. Самого бог миловал — Славка,
сын, закончив политех, пришел на
завод, стал хорошим работником.
Предлагают стать мастером.
Хлопотное это дело: нужно уметь
работать с людьми, хорошо знать
участки. Пусть сам решает.

Ну и конечно,
есть. У отца — свой домик, огород.
Все рядом. После смены — туда, к
зелени, цветам, к пахнущей влагой
земле. Жаль вот — лето у нас
короткое. Да вот субботы работа
стала прихватывать. Так, кажется, и
не уходил бы с сада-огорода.

Дай ему бог,
Великанову и товарищам его, всего,
чего хотят сами. Чтоб красивые
самолеты, которые они строят,
сторожили мирное небо…