Детский
доктор

Элла КЛИМОВА
"Восточно-Сибирская правда"

Материалы, которые мы
публикуем под этой рубрикой,
посвящены людям разных профессий,
интересов, мировоззрения.
Объединяет их только одно — в их
жизни есть настоящее дело, служение
людям, родной иркутской земле. Они
умеют учить, лечить и строить,
руководить производством и
управлять территориями,
воспитывать детей и писать картины.
Они работают по-настоящему. И живут
по-настоящему…

Был август 1972
года. Двадцатичетырехлетний Женя
Филиппов вошел в приемный покой
детской инфекционной больницы, той
самой, что тогда находилась в
предместье Марата. Сейчас его так
запросто, по имени только близкие,
только друзья зовут. Для всех
остальных он профессор, доктор
медицины, заведующий кафедрой
госпитальной педиатрии Иркутского
государственного медицинского
университета, член-корреспондент
Академии естественных наук Евгений
Семенович Филиппов. Но пусть он и
для нас останется Женей Филипповым,
по нечаянности, случайно севшим на
прием в детской инфекционной. Он
готовил себя совсем к другому.
Мечтал стать невропатологом, как
Хаим-Бер Гершонович Ходос, кружок
которого усердно посещал в
студенчестве. Но, знаете, как подчас
случается — какая-то совсем
необязательная мелочь, до смешного
неожиданная, переводит стрелки, и
вот уже судьба начинает
складываться совсем иначе, чем
загадывалось.

Статистика,
которая "знает все", давно
разделила нас всех на неудачников и
счастливчиков. Но мой рассказ не
обо "всех", а о вполне
конкретном Жене Филиппове,
выпускнике лечфака, отменном
спортсмене, пришедшем в городской
отдел здравоохранения. к тогдашней
его заведующей Ольге Васильевне
Васюхиной за направлением в
городскую клиническую больницу. Ту,
что и по сей день известна каждому
иркутянину как больница на
"Восьмой советской". А она ему:
"Поработайте хотя бы временно в
детской инфекционной, педиатров не
хватает…". А он ей: "Педиатром?
Да я лучше физруком в школу…".

… Маленькое
отступление. Педиатров в Иркутской
области, действительно, было
один-два и обчелся. Иркутский, тогда
еще медицинский институт, вообще не
имел педиатрического факультета.
Так что, в конце концов,
согласившись на "временно",
Женя Филиппов пошел-таки в детскую
инфекционную и сел на прием.
Ориентируясь на "взрослую"
медицину, он хворающих малышей
почти и не видел. Наверное, поэтому
его первый рабочий день так
врезался в память. Август — начало
"сезона дизентерии". Приходит
один малыш с мамой: температура,
понос, рвота. Он диагностирует:
дизентерия. Приходит второй малыш:
температура, понос, рвота. Ему
как-то неловко вновь повторить тот
же диагноз, и он говорит —
сальмонеллез. Приходит третий: те
же признаки. Молоденькому врачу и
вовсе стыдно писать одно и то же,
направляя в стационар. И он, изрядно
порывшись в памяти, называет еще
какую-то кишечную инфекцию…
Спрашиваю Евгения Семеновича, что
же оказалось? А он смеется: да все
случаи элементарной дизентерией и
оказались.

Над чем он
сейчас смеется? Над собой,
двадцатичетырехлетним — понятно.
Но еще над своей тогдашней
наивностью, будто педиатрия,
"детство" — вообще не его. Еще
как его! С высоты сегодняшнего
своего положения ему
представляется просто невозможным,
как бы он стал заниматься чем-то
иным в практической медицине. И
знаете, почему его сердце
покорилось именно "детству"?
"Малыши буквально поразили меня
своей благодарностью" —
признается профессор.

Только не
подумайте, что его маленькие
пациенты, да и те, что постарше,
умели или умеют говорить врачу
цветистые речи. Ничего подобного!
Они благодарили и благодарят его
тем, что умеют выздоравливать.
"Привозят с тяжелейшей
интоксикацией, — продолжает Евгений
Семенович, — буквально глаза на
затылке, но если диагноз правильно
поставлен, и если лечение адекватно
диагнозу, ребенок оживает на
глазах. Вы можете представить себе
благодарность более искреннюю?"

Конечно,
думать, что раз не было в институте
педиатрического факультета,
значит, и вообще никакой подготовки
его выпускники по этой
специальности не получали, было бы
неверно. Кафедра детских болезней
была, и руководила ею опытнейшая,
взыскательная и чуткая к детскому
страданию Людмила Ермиловна
Кузьмина, И что было в объеме
обучения, врач Филиппов сполна
освоил. Но лишь встретившись с
"детством" глаза в глаза, он
понял, как мало знает, на какую
отвагу имеет право у койки больного
ребенка. А отвага педиатру
необходима, так же, как и умение
видеть индивидуальный патогенез,
конкретное развитие болезни у
каждого конкретного маленького
пациента. Потому что каждый
конкретный малыш — росток жизни,
сломать который очень легко. Потому
что каждый конкретный малыш
настолько доверчив и беспомощен в
руках врача, что его потеря — всегда
рубец на сердце и черный груз на
совести. Чтобы иметь право на
отвагу, Евгений Семенович, уже
работая в инфекционной больнице.
учился. Можно сказать— настойчиво.
Но я скажу — упрямо. Это сегодня при
педиатрическом факультете, при
кафедре, которую он возглавляет,
есть интернатура, есть аспирантура.
Ему же пришлось добиваться
ординатуры в Ленинграде с
одержимостью, которую в себе,
возможно, раньше не подозревал. Ну
посудите, кто был заинтересован в
начинающем враче из сибирской
провинции в достаточно замкнутом
медицинском мире Ленинграда? Он
летал в этот далекий и строгий к
нему город три или четыре раза,
естественно, на личные небольшие
деньги, стремясь в ординатуру. И
своего добился. Добился большего —
закончил аспирантуру при
Ленинградском педиатрическом
институте, ведущем в стране и по сей
день. Так что школа за ним самой
высшей профессиональной пробы. И
было бы логично сейчас перечислить
все ступеньки его карьерной
лестницы. От ассистента кафедры
детских болезней родного вуза и
декана, наконец, открывшегося
педиатрического факультета до
руководства кафедрой госпитальной
педиатрии. Но я думаю, куда
интереснее проследить за тем, как
менялись профессиональные
пристрастия Заслуженного врача
России Евгения Семеновича
Филиппова. Он поступал в ординатуру
как детский инфекционист. А вот
докторскую сделал на практической
базе Иркутского родильного дома,
что на улице Бограда. С начала
девяностых годов мысль его отдана
самой драматической отрасли
практической медицины —
неонатологии. Есть крайне
ответственный, даже критический
период в развитии человеческого
организма — начиная с двадцать
восьмой недели беременности матери
до первых семи дней земного
существования. Именно за этот
отрезок времени погибает от разных
причин, чаше всего связанных с
внутриутробной патологией, больше
всего малышей. Специалист,
изучающий и лечащий маленькое
существо на этой стадии, можно
сказать, на грани между еще
небытием и только-только
наступившей явью, — неонатолог. Вот
Евгений Семенович Филиппов
неонатолог и есть. Зная, какова
нынче в России младенческая и
детская смертность, можно смело
говорить: неонатология
сфокусировала все социальные беды
и все нравственные грехи наших
дней. Посвятить себя неонатологии —
значит отдавать отчет в
гражданском предназначении своего
дела. Собственно, Евгений Семенович
Филиппов так и сказал мне, без
напыщенности и пафоса, а как-то
очень буднично, проходяще: "Я
врач, отвечающий за завтрашний
день".

Конечно, у
него самого, у его коллег и учеников
свое поле деятельности, очерченное
палатой роддома или кюветом
новорожденного. Но суть не в
условности границ. Вот уже
несколько лет, как младенческая
смертность в Приангарье идет на
убыль. Новые технологии в медицине
"детства", обустроенные в
роддомах блоки интенсивной терапии
новорожденных, наконец,
практикующие отлично
подготовленные его ученики, многие
из которых отныне специализируются
одновременно как анестезиологи и
реаниматологи, — все сыграло свое
роль. Но ведь и не толькол это! Чтобы
"вытягивать с того света" хоть
новорожденных, хоть ребят постарше,
необходима крепкая материальная
база в здравоохранении. За
последние три или четыре года в
него вложены огромные средства. Тут
у областной администрации свой
принцип: на здоровье сибиряков, тем
более детей, денег не жалеть.
"Конечно, — вслух размышляет мой
собеседник, — можно кричать о
кризисе и бедственном положении
медицины, но куда достойнее реально
поддерживать ее, да не от случая к
случаю, а систематически".

Ну что ж,
Евгению Семеновичу Филиппову, чья
кафедра госпитальной педиатрии
развернута сразу в нескольких
"точках" — в областной детской
клинической больнице, в роддоме на
улице Бограда, в Ивано-Матренинской
детской городской больнице, где
недавно открылось отделение
хирургии новорожденных, — конечно,
виднее. Мы сидим в его крохотном
кабинете, его временном, по случаю
полной реконструкции здания
областной детской клинической
больницы, пристанище. Теснота его
не смущает: куда важнее, что очень
тяжелые его маленькие пациенты
вскоре смогут находиться в
условиях не худших, чем в
зарубежных клиниках. Средства
областным бюджетом выделены, их
использование — под личным
контролем губернатора. "А он
слово умеет держать, мы ведь в одной
школе иркутской учились, Третьей,
той, что в предместье Марата, только
в разных классах, так что об этой
черте его характера по тем годам
еще знаю, — замечает Евгений
Семенович и тут же добавляет: — Мы
недавно землячество создали,
ребята из двух иркутских
предместий, Рабочего и Марата, в
люди вышедшие и в жизни чего-то
добившиеся. Виктор Бородин, Руслан
Кинзягулов, Борис Говорин,
Александр Беляев, Борис Гроник, да
много нас, "мальчишек с нашего
двора". Цель — помочь родному
очагу в социальном обустройсте.
Здравоохранении, образовании,
общественном порядоке.
Председателем избрали Александра
Беляева, проректора по науке
технического университета, ну а
меня назначали заместителем".

Студенты,
аспиранты, кафедра; им созданный и
редактируемый профессиональный
журнал по педиатрии; стационар.
Значит, еще и эта нешуточная
нагрузка? Смотрю на него со стороны:
спортивен, ладно скроен, энергичен,
уверен в себе. Наверное, такие, как
он, в случае чего и обретают второе
дыхание…