Это
было под Прагой

Владимир КИНЩАК
"Восточно-Сибирская правда"

В мае 1969 г. газета "Руде
право" опубликовала беседу с
председателем Национального
собрания Чехословакии Йожефом
Смрковским. Пан Смрковский,
вспоминая Пражское восстание 1945 г.,
фактическим руководителем
которого он был, заявил:
"Советское командование послало
к нам весной 1945г. специальную
группу парашютистов, которой
командовал полковник Савельев.
Сброшена она была в лесном массиве
Брды. Савельеву была поставлена
задача проникнуть в ряды
власовской армии с тем, чтобы она
повернула свое оружие против
немцев. Советские парашютисты
добились своего, хотя следует
оговориться, что я этого не знал".

Подтвердить
или опровергнуть слова пана
Смрковского было некому. В лесу
неподалеку от Праги, между
Добржишем и Скугровым, еще в 60-е
годы можно было увидеть
заброшенную могилу. Деревянный
обелиск со звездочкой. Ножом
вырезано имя: "Савельев Петр
Степанович. Май 1945г."

А версия, по
которой город спасли от
уничтожения раскаявшиеся власовцы,
оказалась удивительно живучей.
Некоторые историки и публицисты (у
нас и в Праге) лелеют ее с
поразительным воодушевлением. Так,
Георгий Владимов "Знамя", 8, 1994)
в очерке "Новое следствие,
приговор старый", в праведном
негодовании за несправедливо
забытых героев, рассказывает о том,
как в дни Пражского восстания РОА
выступила против фашистов и спасла
от неминуемого уничтожения Злату
Прагу. К этой теме неоднократно
возвращалось Центральное
телевидение. Сообщалось, что в
Праге собираются поставить
памятник освободителям — власовцам.

— А может
быть, уже и поставили, — говорит
Петр Степанович Савельев.—
Разговоры о "героях-власовцах"
и памятнике им начались еще в 1946
году. Если такое случится, памятник
РОА (Российской освободительной
армии) в Праге станет
предательством по отношению к
Советской армии, не допустившей
уничтожения города. Это будет
предательством по отношению к моим
товарищам из чекистских отрядов —
русским, украинцам, чехам, словакам.

Капитан
Савельев, командир авиадесантного
отряда НКГБ "Ураган", почетный
гражданин г. Добржиша, кавалер двух
орденов Отечественной войны первой
степени, ордена Партизанской
Звезды Чехословакии, бронзовой,
серебряной и золотой медалей
Всемирного антифашистского
комитета сидит передо мной на
жестком стуле с прямой спинкой — так
легче терпеть постоянную боль в
позвоночнике. Пепельница на
письменном столе полна окурков
(Петр Степанович курит без пауз).
Рядом со мной на диване груда
фотоальбомов, книги, вырезки из
газет на чешском и русском языках.

— Так что же,
Смрковский сказал неправду?

— Правда
такая же, как то, что в 45-м я был
полковником. Такая же, как моя
могила под Прагой. Есть
"правда", а есть истина. Это не
всегда одно и то же.

…Свой путь в
Прагу старший сержант танковой
разведроты Петр Савельев начал в
сентябре 1939 года Бригада была
поднята по тревоге, и
механик-водитель Савельев повел
свой БТ-7Б через польскую границу.
За Явором советские танки
врезались в боевые порядки
немецкой армии. Не
"рассмотрев" товарищей по
оружию, союзники встретили
разведроту огнем. Танкисты
ответили, накрыв двумя снарядами
немецкую артбатарею. А один из
немецких снарядов пробил БТ
насквозь, опровергнув слова
героической песни о том, что
"броня крепка, и танки наши
быстры…". Освободив от панов
Западную Украину, Петр вернулся
домой. Ненадолго! 14 мая 1941г. его
направили в разведшколу. Войну он
встретил офицером НКГБ в Тамбове.
Готовил агентуру для заброски во
вражеский тыл, формировал
партизанские отряды. Когда немцы
подошли к Москве, лейтенанту
Савельеву дали под начало
ополченцев и бросили в прорыв — под
Елец. Старики и инвалиды держали
оборону всю ночь. Утром подошел
стрелковый полк. Комполка пожал
лейтенанту руку и сказал: "Отводи
своих ребят в тыл". Из 500
ополченцев лишь 100 человек пережили
эту ночь.

Потом была
оперативная работа в своих и чужих
тылах. А в начале 43-го случилась
беда.

Во время
перестрелки в ночном лесу с
немецкими парашютистами под пулю
Савельева попал пьяный офицер из
тамбовского военного училища,
который в это время здесь
прогуливался. Пьяный до изумления
гонористый артиллерист не заметил
ранения. На следующий день, когда он
проспался в комендатуре, было
поздно. Офицер умер в больнице.

Несчастный
случай стал поводом для сведения
счетов. Случая давно ждал начальник
секретно-политического отдела
Чухаровский. Незадолго до этого он
приказал Савельеву арестовать
очередного "врага народа",
машиниста электростанции
участника гражданской войны
Матвеева. Лейтенант пошел к
начальнику Управления и доказал,
что Матвеев не виновен. "Враг"
остался на свободе, а Чухаровский
получил "дыню".

Воспользовавшись
отсутствием начальника Управления,
Чухаровский "слепил" дело, и
строптивый лейтенант оказался в
тюрьме. Три месяца в одиночке на
хлебе и воде. От Петра отказалась
жена. Немецкая бомба убила
трехлетнего сына. Приговор
военного трибунала — 8 лет. Их
заменили штрафбатом.

В офицерском
штрафбате компания подобралась
лихая: Герой Советского Союза
летчик Алексеев (потопил по ошибке
свой пароход), Герой Советского
Союза Чиров (застрелил из ревности
жену). А вторым номером у
пулеметчика Савельева был командир
стрелкового корпуса Шубин. Он в
третий раз отбывал штрафбат — за
самосуд ( трусов полковник не любил
). Зато он любил моченые яблоки. И
однажды, когда во время боя у Петра
закончились патроны, у второго
номера в сумке вместо дисков
обнаружились лишь яблоки. Пришлось
полковнику добывать боеприпасы в
подбитом броневике.

Из
последнего боя не вернулись ни
Шубин, ни герои Союза. Из 900
штрафников осталось в живых 75
раненых. Лишь раненым можно было
выходить из боя по закону
штрафбата. Самостоятельно! Товарищ,
который пытался помочь раненому,
считался дезертиром. А дезертиров
заградотряд расстреливал на месте.

Под
прицельным огнем немецких
снайперов Савельев волочил по
борозде простреленную ногу и жевал
мерзлую землю, пытаясь утолить
жажду. Земли было много. Земля была
своя.

Медаль "За
отвагу". Снятие судимости.
Восстановление в воинском звании.

Из госпиталя
Петра Савельева забрал к себе
начальник разведотдела Львовского
Управления НКГБ. Здесь готовили и
забрасывали в тыл к немцам
авиадесантные диверсионные отряды.
Украина, Польша, Болгария, Италия,
Австрия.

Свое
последнее задание старший
лейтенант Савельев выполнил весной
45-го под Прагой.

В отряде
"Ураган", который Петр готовил
сам, было 12 человек: разведчики из
партизанского соединения Федорова
и знающие немецкий язык чехи из
дивизии полковника Свободы,
будущего президента Чехословакии.

"Урагану"
не повезло с самого начала. Во время
ночного десантирования Савельев
повредил позвоночник. Радист повис
на сосне. Он обрезал стропы, упал в
овраг и сильно покалечился. Когда
его несли на плащпалатке, парень
просил пристрелить его. Рация
оказалась бесполезна. "Динамо"
для нее осталось в самолете вместе
с десантником-чехом, который так и
не решился прыгнуть в темноту.

Был март.
Группа часто меняла базу.
Приходилось ночевать в снегу.
Савельева мучали боли в спине.
Потом он заболел — сначала
воспалением легких, затем
гепатитом. Через лесника
Франтишека Шприсла из лесничества
"Белый камень" Петр связался с
пражским подпольем. Командиру
"Урагана" нашли надежного
врача, который взялся за лечение
прямо в лесу. Разведчика поставил
на ноги Иван Иванович Капецкий,
выпускник Санкт-Петербургской
медицинской академии, личный врач
барона Врангеля.

Доктор
Капецкий умер в 1972г. и похоронен на
русском кладбище в Праге. Покойный,
в прошлом штабс-капитан Российской
армии, в соответствии с завещанием
был одет в форму капитана Советской
армии.

В лесах под
Прагой рядом с "Ураганом"
действовали другие отряды и группы.
Были отряды прикрытия, отвлекающие
на себя гестапо и власовских
карателей, были отряды-провокаторы,
сработанные из тех же власовцев
абвером.

Сориентироваться
и уцелеть в этом котле удавалось не
многим. "Ураган" уцелел.

Командир
"Урагана" взаимодействовал с
коммунистическим подпольем в
Праге. Он поддерживал связь с
повстанческим комитетом во главе
со Смрковским, который
ориентировался на Лондон. Он
вербовал агентов среди работников
абвера, гестапо и в штабе
власовской армии.

— У меня был
информатор, — вспоминает Петр
Степанович, — барон Шенк, очень
сильная личность. Барон ходил с
тростью, на золотом набалдашнике
которой были выгравированы гербы
пяти известных европейских банков.
Именно через него я поддерживал
связь со Смрковским.

Этот Шенк
однажды сказал: "Г-н полковник,
убедите свое руководство, чтобы
Красная армия не входила в город…
Озлобленные, грязные,
малокультурные солдаты. Чего
хорошего они принесут в Злату
Прагу".

Однако до
прихода русских Шенк не дожил.
Савельев узнал, что барон служит не
только ему, Смрковскому и
Лондонскому центру, но и гестапо.
Пришлось его ликвидировать. — Я был
против, — заметил Савельев. — На
расстреле настояли
десантники-чехи. Затем в лес
приезжал разбираться Смрковский.
Ведь барон был его связником. Факты
предательства были столь
неопровержимы, что пан Смрковский
согласился с принятым решением.

"Малокультурных"
русских боялся не только почивший
Шенк. Союзники стремились
опередить Красную армию везде. С
этой целью лондонское эмигрантское
правительство Бенеша и английская
разведка затеяли бессмысленное, с
военной точки зрения, восстание, в
результате которого Прага должна
была быть освобождена от немцев до
подхода Красной Армии. О том, что
готовится восстание, Савельев
узнал 20 апреля и, перепроверив,
радировал в Центр.

Командиру
"Урагана" было приказано
"работать" с власовцами.

— Некоторые
"новые" историки норовят
украсить РОА трагико- героическим
ореолом, а самого Власова терновым
венцом мученика, — заметил Петр
Степанович. — Но если можно
обвинить в предвзятости меня, то
это трудно сделать в отношении
русских белоэмигрантов, с которыми
я поддерживал связь в Праге. Их в то
время было в Чехословакии
несколько десятков тысяч. Многие
были врагами советской власти. Но
лишь единицы пошли в услужение к
немцам. Бывший командир крейсера
Балтийского флота мне сказал:
"Как мог русский генерал пойти в
лакеи к исконному врагу России? У
нас, русских офицеров, это не
укладывается в голове".

Савельеву
стало известно, что армия Власова
готова выступить на подавление
восстания.

— Тогда я
послал в штаб первой дивизии РОА
(она единственная была полностью
укомплектована и вооружена)
разведчика Мишу Роговенко с
письменным ультиматумом, —
продолжил Петр Степанович. — Этой
дивизией командовал выпускник
Академии российского генштаба
генерал-майор Сергей Буняченко,
георгиевский кавалер и… агент
абвера. Он был завербован шефом
германской разведки полковником
Николаи еще в первую мировую войну.

Власовцы
предупреждались о расплате за
карательную акцию против Праги. В
ультиматуме говорилось, что в
окрестных лесах достаточно
деревьев, чтобы перевешать всех
предателей. На задание Миша пошел в
форме советского офицера. Назад на
базу он вернулся в сопровождении
чинов штаба первой дивизии.
Переговоры продолжил командир
"Урагана".

Парламентеры
попытались поставить условие: с них
должеа быть снята вина за измену
Родине.

— Я не имел
таких полномочий и отказал им, —
Савельев помолчал. — Но даже если бы
такие полномочия были, то все равно
отказал бы.

Делегация
отбыла обдумывать ультиматум. Пал
Берлин. Была получена шифровка о
начале переговоров о капитуляции.
Власовцы решили выторговать
индульгенцию у пражан.
Представители штаба первой дивизии
РОА заявились в Прагу и предложили
помощь в обмен на политическое
убежище. Руководители
повстанческого комитета не
поверили карателям. Тогда 2 мая
парламентеры Буняченко приехали в
лес и заверили Савельева в
нейтралитете без всяких условий.

Это событие
стало сигналом к распаду РОА.

— К нам шли
сдаваться бывшие военнопленные,
приходили группами: по 20 — 30 человек,
— рассказывает Савельев.-В свое
время они предпочли службу в РОА
смерти в концлагере. Предав Родину,
а теперь немцев, эти люди клялись в
верности в третий раз. Я принимал у
них присягу и оставлял в отряде с
обещанием, что предоставлю
возможность искупить вину кровью.
Часть перевоспитавшихся я
направлял назад к Власову —
уговаривать сдаваться дружков.
Кроме того мы сформировали из
перебежчиков два отряда. Ими
управлял мой заместитель Федя
Борисов.

Федя
Борисов(Хисматулин Фатых Бакеевич),
зам. командира группы "Ураган",
до конца жизни работал учителем в
селе Тюльбяково БАССР, умер 24 мая
1972г.

5 мая
началось восстание. Отряд НКГБ
"Прага", который в последние
дни войны был подчинен Савельеву,
захватил на несколько часов
пражскую радиостанцию. Командир
отряда Андрей Броневой подготовил
текст обращения к союзникам от
имени повстанцев. Призыв о помощи к
Сталину, Черчиллю и Эйзенхауэру был
передан в эфир на русском и
английском языках.

— Американцы
и англичане это обращение услышали
и записали, о чем я узнал уже после
войны, — заметил Савельев, — но на
помощь не пришли, хотя были всего в
70 километрах от Праги.

На улицах
города, на баррикадах, которых было
сооружено более 2000, сражались
против эсэсовцев и войск военной
полиции чешские повстанцы, бойцы
советских диверсионных отрядов и
включенные в их состав бывшие
власовцы.

— Их было
максимум 300 — 400 человек во всех
наших отрядах, — подчеркивает Петр
Степанович, — в том числе в моем не
более 150.

Избиваемые
из артиллерии, расстреливаемые
фаустпатронами, гибли пражане и
чекистский спецназ, а Власов со
штабом в замке Сухомасту готовился
вывести свое воинство в
американскую зону.

Командир
"Урагана" получил приказ
ликвидировать, по возможности,
"Ворона" и его окружение.
Подпольщик Неепс из Литня достал
"липовые" документы. Пятеро
разведчиков проникли в замок под
видом рабочих. Возможность убить
Власова вскоре представилась, но
Савельев запретил акцию, так как
шансов уйти живыми у его людей не
было, а приказ не предусматривал
безоговорочное исполнение.

В середине
дня 8 мая штаб и остатки РОА
двинулись к американцам.
Работавший на Савельева офицер
штаба направил в лес связного,
сообщить о бегстве генерала.

— Но нас там
не оказалось, — объяснил Петр
Степанович. — Отряд сменил базу.
Тогда этот человек рванул
навстречу нашим войскам, где попал
к контрразведчикам, которые и
разработали операцию.

И знаете, что
интересно, — это мне майор
рассказал, который при задержании
обыскивал Власова, — у него в галифе
были зашиты удостоверение
личности, подписанное Ворошиловым,
и партийный билет.

Остаткам
"освободителей" из РОА уйти не
удалось. Их разоружили танкисты 25
танкового корпуса.

А Прага была
обречена. 8 мая у повстанцев
закончились боеприпасы. Гибель
города, ставшего жертвой
политических амбиций
"патриотов", казалась
неминуемой. Но утром 9 мая, совершив
400-километровый бросок, в Прагу
вошли части 3-й и 4-й танковых армий.
Немецкий гарнизон — 30 тысяч солдат и
офицеров — капитулировал.

Старший
лейтенат Савельев весь свой отряд,
11 бойцов, выводил без потерь. Решили
ехать через Альпы.

— Уж очень
хотелось посмотреть на горы весной,
— вспоминает разведчик. — Красотища!
И вот представьте себе, попадаем мы
в заросшую цветами долину, а там
стоит памятник Суворову —
ухоженный, нетронутый. Уважают в
Европе память о полководце.

40
авиадесантных советских отрядов
действовало в 45-м под Прагой. 20 из
них были уничтожены гестапо и
власовскими карателями, теми,
которым "благодарные" жители
Праги готовы поставить памятник (а
может быть, уже поставили?).

На фото: Петр
Савельев в мае 1945г.

— Командир
авиадесантного отряда НКГБ
"Ураган" ст. лейтенант
Савельев Петр Степанович в мае 1945г.

— На
прощальном обеде в замке Добржиш 16
мая 1945г. Слева направо: П. Савельев;
Б.Козлов, командир отряда
"Факел"; начальник развед.
управления 1 Украинского фронта(без
фамилии); генерал Чехословацкой
армии Баранек; сотрудник развед.
управления 1 Украинского фронта
(без фамилии).

— Петр
Савельев и зам. командира отряда
"Прага" Мрузек ("Юзеф"),
май 1945г.

Владимир
КИНЩАК