Тепло
души в придачу

Татьяна
КОВАЛЬСКАЯ, "Восточно-Сибирская
правда"

Декабрь
только начинался, и морозец едва
пробовал силы, слегка пощипывал,
бодрил и радовал. Хрустел в
утренней тишине незатоптанный
пушистый ковер дороги. "Если бы
не суббота, школьники бы уже
наследили", — подумалось, когда
входила в подъезд пятиэтажного
дома на Черемховской улице в
поселке Храмцова. Шла на встречу с
человеком из прошлого, с носителем
исторической памяти, а проще говоря
— с женщиной, живущей в Черемхове
восемьдесят два года и не забытой
обществом. Накануне
коллеги-библиотекари вывели Зою
Васильевну в круг, и она
"тряхнула стариной", прошлась
под музыку. Маленькая, седая, почти
слепая — но с улыбкой и шуткой.
Напросилась и я к ней в гости. Ведь
старейший библиотечный работник
города! И всегда с детьми работала,
с младшими школьниками и даже
дошколятами.

— Да о чем и
говорить-то со мной? Стара ведь, не
вижу. Еще и фотографировать хотите!
— заволновалась Зоя Васильевна
Феденева, впуская меня в свою
однокомнатную квартиру на первом
этаже.

—
Подождите-постойте, я хоть кофту
надену, ту, что мне вчера подарили,
такая теплая, красивая.

И она достала
из шкафа светлый жакет. Голову
повязала красным платочком. Повела
меня на кухню, там солнце
пробивалось сквозь морозный туман.
За комнату извинялась, дескать, сын
(приехал к матери после жизненных
скитаний) — телерадиомастерскую
сотворил, потревожил былой уют.

Другое дело
кухонька — скромно, просто, тепло.
Не успели мы с бабушкой
разговориться, как в дверь
позвонили. Пришла "заботница моя,
растратчица", — пошутила
Феденева. А оказалось, соцработник
это. Ну чудесница-кудесница Зоя
Васильевна, к ней и в субботу идут
уже с утра, пластмассовое ведерочко
яиц с рынка несут. Вот нас уже трое,
беседуем. Галина Афанасьевна
Бидюкова в квартире подопечной
знает все. Что где найти, письма Зое
Васильевне читает и ответы под
диктовку пишет — зрение потеряла
библиотекарь уже давно. А душу свою,
всегда к детям расположенную,
детской непосредственностью и
взрослой добротой наполненную,
сохранила и не скупится отдавать,
отзывается на человеческое. У нее
столько друзей. И не
"списочно-праздничных", а
связанных с ней многолетними
глубокими отношениями.

Социальный
работник Галина Афанасьевна ведь
не одну Феденеву обслуживает, у нее
таких еще десять на Храмцовке, да
все инвалиды: один не видит, другой
не слышит, третий только по
квартире передвигается. Но с Зоей
Васильевной за двенадцать лет
работы Бидюкова почти сроднилась.
Вот и перед объективом обнялись,
будто сестры. И то сказать, разница
в возрасте всего десять лет. Если бы
не зашла в тот час Галина
Афанасьевна, то не увидела бы я ни
трудовой книжки Зои Васильевны, где
записан год начала трудовой
деятельности — 1936, ни перемещения
по библиотечным должностям вплоть
до 1977 года, а также благодарности и
награды. Не узнала бы в лицо и
внучку с правнуками, и сына на
фотокарточках, которые отыскала
вместе с документами верная
помощница, сама пенсионерка,
работающая не столько по
обязанности, сколько по сердечному
расположению и сочувствию к
одиноким и больным землякам.
Сблизила же двух женщин общность их
бывших дел: старшая привлекала
детей к чтению книг, младшая учила
их грамоте в начальной школе. Они
понимают друг друга и делятся всеми
житейскими переживаниями,
радостями и огорчениями.

Надо сказать,
что в то утро звонки в дверь не
умолкал. Зашла соседка Клавдия — ей
хотелось узнать, как перенесла Зоя
Васильевна "выход в свет",
поездку на праздник 80-летия
городской библиотеки. Уж как
отнекивалась Феденева, письмо
писала о нездоровье, да
библиотекари на машине приезжали,
убеждали, прямо из квартиры на
автобус под ручки посадили, в Доме
культуры с ней рядом сидели, на
сцену выводили. Никак не ожидала
старая женщина такого внимания.
Почти все выступавшие: и ветераны
библиотечного дела, и старейшие
читатели-черемховцы вспоминали
заведующую детским отделом. Умела
она разговаривать с маленькими
читателями.

В нынешнем
коллективе центральной библиотеки
Зою Васильевну считают "живым
талисманом", исторической
реликвией. Ведь она помнит всю
историю библиотеки, единственный
довоенный работник. Ну кто, кроме
нее, опишет давно исчезнувший
деревянный домик на бывшей
Каменской улице, недалеко от
универмага и перекрестка с
Первомайской, где начиналось
горбиблиотека, всего одна комната и
пять тысяч книг на трех полках? Сюда
позвала шестнадцатилетнюю соседку
Зою заведующая Елена Федоровна
Слесарь. Жизнь складывалась так,
что Зоя не отставала от времени:
была активной комсомолкой,
участвовала во Всесоюзной переписи
населения, в годы войны
перетаскивала с заведующей книжный
фонд, потому как дан был приказ
новое, в 1939 году отстроенное
каменное здание освободить под
госпиталь. Опять ютились под
деревянной крышей. И странно было,
что двухэтажный дом книги внутри
перестроили под палаты, а раненых
размещали в школе и горбольнице.
Держали, видно, в резерве на случай
долгой войны с японцами. Все помнит
эта хрупкая, подвижная, неунывающая
баба Зоя.

Нет у нее
диплома. Училась на курсах, а потом
библиотечную премудрость у Елены
Федоровны перенимала.

И вот что
поражает. Библиотекари, испокон
веку самые низкооплачиваемые, на
своем юбилее ни словом об этом не
обмолвились. А Зоя Васильевна
бесхитростно поделилась великой
радостью.

— Мне вот
пенсию добавили, теперь тысячу
получать буду. (Много ли человеку
надо?) — И все у меня хорошо.
"Защитница" моя Афанасьевна —
помощница надежная. В обществе
слепых поначалу, когда я вступила, и
магнитофон, и кассеты с
художественными произведениями
давали. Я всю их библиотеку
прослушала. И подруги меня не
забывают. Из Хабаровска Капитолина
пишет, она из нашей библиотеки на
фронт ушла медсестрой, с Японией
воевала. Там на востоке и осталась.
А летом приезжали внучка и
правнуки, из-под Москвы. Повидались.
Особенно хочу поблагодарить
нынешних библиотекарей, уж как они
меня обихаживают, уважают и любят.
Вот даже кофту подарили, будто я
именинница!

Солнце
полпути по небу прошло, когда я
покидала квартирку Зои Васильевны.
Женщины остались чаевничать и,
наверное, еще долго обменивались
впечатлениями. А мне
представлялась дорога жизни,
поначалу чистая и сверкающая, как
утренний снег, а потом истоптанная,
слякотная. И ведет она всех, кто за
пенсионный хребет перевалит, к
одному общему знаменателю, статусу
людей с ограниченными физическими
возможностями. У каждого по-своему,
но результат неизбежен. И какое
счастье, когда на финишной прямой
человек не остается один, под
гнетом тяжелых безрадостных дум,
когда рядом и от государства не
чиновник, а друг, и молодые
преемники любимого дела умеют
подарить тепло общения без тени
фальши. Подарок — хорошо, а внимание
и теплое слово — неоценимы.