"Звездный
час" академии

Говорят, каждый народ
заслуживает тех руководителей,
которых имеет. В таком случае
"народу", населяющему
Иркутскую государственную
экономическую академию, — а это ни
много ни мало 17 тысяч студентов и
преподавателей — можно
позавидовать: вот уже 13 лет им
"управляет" Михаил Алексеевич
Винокуров — человек, с именем
которого связаны многие славные
страницы в жизни академии, нынешний
период ее процветания и
стабильности, выход на лидерские
позиции среди вузов не только
региона, но и страны. Потому-то
трижды уже избирается он на
должность ректора.

Первая
встреча Винокурова с академией
состоялась давным—давно, почти 35
лет назад. Из далекой деревни
Знаменка, что в Жигаловском районе,
17-летним пареньком приехал он в
Иркутск и из многих вузов выбрал
финансово-экономический институт
(так в ту пору именовалась
академия). Оказалось, что и вузу
деревенский абитуриент пришелся по
нраву: пропустив его сквозь дебри
сумасшедшего — 13 человек на место! —
конкурса, вуз принял его в студенты
самого престижного, планового,
факультета.

С тех
пор Винокуров и академия
неразлучны, хотя жизнь не однажды
искушала его разными заманчивыми
предложениями. Сразу после
института звали молодого
специалиста в Омск на руководяющую
должность. Потом, после окончания
ленинградской аспирантуры, в
северной столице приглашали
остаться. Но Винокуров на соблазны
не поддался и остался верен своей
альма-матер. С ней связаны все его
жизненные успехи. Здесь он
максимально реализовал себя сразу
в трех ипостасях: как
администратор, преподаватель и
ученый. Здесь поднимался по
ступеням служебной лестницы
(зам.декана, декан, проректор,
ректор) и научной (кандидат наук,
доктор, профессор, академик). Рос,
набирался сил, авторитета и его вуз.
Теперь они — в одном звании:
академик и академия.

Михаил
Алексеевич говорит, что в детстве
мечтал стать астрономом.
Зачитывался научной фантастикой,
пытался делать простенькие
астрономические вычисления — где
какая звезда находится, а вечерами,
прихватив карту звездного неба,
забирался на крышу. Искал свою
звезду, в общем. Но нашел ее не в
космосе, а на земле: путеводной
звездой для него на всю жизнь стал
родной вуз. Но и он в долгу перед
альма-матер не остался, под его
водительством и пришла она к
нынешнему "звездному часу".

О том,
как удалось ректору и дружной
команде его единомышленников
вычислить искомую многими
траекторию успеха, в каком
направлении будет развиваться
академия дальше, сегодня, в день
70-летнего юбилея вуза, рассказывает
Михаил Алексеевич ВИНОКУРОВ.

Лидерам
пришлось посторониться

— Михаил
Алексеевич, вернемся мысленно в
конец 80-х. Когда Вы приняли вуз, был
он, прямо скажем, достаточно
второстепенным, если не заштатным.
С чего начинались преобразования?
Как удалось вырваться в лидеры?

— Это было
трудное для всей высшей школы
время. Финансирование сокращалось,
государство, по сути, объявило, что
вузы оно больше содержать не в
состоянии. Дилемма была такая: или
распускать частично
преподавателей, или сокращать
прием — многие вузы именно так и
поступили. А мы решили не сокращать,
а наращивать.

И тут нам
очень помогло положение о реформе
высшей школы, принятое при Ягодине
— тогдашнем министре образования.
Этот документ кардинально менял
принципы нашей жизни. Во-первых, он
привнес элементы демократии в
управление высшей школой. Ректор
стал избираться коллективом, а не
назначаться, как прежде. То же самое
касается других выборов — деканов,
зав.кафедрами, профессоров,
доцентов. Следующий момент — право
хозяйственной самостоятельности.
Ну представьте: раньше надо было
любую ставку, вплоть до лаборанта, с
Москвой согласовывать, а с
введением положения мы получили
возможность сами определять свою
штатную численность, назначения. Но
главное — получили свободу в
формировании своего бюджета, то
есть нам разрешили зарабатывать.

Мы этим
воспользовались и реализовали
положение на все 100 процентов.
Потому что поняли: нечего больше
надеяться на Москву, рассчитывать
надо в основном на собственные
силы. И пока другие вузы
раскачивались, сомневались, мы
стали вводить платные принципы —
экономисты-то нужны. Поначалу дело
шло очень тяжело. Но сейчас, спустя
13 лет, видим, что действовали
правильно: сегодня в бюджете
академии государственные средства
составляют только 20 %, остальные 80
зарабатываем сами. Причем вот что
хочу подчеркнуть: половина наших
студентов — бюджетники, то есть мы
за счет коммерческого набора
помогаем учиться тем способным
ребятам, которые заплатить за
обучение не могут.

— Михаил
Алексеевич, но ведь все вузы в ту
пору оказались в равном положении —
всех государство одномоментно
"бросило"( если не сказать
"кинуло"). Однако выбраться из
финансового тупика сумели далеко
не все. Даже если взять только
экономические вузы — а их у нас в
стране 40, то иные из лидеров ушли в
аутсайдеры, а некоторые и вовсе
прозябают. А вы, находившиеся в
хвосте министерского рейтинга, к
сегодняшнему дню вышли на третье
место по стране. Видимо, есть и
какой-то ваш собственный, фирменный
рецепт успеха… Поделитесь!

— Никакого
особенного секрета нет: просто мы у
себя в академии сохранили единый
счет. У нас куда федеральные деньги
ложатся, туда и наши собственные,
заработанные, кладем. А если бы я
разрешил тут фирмы подсадные
насоздавать десятка два, как это
большинство вузов и предприятий
сделало, деньги бы все исчезли.
Получилось бы то же самое, что в
масштабе страны: все приватизируем
до последнего, монополии разобьем —
и страна стала бедная.
Централизации ресурсов нет, и мы
никакой уже Братской ГЭС построить
не сможем.

Когда
перестройка в академии началась, у
нас тоже хватало охотников открыть
свои счета. С одним зав.кафедрой,
помню, чуть не до скандала дошло. Он
пришел ко мне просить счет, какую-то
фирму или факультет организовать
собрался. Я говорю: нет, иначе
другие с тем же ко мне придут. А что
академии останется? Прошло много
лет, он пришел и говорит: ты был
прав, ты молодец.

Конечно, я
лично мог бы стать богатым
человеком — ректор тут получает и
там, в побочном вузе, тоже. Но
богатыми были бы только я и еще
узкий круг лиц. А сейчас у нас
академия богатая. Потому что я сижу
и контролирую и никому растащить не
позволю. Мы так с самого начала с
моими замами и договорились: все
работают на всех и весь доход — в
академию. А за хорошую работу
получай хорошую зарплату.

—
Хорошая зарплата — это сколько? На
днях ректор МГУ Садовничий на
всероссийском съезде ректоров
сетовал: московский профессор
получает 1200 рублей…

— У нас
профессор получает 7 с половиной
тысяч, доцент — 5. 1200 получает
уборщица.

Мы сейчас
свой бюджет на следующий год
верстаем и заложили повышение
зарплаты еще на 32 процента. А
значит, профессор будет получать 10
тысяч, доцент — 6 с половиной, а
начинающий преподаватель — 3. Вот
это, я считаю, более-менее
нормальная зарплата.

Вообще мы у
себя в академии 3 варианта бюджета
всегда составляем — от
минимального до максимального.
Просчитываем так, чтобы рост был
заложен, чтобы человек от этого
выигрывал. И, как правило, выходим
на третий вариант, максимальный. Но
наш бюджет, в отличие от
федерального, всегда с профицитом:
то есть доходы больше, чем расходы.
И этот профицит мы на
непредвиденные нужды используем.

За счет такой
жесткой централизации бюджета, за
счет прозрачности, контроля мы и
развиваем академию, аккумулируем
средства, вкладываем в крупные
программы: в открытие новых
факультетов, в строительство и
ремонт, в приобретение литературы и
так далее. А иначе и мы были бы среди
тех, кто концы с концами свести не
может…

… Но
репутация — дороже

—
Классический метод передачи
знаний, которым люди пользовались
столетия, это лекция, — говорит
Михаил Алексеевич. — Я рассказываю,
вы слушаете, записываете, потом
изучаете. Но современные
технологии позволяют ускорить
процесс обучения. Специалисты
подсчитали: если я, лектор, один
говорю — усвоямость будет 30 %, если
мы вместе со студентом говорим,
обсуждаем — 50. А если спорим — то 70 %.
Потому что, когда спорим, обе
стороны владеют вопросом. Я побывал
во многих университетах мира,
американских и европейских, и
убедился: предпочтение сейчас
отдается именно последней,
наиболее эффективной технологии
обучения.

Несколько
лет назад мы тоже решили пойти этим
путем — то есть активно включить
студента в процесс познания,
организовать его труд так, чтобы он
был не только слушателем, но и
самостоятельно работал, в
читальном зале. Что для этого нужно?
Во-первых, иметь достаточное
количество читальных залов, а,
во-вторых, высвободить студенту
время для самостоятельной работы.

Разом это не
делается. Год от года мы наращивали
и наращивали число читальных залов,
их наполняемость, укомплектовывали
литературой, газетами, журналами.
Если в 90-м году таких залов было 4, то
сегодня — 12. Больших, красивых,
уютных. Вдвое вырос книжный фонд.
Постепенно начали сокращать и
количество учебных часов. Если по
стандартам министерства положено 32
часа в неделю, то мы уже пришли к 22,
то есть на 10 часов сократили, Но
одновременно загрузили студента в
читальном зале. У нас все залы
забиты, сидят ребята и занимаются.

Следующий
шаг в этом направлении — перейдем
на 18 лекционных часов. Тогда будет 3
часа в день активных занятий. Тут
ведь еще и "второго зайца
убиваем": воспитываем у студента
привычку к самостоятельной работе.
Если потребность в познании
заложена, то никакие курсы
повышения квалификации не
понадобятся, человек сам будет
пополнять, обновлять свои знания.

— А
преподаватель? Как он
перестраивает свою работу?

— Он должен
уплотнить свои лекции, максимально
"отжать воду". Его главной
задачей становится — обозначить
узловые моменты, дать ориентир
студентам, рекомендовать
литературу. И тогда на курс лекций
потребуется, скажем, не 60 часов, а 40.
И на самой лекции будет время не
только для монолога, но и для
дискуссии, ответов на вопросы. То
есть производительность труда
преподавателя повышается, а в
помощь ему — разнообразные
технические средства: ими академия
укомплектована на самом высоком
уровне.

Мы еще вот
какую вещь за последние годы
внедрили: обязали всех
преподавателей вывести на единый
сервер академии свои лекции. Единый
сервер — это все компьютеры всех
деканатов, учебных залов, библиотек
(их 700 штук), которые объединены в
общую сеть. И получается своего
рода вторая библиотека, из лекций
по всем предметам. А значит,
студент, сидя в любом читальном
зале, может найти в компьютере
любую лекцию. И даже заранее, перед
занятием, ее прочесть, чтобы прийти
"вооруженным", поспорить с
преподавателем.

— Но
может, воспользовавшись такой
возможностью, и не прийти на лекцию.
И вообще перестать на них ходить —
дескать, найду потом все в
компьютере…

— Что ж,
вольному воля. У нас принцип такой:
кто хочет учиться — учится, а не
хочет — что за ним бегать. Я сам
когда-то старостой был, потом в
деканате работал — мы дневники
вели, учитывали посещаемость. И
возишься с этим плохишом, всех
лодырей по именам знаешь. А на
отличника никто внимания не
обращает: он же учится, делает, что
положено. Так надо лучше
внимание-то отличнику уделять.

Поэтому я,
когда ректором стал, первое, что
сделал, — отменил дневники и
журналы. Мы решили ориентироваться
прежде всего на сильного студента,
на того, кто действительно хочет
учиться. А с двоечниками не
церемонимся. Я деканам так и говорю:
отчисляйте, что вы с ними возитесь.

— А если
это "коммерческий" двоечник,
за учебу деньги платит?

— И таких
отчисляем. "Коммерсантов" —
примерно 10 процентов за первую же
сессию. И деньги возвращаем. В
прошлом году 5 миллионов вернули. Мы
не боимся этого. Деньги деньгами, но
имя академии, ее репутация,
фирменная марка — дороже.

Через
науку — к практике

— В
российских вузах обучение
традиционно идет через науку, через
вовлечение молодежи в
исследования. Да и сами вузы, как
правило, — центры научной мысли,
генераторы идей. Но в вашем вузе в
прежние времена наука была отнюдь
не самым сильным местом…

— 13 лет назад,
когда я стал ректором, у нас
аспирантуры не было вообще. В тот
период, начиная преобразования, мы
себе твердо сказали: надо растить
свои научные кадры, без них у
академии будущего нет. И за 12 лет мы
такую аспирантуру подняли…
Бросили на это огромные деньги, из
тех, что сами зарабатываем. Сегодня
у нас самая крупная в Сибири и на
Дальнем Востоке аспирантура, в ней
учится 600 человек.

Конечно, нам
столько не надо, мы делимся со
всеми. Эти молодые ученые идут в
другие вузы, в администрацию, в
фирмы. То есть мы работаем на
регион. Это же
высококвалифицированные
специалисты, которые
управленческой наукой овладели на
студенческой скамье. А я не устаю
повторять свой тезис: мы буксуем
из-за того, что грамотного
менеджмента нет — ни во главе
страны, ни во главе предприятий.

— Как вы
считаете, в той экономической
стабилизации, которая происходит в
последнее время, есть заслуга
ученых вашей академии?

— Несомненно.
Ведь мы принимаем участие в
подготовке важнейших документов,
определяющих стратегию развития
региона. Наша академия совместно с
академией казначейства при
Министерстве финансов разработала
план финансовой стабилизации для
Иркутской области, Читинской.
Участвовали в работе над областной
программой занятости, сейчас — в
разработке плана
социально-экономического развития
до 2008 года.

Еще когда
Борис Александрович Говорин был
мэром Иркутска, мы договорились:
отправляем наших аспирантов на
практические должности в мэрию, а
он по результатам работы выбирает,
кого оставить. Каждый год стали
своих засылать, и администрация
получила таких образом много
квалифицированных управленцев. То
же самое — с областной
администрацией. Там уже 4 доктора
наук наших работает.

— Михаил
Алексеевич, вы ведь не только
администратор, но ученый с именем,
ваши работы специалистам хорошо
известны, в особенности двухтомник
"Экономика Иркутской области",
написанный в соавторстве с
доктором экономических наук А.П.
Суходоловым, немногие регионы
могут похвастать столь
фундаментальным исследованием. Над
чем трудитесь сейчас? Как
выкраиваете время для науки?

—
Заканчиваем с Александром
Петровичем третий том "Экономики
Иркутской области". Работаю в
выходные и вечерами, бывает, и ночи
прихватываешь. Но пишу с
удовольствием. Административная
текучка ведь изматывает, а когда
сидишь с книжками, обо всем
забываешь. Для меня это лучший
отдых. Особенно если написанное
самому нравится.

— Как
специалист, что думаете о
перспективах развития нашего
региона?

— Потенциал
развития огромный. И мы можем очень
хорошо зарабатывать, если
правильно распорядимся своими
богатствами. Просчет наш в том, что
мы ограничиваемся, как правило,
первичной переработкой — того же
леса, алюминия. А надо переходить на
углубленную. Ведь это нонсенс —
делаем алюминиевые чушки,
отправляем в Китай и другие страны,
а потом у них покупаем изделия,
сделанные из нашего же алюминия…
Значит, надо заставить
собственников — а механизмы для
этого есть — не вывозить деньги, а
реинвестировать их у нас в области
в углубленную переработку.

По поводу
Ковыкты у меня несколько иное
мнение, чем то, что сейчас
преобладает. Я убежден, и говорил об
этом на Байкальском форуме, что
наша область от экспорта газа в
Корею практически ничего не
выиграет. Так зачем развивать то,
что нам невыгодно? Чем
инвестировать экономику других
стран, давайте газифицируем с
помощью Ковыкты собственную
область. И экология улучшится, и
затраты быстрее окупятся.

То же самое
по электроэнергетике. Собираемся
строить ЛЭП за полмиллиарда
долларов и продавать энергию в
Китай. Причем по заниженным
тарифам… Ведь мы опять-таки
перегоняем первичный продукт. Раз
уж нам в наследство такая дешевая
гидроэнергетика досталась, давайте
на ее базе развивать собственные
производства, ту же глубокую
переработку алюминия, например,
давайте переведем всю область на
электроотопление — ведь у нас
сейчас 40 процентов гидроэнергии не
потребляется. Это дешевле, чем
энергетика на мазуте и угле, и
производительность труда раза в
два повысится. Ведь надо рассуждать
с позиций не сегодняшнего дня, а
смотреть хотя бы на 10 лет вперед. И
тогда мы увидим, что никакой
возможности для экспорта
электроэнергии у нас нет.

К сожалению,
эта варианты пока не
просчитываются. Может быть, еще не
пришло время, но общество все равно
зреет в этом направлении. И
осознание наступает.

Что день
грядущий нам готовит?

— Сейчас
много говорят о надвигающемся
демографическом кризисе, о том, что
он готовит большие неприятности
высшей школе: через несколько лет
число абитуриентов резко
сократится. Эта ситуация вас
тревожит? Вы как-то готовитесь к
трудным временам?

— Не могу
сказать, что очень тревожит. Думаю,
что прочность репутации академии
сегодня такова, что мы от
демографического спада не
пострадаем. Абитуриент к нам все
равно пойдет — за качеством
образования. Поэтому все ближайшие
тактические задачи сосредоточены
на одном — на совершенствовании
учебного процесса.

А для этого, в
первую очередь, нужна сильная
кадровая прослойка. Сегодня у нас
очень квалифицированный
преподавательский состав: 70
процентов имеют ученые степени,
каждый седьмой преподаватель —
доктор наук, всего их 65. Это уровень
лучших вузов страны. Только в
прошлом году у нас в академии было 11
докторских защит, а во всех
остальных вузах области вместе
взятых — 8.

Но мы ведь
понимаем: количественно за эти 12
лет мы рывок сделали, а качественно
еще надо расти и расти. По большому
счету то, что мы имеем, — пока еще не
школа. Вот если рядом с этим
доктором ученик стал доктором, а
потом ученик ученика — это уже
школа. Это передача
интеллектуального опыта, знаний,
традиций. Лет через 10, когда
нынешние молодые кандидаты и
аспиранты выйдут в доктора, мы
получим школу. Я не сомневаюсь, что
так и будет. База заложена мощная, и
она уже автоматически сама на себя
работает.

—
Качество обучения, наука — конечно
же, альфа и омега высшего
образования. Но не учебой единой
жив студент. Есть еще досуг,
общение, быт…

— Для нас это
вещи неразрывные. Многие ребята
ведь почти что живут в академии: в 8
утра приходят и — до 8 вечера.
Поэтому мы стремимся, чтобы наш вуз
во всех отношениях стал для
студента родным домом.

Возьмем
простой житейский вопрос: где
студенту питаться? Думали мы,
думали и решили: не будем делать
обычную столовую, а создадим кафе.
Сейчас их по всей академии 14.
Уютные, красивые, каждое — на свой
лад и со своим названием. Ребята
любят здесь бывать, не только
поесть приходят: кто-то конспекты
листает, кто-то в карты играет,
свидания здесь назначают. Эти кафе
— своего рода клуб, место общения.

Еще одна
насущная проблема — досуг. Чтобы
студенту было где отдыхать, мы и
приобрели кинотеатр
"Художественный". Я благодарен
губернатору, он пошел навстречу, с
условием: сохраните профиль
кинотеатра. Мы так и сделали.
Буквально за год провели
реконструкцию — 10 миллионов
вложили. Теперь у нас здесь
культурно-досуговый центр, ребята
самодеятельностью занимаются. И
для города кинотеатр не потерян:
фильмы здесь демонстрируем.

Нынче с
городской администрацией
договорились — нам передают ДК
"Октябрьский". Сейчас он
мертвый стоит, практически
разрушенный. А мы отремонтируем и
организуем спортплощадки для наших
студентов. В выигрыше опять-таки не
только мы, но и город: всех
ребятишек района соберем, пусть
тоже в спортивных секциях
занимаются.

— В
прошлом году вы показали пример,
став застрельщиком очередного
полезного дела — обустройства
Иркутска, обновления фасадов. Когда
главный корпус академии открыл
после реставрации свое лицо — все
ахнули: настолько волшебно оно
преобразилось. Тогда вы, помнится,
сказали: в вузе, как и в человеке,
все должно быть прекрасно — и
качество обучения, и внешний вид.
Это по торжественному случаю было
сказано или у вас программа такая?

— Программа и
даже политика: развивать академию в
комплексе, не упуская ни одну из
сторон ее жизни — будь то учебный
процесс, наука, материальная база
или зарплата преподавателя. В том
числе и о "внешности" идет
речь. В будущем году планируем
построить еще один корпус, он будет
самым большим и свяжет воедино все 8
наших корпусов. Приведем в порядок
оставшиеся фасады, весь квартал,
который занимает академия, плиткой
выложим. Так что через несколько
лет будем выглядеть не хуже, чем
любой европейский вуз.

А еще здесь,
во дворе, фонтан сделаем. У меня
даже такая мечта — скульптуру
красивую поставить. Тут со мной
профессор дискутировал: зачем,
говорит, деньги тратить. Я не
согласен. Мы ведь не только знания
студенту должны давать, но и общую
культуру воспитывать. Если он 5 лет
живет в чистоте, порядке, в красивых
интерьерах, среди красивых картин —
а вы видели, они у нас везде: в
коридорах, читальных залах,
аудиториях, то он и в свою
профессиональную жизнь эту
привычку возьмет. Тогда и в
экономике порядок быстрее наведем.

— В
общем, судя по всему, к 70-летию
академия пришла не просто в добром
здравии, но в лучшей за всю свою
историю форме — духовной и
физической. Желаем сохранить ее на
многие годы и с нетерпением ждем,
чем вы нас еще удивите и порадуете.

Год
1930-й — открытие Сибирского
финансово-экономического
института (СФЭИ). Год 1965-й — институт
переименован в Иркутский институт
народного хозяйства (ИИНХ). Год 1993-й
— институту присвоен статус
академии и название "Иркутская
государственная экономическая
академия".

В 1930
году в Сибирском
финансово-экономическом институте
было 2 факультета, 5 кафедр.
Подготовка велась по 2
специальностям. Сегодня в академии
15 факультетов, 35 кафедр. Она обучает
студентов по 18 специальностям.

Показатели
рейтинга ИГЭА: 1989 г. — 16 место из 23
экономических вузов страны; 1995 г. — 4
место из 40 вузов; 1999 г. — 3 место из 40
вузов.