Екатерина
Трубецкая в Иркутске

И.В. Пашко, зав.
отделом ИОИМ "Дом Трубецких".

21 октября
этого года исполнилось 200 лет со дня
рождения княгини Екатерины
Ивановны Трубецкой — первой
декабристки, женщины удивительной
судьбы, сумевшей воплотить в себе
лучшие черты своих современниц. Ее
жизнь и подвиг стали яркой
страницей отечественной истории —
легендой нашего края и города.

Всего на день
позже своего мужа, отправленного на
каторгу, 24 июля 1826 г. княгиня
выехала из Петербурга в Иркутск и
прибыла в "столицу Восточной
Сибири" 16 сентября, преодолев 5725
верст тяжелейшего пути. Здесь она
остановилась в доме Е.А. Кузнецова,
немало сделавшего уже для ее мужа и
его товарищей. Он познакомил
Екатерину Ивановну с чиновником
Жульяни, который известил Сергея
Петровича и его товарищей о приезде
княгини и сообщил ей последние
новости о ссыльных, отправленных к
тому времени на ближайшие к
Иркутску заводы. Супруги уже
строили планы устройства в
Николаевском заводе, но
возвращение в город гражданского
губернатора И.Б. Цейдлера и
получение им инструкций
генерал-губернатора Восточной
Сибири А.С. Лавинского изменили
судьбу декабристов. 8 октября 1826 г.
Трубецкой "с товарищи" были
отправлены за Байкал. Княгиню же
ждали новые испытания, на сей раз не
физические, а душевные.
Психологический поединок молодой
женщины с губернатором Цейдлером и
ее победу блистательно описал в
своей поэме Н.А. Некрасов.

19 января 1827 г.
Екатерина Ивановна отправилась в
Благодатский рудник, чтобы стать
поддержкой и опорой не только
горячо любимому мужу, но и его
товарищам.

В конце 1839 г.
истек срок каторги для Сергея
Петровича. Трубецкие получили
приказ выехать на поселение в с. Оек
в 30 верстах от Иркутска. Переезд на
новое место был омрачен смертью
младшего сына Владимира,
прожившего всего год. Эта первая
для четы Трубецких утрата была
особенно тяжелой.

Получив от
матери деньги на строительство
дома, Екатерина Ивановна решила
обустроиться в Оеке весьма
основательно. Помощь графини
Лаваль была иногда довольно щедрой,
но нерегулярной, и в целом бюджет
семьи Трубецких был очень скромен.
Чтобы свести концы с концами,
пришлось обзавестись большим
огородом и домашним скотом. Занятия
хозяйством, помощь местным
крестьянам помогали отвлечься от
горестных дум, а их было немало. В
сентябре 1840 г. умер второй сын
Никита. Все меньше оставалось у
княгини надежд, сил и здоровья. Все
чаще она страдала приступами
ревматизма. 28 января 1842 г., опасаясь
скорой смерти, Екатерина Ивановна
написала завещание, в котором
просила своих сестер позаботиться
о детях и муже.

Весной того
же года Трубецкие узнают о
"царской милости" — позволении
декабристам отдать своих детей в
казенные учебные заведения с
условием изменения их фамилий по
отчествам отцов. Конечно, мысли о
необходимости дать детям приличное
образование не раз приходила в
голову родителям, но, как и
большинство других декабристов,
Трубецкие отказались от столь
унизительной "милости". Позже
правительство пошло на уступки, и в
1845 г. их дочери Елизавета и Зинаида
поступили в Девичий институт,
"записанные" как внучки
графини Лаваль, но под своей
фамилией. Сын Иван, родившийся в
июне 1843 г., позже стал учеником
иркутской гимназии. Получившие от
родителей начальное образование
дети Трубецких и в казенных
заведениях учились легко и успешно.
Старшая дочь Саша сдала экзамен за
курс Девичьего института
экстерном, а Лиза и Зина по
окончании его получили золотые
медали. Из семерых детей Трубецких
только четверо выросли и покинули
Сибирь. Последняя дочь Софья,
родившаяся через год после Ивана,
прожила только 13 месяцев.

Рождение
детей, их утрата подрывали силы
Екатерины Ивановны. Все чаще она
нуждалась в услугах врача. По
состоянию здоровья и для учебы
детей она обратилась к властям с
просьбой разрешить ей переезд в
Иркутск. В 1845 г. такое разрешение
было получено. По иронии судьбы дом,
в котором поселились Трубецкие в
Знаменском предместье Иркутска за
рекой Ушаковкой, прежде был
загородной дачей того самого
губернатора И.Б. Цейдлера, который 18
лет назад пытался не пустить
княгиню к мужу в Нерчинские
рудники. Дом был довольно
просторный и уютный, но более всего
радовал княгиню большой красивый
сад. Дом этот вскоре стал известен в
Иркутске и окрестностях благодаря
безграничной доброте его хозяйки.
Странники, бездомные, нищие всегда
находили здесь приют и внимание. О
том, что дом Трубецких всегда
"набит слепыми, хромыми и всякими
калеками", писал декабрист А.Н.
Сутгоф в письме к И.И. Пущину.

Дом
Трубецких, как и дом Волконских, был
настоящим центром встреч и общения
декабристов, живших на поселении
вблизи Иркутска. "Обе хозяйки —
Трубецкая и Волконская — своим умом
и образованием, а Трубецкая — и
своею необыкновенной сердечностью
были как бы созданы, чтобы сплотить
всех товарищей в одну дружескую
колонию", — писал позднее в своих
воспоминаниях воспитанник
декабристов и частый гость в их
домах Н.А. Белоголовый. Даже сам
генерал-губернатор Восточной
Сибири Н.Н. Муравьев с супругой
бывал в гостеприимном доме княгини,
тем более, что его жена была
француженкой по происхождению, что,
безусловно, сближало ее с
наполовину француженкой
Екатериной Ивановной.

Кроме заботы
о детях, на плечах Е.И. Трубецкой
лежала забота о воспитанниках,
которые как бы сами собой
появлялись в ее доме. Дочери
товарища мужа М.К. Кюхельбекера
Анна и Юстина, сын ссыльнопоселенца
А.Л. Кучевского Федор, дочь бедного
чиновника Неустроева Мария и
подруга дочерей Анна (фамилия ее не
сохранилась) — все они были окружены
заботой и вниманием в доме
Екатерины Ивановны.

Печаль и
радость в жизни княгини всегда были
рядом. В январе 1846 г. до Иркутска
дошло известие о кончине И.С.
Лаваля. Последние полгода старый
граф был очень болен, и его жена
пыталась добиться разрешения царя
на свидание дочери с умирающим
отцом, но все старания Александры
Григорьевны оказались напрасными.
Николай 1 был верен своей клятве и,
пока был жив, не позволил ступить на
землю европейской России никому из
"своих друзей 14 декабря" и их
близких. Четыре года спустя, в 1850 г.,
скончалась и мать декабристки, так
и не увидев ни своей старшей дочери,
ни внуков, рожденных в Сибири. Но
именно в них было продолжение жизни
знаменитого и несчастного рода. В
январе 1852 г. в Иркутске
отпраздновали свадьбу Елизаветы
Трубецкой с сыном старого друга
Сергея Петровича, декабриста В.Л.
Давыдова Петром. В апреле вслед за
сестрой вышла замуж и Александра
Сергеевна. Ее мужем стал
градоначальник Кяхты Николай
Романович Ребиндер, близкий
знакомый селенгинских поселенцев
братьев Бестужевых.

Екатерина
Ивановна радовалась счастью своих
детей, но ее собственных сил и
здоровья становилось все меньше.
Все реже княгиня выходила из дома,
ревматические боли заставили ее
передвигаться в деревянном кресле
на колесах. Только забота мужа и
детей продлили земные дни
Екатерины Ивановны. Незадолго до
кончины в жизни декабристки
произошла встреча, которая не могла
не взволновать ее душу, не
пробудить воспоминаний о прежней,
досибирской жизни. Летом 1854 г. в
Иркутск навестить опального брата
приехала княгиня Софья Григорьевна
Волконская. Трудно представить,
какие чувства испытала княгиня,
какие воспоминания ожили в ее
сердце, когда здесь, в "крае
изгнания", она увидела эту
женщину, бывшую когда-то посаженой
матерью на ее свадьбе. Именно Софья
Григорьевна вела ее под венец в
Париже в 1821 г. Эта встреча стала
последним эхом, отголоском тех
счастливых давних лет, когда ничто
не предвещало ни испытаний, ни
страданий, ни сожалений.

Всю весну и
лето 1854 г. Екатерина Ивановна
проболела, она уже не могла
вставать, ее мучил сухой кашель, все
старания врачей были тщетны. В 7
часов утра 14 октября 1854 г. она
скончалась на руках мужа и детей.

В последний
путь жену "государственного
преступника" провожал весь
Иркутск. Влиятельные чиновники во
главе с генерал-губернатором и
отверженные бедняки, все пришли
проститься с княгиней.
Современники писали, что такие
многолюдные похороны Иркутск видел
впервые. Гроб с телом покойной
несли монахини женского
Знаменского монастыря, в стенах
которого и нашла свой последний
приют Екатерина Ивановна
Трубецкая. Ее похоронили рядом с
умершими ранее детьми Никитой и
Софьей. С тех пор это печальное
место посетило множество людей,
чтобы отдать дань памяти и уважения
той, что совершила "подвиг любви
бескорыстной".