Как это
по-эвенкийски?

Александр
САВЕЛЬЕВ, журналист

В декабре Катангскому району
исполняется 70 лет. Изначально он
был основан как эвенкийский
национальный, и, наверное, в те годы
название вполне определяло суть.
Теперь многое изменилось. Само
понятие "национальный" ушло в
небытие, а вместе с ним — большая
часть того, что придавало району
индивидуальность в
культурно-бытовом плане… Об этом и
многом другом мы беседуем с
методистом РОО по охране прав
детства и ведущим специалистом
района по эвенкийскому языку Н.Г.
ЕГОРОВОЙ.

—
Наталья Григорьевна, сейчас можно
наблюдать довольно странную вещь:
эвенкийская молодежь сплошь
говорит на русском языке, кое-кто
оперирует элементарным английским,
но я не встречал ни одного эвенка
моложе 30 лет, который свободно
изъяснялся бы на своем родном
языке. Такое впечатление, что
эвенкийский язык как форма общения
изжил себя, стал мертвым языком. На
ваш взгляд, почему это произошло?

— Можно
выделить две основные причины,
которые спровоцировали такую
ситуацию. Первая — изменение
материальной культуры и жизненного
уклада эвенков, поскольку из быта
попросту исчезли многие вещи и
понятия, а их место заняли другие, с
русским речевым эквивалентом. И
если дети, те, что сегодня сидят за
партами, никогда в жизни не видели
оленей, не представляют себе, как
выглядит стойбище и какова жизнь
охотника-оленевода, то интерес к
языку, если таковой и вернется,
будет в какой-то мере
искусственным. Вероятно,
подсознательно это понимают
родители сегодняшних школьников,
которые, кстати, большей частью
тоже не знают языка, потому что они
часто говорят о непрестижности и
бесперспективности изучения
эвенкийского языка.

Вторая
причина — это политика государства
в национальных вопросах, которая
велась на протяжении более чем
двадцати лет. С одной стороны,
малочисленным народам оказывалась
всемерная поддержка, с другой —
общенациональные ориентиры
требовали отказа от малых,
внутринациональных, и получилось
так, что в 60—70-х годах в школах
района эвенкийский язык не
преподавался вообще. Впрочем,
происходило это не только с
эвенками, аналогичную ситуацию
можно было наблюдать и в Туве, и в
Тофаларии, так что вполне можно
говорить о культурной конвергенции
у самых различных народов.

—
Давайте поговорим немного об
истории района. В 20—30-х годах
население района было практически
безграмотным, и преподаватели
местных школ были, как известно,
приезжими. Разумеется,
эвенкийского языка они не знали, и
обучение шло на русском. Дети жили в
интернатах, понемногу отвыкая от
родной культуры и приобщаясь к
доселе чуждой… Не кажется ли вам,
что именно тогда было положено
начало этому процессу отхода от
исконных начал?

— Это не
совсем так. Хотя, действительно,
педагоги были приезжими, из
русских, но здесь они осваивали
национальный язык и спустя
непродолжительное время могли
говорить с воспитанниками
по-эвенкийски. Собственно говоря, в
то время и не было нужды
преподавать в школах эвенкийский
язык — детям было достаточно
языковой практики в семьях и в
общении со сверстниками, русский же
учили, как сейчас, скажем,
английский. Но время шло, в
повседневной жизни один язык
вытеснялся другим, и в 50-х годах в
преподавании эвенкийского уже
возникла необходимость — русская
словесность доминировала в
общественной жизни, и знание
родного языка уже не было столь
безусловным. Однако нужно заметить,
что носителей языка в то время было
несравненно больше, чем теперь.
Такие деревни, как Хамакар, Наканно,
Токма, Тетея, Инаригда, практически
полностью говорили на эвенкийском,
а кроме того, сохранили
традиционный уклад жизни и
народные промыслы. Возможно, так
оставалось бы и по сей день, но в 60-х
годах (частично это произошло по
причине расформирования колхозов)
многие эвенки мигрировали в
эвенкийский национальный округ, в
частности, в Туру. Тогда же,
согласно указаниям сверху,
изучение языка в школах
прекратилось — ввели двуязычие
(русский — английский), и, пожалуй,
это и стало началом массового и
активного отхода от исконных начал.

—
Кажется, и по сей день не многое
изменилось? Во всяком случае,
ставки методиста по эвенкийскому
языку, кажется, в РОО нет до сих
пор…

— Да, это так.
В недалеком прошлом такая ставка
существовала, но потом, очевидно за
ненадобностью, была упразднена.
Носителей языка можно пересчитать
по пальцам, и вряд ли их станет
больше — с каждым поколением
количество их только уменьшается. И
хотя в районе язык преподается
сейчас в двух школах (Ербогаченской
и Хамакарской), говорить о
полноценном возрождении
национальной культуры не
приходится. Есть способные ученики,
но они заканчивают школу, уезжают в
Питер или Улан-Удэ (там существует
факультет бурятской филологии с
изучением эвенкийского языка) и
остаются там, поскольку
перспективы для работы и развития в
районе практически равны нулю. В
основном же в рамках школьной
программы дети узнают язык на
довольно примитивном уровне,
поскольку обучение, как и любому
иностранному, ведется с азов, а
количество отводимых для этого
часов весьма невелико.

— В 80—90-х
годах в стране наблюдался массовый
всплеск национального
самосознания. Доходило до смешного
— все кому не лень требовали свобод,
прав, суверенитетов и всего, что с
этим связано. Но у этого движения
были и позитивные стороны. Неужели
это поветрие не коснулось эвенков?

— В какой-то
мере — да. До суверенитета дело,
конечно, не доходило, но именно в 80-х
возобновилось преподавание
эвенкийского языка в школах.
Кстати, тогда в школе села Наканно
существовал интереснейший, если не
сказать уникальный, опыт обучения и
воспитания школьников в
национальных традициях. Помимо
родного языка ребятам
преподавались такие дисциплины,
как охотоведение, пошив
национальной одежды и многое
другое из того, что, в принципе, для
эвенка необходимо. Весь сентябрь,
например, мальчишки, а зачастую и
девчонки, проводили в тайге, где
готовили и засаливали для школьной
столовой рыбу, добывали ондатру,
словом, вели настоящую взрослую
промысловую жизнь. Этот практикум
вела З.В. Монахова, в совершенстве
знавшая эвенкийский быт, культуру,
язык. В частности, благодаря лишь ее
усилиям большое количество
литературы переведено на
эвенкийский… После ее ухода
последователей, к сожалению, не
оказалось.

— В
Иркутской области живет свыше
тысячи эвенков, примерно треть из
них — в Катангском районе, на своей
исконной родине. Но родина — это
ведь не только какая-то абстрактная
географическая область, это и
привычки, нравы, культура, язык.. И
если сейчас не подумать о
возрождении этих вещей, то,
возможно, к следующему юбилею
района эвенки станут Иванами
непомнящими, Колумбами без
Америки… Вы допускаете такую
возможность?

— Безусловно,
она существует. Эта проблема сейчас
упорно замалчивается, однако она
существует и решить ее нужно. Одно
из наиболее эффективных и
действенных решений — создание
культурного центра, который будет
развивать и стимулировать большие
и малые очаги словесности, народных
промыслов… Такие центры создаются
сейчас везде — в Эвенкии, Туве,
Бурятии. В Иркутске существуют
польские, японские и прочие
культурные центры, которым
областные власти дают зеленую
улицу. Что до эвенкийского центра,
его нет в проекте на все обозримое
будущее. Возможно, когда об этом
задумаются всерьез, будет поздно.