Выброшены
из жизни

Марианна
САДОВНИКОВА, областной молодежный
общественный фонд правозащитников
"Ювента"

"Тетенька,
дайте на хлебушек". Кто из нас не
сталкивался с грязными,
оборванными сорванцами в магазине,
на рынке, да и просто на улице?

Сотни машин,
тысячи людей — "все спешат, все
бегут от мороза в уют…" и только
этим ребятишкам идти некуда, их
никто и нигде не ждет, они никому не
нужны.

Сегодня в
России насчитывается примерно
пятьдесят тысяч
подростков-заключенных в возрасте
от 14 до 18 лет. Около 18 тысяч из них
ждут решения своей судьбы в
следственных изоляторах.

В
следственном изоляторе Главного
управления исполнения наказаний по
Иркутской области на 10 октября 2000
года находилось двести двадцать
несовершеннолетних, из них 18 —
девочки. (На эти показатели
повлияла амнистия. Обычно эти цифры
в 2—2,5 раза больше).

Кем же
наполнен СИЗО города Иркутска
осенью 2000 года?

Те же пацаны
с улицы, только теперь они
"дома". К сожалению, для
большинства из них тюрьма теперь
станет домом.

98%
подростков, находящихся сегодня в
СИЗО, — это дети из так называемых
неблагополучных семей, лишь с
некоторыми из них поддерживают
связь родители, родственники. Но
все они ждут на свидание маму или
хотя бы весточку от нее.

В темной
камере сыро, темно и неуютно. Среди
обитателей камеры выделяется один
мальчишка — метр с кепкой, бегающие
глаза, весь сжавшийся в комочек как
будто, потерявшийся котенок,
говорит совсем как пятилетний
ребенок.

Бесспорно,
некоторые из этих детей отстают в
психическом развитии. В таком
случае в силу ст. 78 и 79 УПК РФ
несовершеннолетнему назначается
судебная комплексная
психолого-психиатрическая
экспертиза. Зачастую его
умственная отсталость видна и
непрофессионалу, да только
экспертиза проводится не чаще двух
раз в год, и то, если наберется не
менее 18 человек. Вот и ждут
подростки экспертизу по полгода и
более.

Сегодня
наряду с акселерацией отпрысков из
благополучных семей идет процесс
отставания в развитии детей из
неблагополучной среды. Вряд ли это
можно связать с каким-либо
генетическими предпосылками,
скорее это объясняется нелучшими
условиями жизни и воспитания.

Почему эти
дети переступают через грань
дозволенного? Да потому, что они не
знают, как должно быть, жить, не
нарушая общепринятых правил, не
знают и самих этих правил. Они не
знают, что такое уют, семья, дом; что
такое хорошо и плохо, добро и зло;
что такое похвала мамы или учителя;
как приятно получать подарки и как
приятно их дарить. Все это прошло
мимо них, они остались за гранью
этой жизни. Они стали озлобленными
и жестокими, потому что таковыми по
отношению к ним стали мы, взрослые,
общество. И они просто не умеют
вести себя по-другому.

Без помощи
родителей ребенок научится ходить,
но произойдет это годам к 2—2,5; он
научится говорить — но только к 5
годам. Он, может быть, даже научится
читать самостоятельно, но вряд ли
будет знать общепринятые нормы
поведения.

"История
характерных неисправимых
преступников обычно такова — это
лишенные попечения семьи,
заброшенные, в большинстве случаев
из низшего класса общества, дети: с
первых шагов они окружены всем, что
есть плохого в обществе, к труду не
приучаются, подрастая, начинают
воровать, пьянствовать и
развратничать, попадают в тюрьмы,
где развитие антиобщественных
наклонностей идет дальше… Едва ли
можно сомневаться в том, что при
лучших условиях жизни с раннего
возраста они не вышли бы такими
вредными и опасными членами
общества," — все это было
изложено более ста лет назад
профессором Томского университета
М.Ф. Поповым. Но и сегодня точно так
же детская преступность — феномен
криминала социального.

А что видят,
на кого ориентируются, с кого берут
пример подростки, находящиеся в
СИЗО?

У нас нет
института их адаптации к жизни вне
колючей проволоки. А потому рецидив
среди подростков, вышедших из
различных исправительных
учреждений, достигает 90%. Кстати,
уже две девочки и пятеро мальчишек,
освободившихся по амнистии,
вернулись в иркутский СИЗО.

Главная
причина этого очевидна: дети,
вышедшие на волю, вновь оказываются
на улице. Они не нужны родителям,
они мешают соседям, надоели школе
(закон об образовании облегчил их
отчисление из школы — "пусть
дадут учиться другим"), они не
нужны обществу и государству, они
не нужны никому.

Замкнутый
круг: улица — колония — улица можно
разорвать его, только оказав помощь
таким детям. Конечно, прежде всего
она должна исходить от государства.
Сегодня существует множество
общественных организаций, но
только небольшая часть из них
занимается проблемами подростков,
тем более преступивших закон.

В конце
октября председатель комиссии по
правам человека Геннадий Хороших и
эксперт Валентина Бондаренко
совместно с членами областного
молодежного общественного фонда
правозащитников "ЮВЕНТА"
посетили детскую колонию в г.
Ангарске.

У всех
вызвало шок нежелание многих ребят
покидать стены этого, мягко говоря,
не совсем детского учреждения. И
работники колонии, и работники
главного управления исполнения
наказания отмечают, что они делают
все от них зависящее, чтобы помочь
этим детям встать на путь
исправления, но… Многим
подросткам, покинувшим колонию,
идти просто некуда, они не
приспособлены к жизни вне колючей
проволоки, часто их некому
поддержать. А ведь им больше, чем
кому бы то ни было, нужна
психологическая, правовая и,
наконец, материальная поддержка. И
оказать ее могут лишь специально
создаваемые центры по оказанию
такой помощи несовершеннолетним,
попавшим в места лишения свободы.

Тенденция
развития подростковой
преступности в значительной мере
зависит от того, сколько
подростков, покинувших зону, вновь
преступят закон. А это, в свою
очередь, зависит от эффективности
социальной адаптации таких детей.