Капитолина
Романычева из Натки
Продолжаем публиковать
поступающие на конкурс материалы и
письма

По размытой
глинистой лесной дороге,
пробуксовывая и заваливаясь то на
один, то на другой бок, пробирается
почтовый "уазик"… Путь лежит в
Натку. Накануне заместитель
начальника РУПСа Валентина
Максимовна Безгетдинова позвонила
в редакцию и предложила:
"Поедемте с нами, сами
посмотрите, как она живет,
напишете". Она — это Капитолина
Павловна Романычева, многие годы
живущая на месте бывшей деревни
Натка. В 70-х годах эту деревню
ликвидировали как неперспективную,
дома разобрали и вывезли, жителей
расселили по близлежащим деревням.
Не захотела уезжать только
Капитолина Павловна.

Людмила
Михайловна Крячек, оператор
почтовой эксплуатации, по дороге в
Натку рассказала, что впервые они
узнали о бабке Капитолине еще в
феврале 1996 года. Отдыхающие как-то
раз увидели ее там и сообщили
почтовым работникам. Потом они
ездили туда с представителями
райсобеса. С тех пор баба Капа их
ждет, ведь это единственные ее
гости, не считая тех, кто заезжает
на источник поживиться водичкой. Я
все никак не могла взять в толк,
почему бабку Капитолину не
перевезти в одну из соседних
деревень, ведь много в них сейчас
пустующих домов.

"Предлагали,
и не раз, в Котик звали, — говорит
Людмила Михайловна, — да не хочет
она никуда. Пятьдесят лет уж на
одном месте. Когда все дома вывезли,
жила бабка Капитолина в помещении,
больше похожем на сарай. А когда
начали строительство наткинского
санатория (ныне заброшенного),
строители бабку заприметили,
пригнали ей железный вагончик. Там
она и жали до нынешней весны. Была в
нем железная печка, которая
мало-помалу согревала помещение.
Потом вагончик сожгли, как говорит
сама Капитолина, сожгли рыбаки,
которые не раз уже до этого к ней
приходили, требовали деньги,
забирали пищу. Чем уж помешала им
восьмидесятилетняя женщина, понять
невозможно.

"Приезжаем
мы в мае, — рассказывает Людмила
Александровна, — а она разгребает
пепелище, вытаскивает не успевшие
сгореть кастрюльки, ведра, тряпье.
Да только почти все сгорело. Кучу
разгребала голыми руками. Смотрим,
а у нее пальцы кровоточат, сожжены
до мяса. Да боли-то от горя не
чувствовала…" Потом она
перетащила оставшийся обгоревший
хлам в лес, а вагончик так и остался
стоять опаленной грудой, нагнетая
на душу бабки Капитолины безнадегу
и тоску.

Проезжаем
место, где раньше стояла деревня
Натка. Пустующие поля да две
усадьбы. Пасутся лошади, уже
собрано сено в копны. Похоже, что
живут здесь натуральным
хозяйством, как и много сотен лет
назад. Здесь словно время
остановилось. Едем дальше, вот
показался тот самый родник Натка, а
вдали виднеется добротное
трехэтажное кирпичное здание
наткинского санатория —
невоплощенная мечта… Еще метров
сто, и машина останавливается среди
леса, где собственно и
заканчивается лесная дорога — у
самой "усадьбы" бабки
Капитолины. Поначалу глазами ищу то
помещение, где живет Капитолина, и
не нахожу. Взгляд пал на
перекошенную груду металла —
бывший вагончик, затем на изгородь,
сооруженную из всевозможных веток
и палок, а затем на предмет, который
жильем назвать язык не повернется —
клетушка из досок, местами
сколоченная наспех, а местами доски
просто придвинуты поплотней.
Вместо крыши — старые картонные
коробки, сухие ветки, листы
обгоревшего железа. Все, что смогла
себе соорудить восьмидесятилетняя
бабка, лишившаяся убогого жилища.

В момент
нашего прибытия хозяйки дома не
оказалось. Ведь недаром говорится,
волка ноги кормят. Начали усиленно
сигналить, так и день можно
простоять, не дождавшись. Вскоре из
леса показалась и согнутая фигурка
бабки Капитолины, она медленно
передвигалась, опираясь на палку.
Впереди бежали собаки. Три
обаятельных пса сначала смотрели с
опаской и подходить к нам не
решались, но, заметив, что их
хозяйка настроена доброжелательно,
начали ластиться и поскуливать,
виляя изо всех сих хвостами.
Капитолина Павловна несла полный
подол черемухи. Похоже, на этот раз
это был ее обед и ужин.

— Ну,
здравствуйте, — приветствует нас
баба Капа, сплевывая косточки, —
черемуха спелая! Берите!

Мы угощаемся
черемухой, действительно спелая,
сладкая. А баба Капа тут же начинает
сетовать на то, что приезжающие
природу не жалеют, черемуху рвут
ветками, так она выродится со
временем.

— Вот не сплю
уже две ночи, опять приходил кто-то,
свет видела, мужики какие-то. А
зачем ходят? Ну, пила бы я или водку
продавала.

Заезжали к
бабе Капе и сильные мира сего,
проездом. Она живописно
рассказывала, как они отдыхают на
природе, пьют целебную водичку.
Наиболее сострадающие из них
завезут иногда булку хлеба,
посмотрят, наобещают, а как уедут —
забывают про бабкины горести.

— Зима скоро,
как я буду, не знаю. Мне ничего не
надо, прошу только: помогите хоть
землянку какую выкопать. Рядом,
метрах в пятидесяти отсюда, есть
старый сруб, мне бы бревна, доски
оттуда перетаскать да три столба в
землю вкопать, а остальное я уж сама
как-нибудь… В вагончике-то зимой
тяжко приходилось. День и ночь
топила, то сучки таскаю, то сухостой
какой раскачаю, а сейчас не знаю,
как буду.

— А если тебе
в совхоз перебраться? — в очередной
раз спрашивает Людмила Михайловна.

— Да не пойду
я, что ты, милая. Пока ноги-руки
двигаются, буду жить здесь. Тут все
мое, а там за все платить надо. А я
ягоды запасу, наберу черемши,
грибов.

— Но живут же
другие, выживают как-то и трудятся
так же, как вы, — не утерпела я, — все
полегче было бы с людьми.

— Да как
живут-то? Воруют друг у друга. Я
чужой им человек.

История
Капитолины Павловны начиналась,
как и у многих. В 1951 году молодой
женщиной она приехала в Утайский
леспромхоз по найму. Поначалу была
разнорабочей, но потом, заметив ее
способности, поставили счетоводом.
Так и работала до самой пенсии. Беда
в том, что родных-то никого здесь
нет, есть только сестра, но живет
она в Нижнем Новгороде, откуда сама
Капитолина Павловна родом.

Было время,
когда из бабы Капы пытались сделать
рекламу водичке наткинской.
Рассказывала, что приедут,
сфотографируют, а потом говорят
везде: "Вот, эта вода наткинская:
80 лет, а она все ходит…"

— Неужели
никто за все это время не смог
помочь бабушке, ведь она такая же
пенсионерка, труженица, всю жизнь
работала и имеет право на поддержку
и помощь от органов социальной
опеки? — наивно спрашиваю я у
Людмилы Михайловны.

— Писали мы с
ней письма в райсобес и в сельскую
администрацию, просили оказать
помощь, неужели так трудно
поставить ей сруб из старых бревен?
Нанять троих рабочих на недельку?
Социальная защита перенаправила
нас в местный сельсовет. А
сельсовет сетует на отсутствие
средств. В город приходила
гуманитарная помощь, можно было и
ей выделить несколько вещей, что-то
из продуктов.

Посреди
разговора нашего Капитолина
Павловна почему-то задумалась на
мгновенье, а потом сказала:

— А в бога я
не верю. Он ведь, если есть, то
руководит и тобой, и мной, и каждой
букашкой, так почему же бандиту,
убийце, насильнику он руки не
выкрутит? Он же видит все. Я не
молилась и не молюсь, но я и не краду
и не убиваю.

Когда мы уже
собирались уезжать, я на прощанье
дотронулась до плеча Капитолины
Павловны рукой. И тут одна из собак
начала усердно прыгать вокруг нее,
ставя лапы ей то на грудь, то на
спину.

— Это она
меня защищает, думает, бить будут. А
когда упаду где в лесу, они меня
волоком домой тащат.

В тот день
погода была, как поздней осенью:
промозглый холодный ветер,
накрапывал дождь. Отъезжая,
подумала: как она здесь?
Попробовать бы нам так хоть одну
ночь переночевать… А она вот уже с
мая ждет помощи от людей, спит на
голой земле, и только верные друзья
собаки согревают ее холодными
ночами — ее семья, ее защита. Они не
предадут и не отнимут последнего, в
отличие от людей.

Елена
ПРИБЫЛОВА.
Газета "Присаянский край", г.
Тулун.