Огонь
Победы

Александр
АНТОНЕНКО, "Восточно-Сибирская
правда"

9 мая исполняется 25
лет, как на мемориальном комплексе
"Иркутяне в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг."
вспыхнул Вечный огонь,
доставленный в наш город
фронтовиками-железнодорожниками
А.П. Поляковым и А.Н. Троицким с
могилы Неизвестного солдата у
Кремлевской стены.

С тех пор
старенький сквер за зданием
областной администрации стал одним
из самых почитаемых мест иркутян и
гостей города. Особенно свято чтут
его фронтовики. Те, для кого
"алтарь — окопы Сталинграда,
Победа — лучшая награда, господь —
расстрелянный комбат".

В отблесках
пламени Вечного огня, орденов и
медалей старые воины словно
преображаются и предстают перед
нами в былом величии, во всей
значимости свершенного подвига. И
мы как бы крепнем верой в людей с
непогашенной совестью, которые
"и верности, и чести цену
знали".

Один из них —
бывший десантник и сапер, патриарх
пассажирских перевозок Александр
Николаевич Троицкий, доставивший
Огонь Победы на Иркутский мемориал
и зажегший его. 55 лет верой и
правдой служил он
Восточно-Сибирской железной
дороге, людям. И во все времена, даже
в наше бессовестное, оставался
честным и порядочным, хотя жизнь
его была полна невзгод и
разочарований.

Родом
Александр Николаевич из-под
Ульяновска, из семьи
священнослужителей. Когда ему
исполнилось четыре года, отца
направили в Иркутск, где он служил в
Иерусалимской, Александровской,
Владимирской церквях. В 37-м его
вместе с дедушкой Саши арестовали и
расстреляли. "За что — не знаю до
сих пор", — разводит руками
Троицкий.

В ту пору
Александр уже учился в технической
железнодорожной школе на ст.
Иркутск-Сортировочный. По
окончании направили в
Гусиноозерск, где он устроился
дежурным по ст. Загустай. Оттуда
напросился на фронт. "Конечно,
бронь была, но хотелось повоевать, —
как само собой разумеющееся сказал
Троицкий. И добавил: "Тогда
многие рвались на передовую".

Его
направили в Иркутское
военно-политическое училище.

— Сдал в
канцелярию документы и только
потом обнаружил, что попал в
Черниговское военно-инженерное, а
политическое — через дорогу,
напротив, — улыбнулся Александр
Николаевич. — Вот так и стал
сапером, который ошибается раз в
жизни.

Ускоренные
шестимесячные курсы заканчивались,
когда их Черниговское подняли
ночью по тревоге.

В офицерской
форме, но еще без погон и званий, и
предстали "черниговцы" перед
очи генерала Громова на
подмосковном плацу. Курсанты —
отдельно, выпускники — отдельно.

— Команда
главного инженерного управления, —
кивнул в сторону выпускников
построивший их полковник.

— Никаких
инженерных, командуйте общее
построение, — распорядился Громов.

Пришлось
Троицкому осваивать еще одну
военную профессию — уже десантника.
В подмосковной Яхроме обучался
прыжкам с парашютом, рукопашным
схваткам, иным премудростям ВДВ.

А потом была
Карелия. Здесь, на Финском фронте,
судьба уготовила ему не только
огорчения от потерь товарищей и
контузии, но и радость: встретил
двоюродного брата, о котором ничего
не знал. И, как нередко бывало, свел
братьев случай.

Вручают
как-то Александру письмо на имя…
Бориса Троицкого, служившего по
соседству в стрелковом батальоне.
Возвращая треугольники почтальону,
Александр попросил: "Устрой нам
встречу, вдруг родственники".
"Нет у меня никаких
родственников", — ответил
почтальону Борис, но на встречу
явился. Тоже, видать, из
любопытства. То да се,
разговорились. "А бабушку твою
как зовут?", — спрашивает
сослуживца Александр. "Елена
Ивановна". "И у меня Елена
Ивановна, какая она из себя?"
"Полная, по самовару чая
выпивает". "И моя чаевница что
надо". Слово за слово, и
оказалось, что отцы их — родные
братья.

— Я к тому
времени уже был помкомвзвода
разведсаперов, ну и перетащил
Бориса к себе, — говорит Александр
Николаевич. — И чуть было не
раскаялся: при разминировании
берега р. Свирь брат подрывается на
мине.

Слава богу,
все обошлось. После госпиталя Борис
Троицкий закончил танковое
училище, служил на ст. Дивизионной
(под Улан-Удэ) и демобилизовался в
звании подполковника.

Александру
же пришлось пройти все круги ада. Со
своими саперами форсировал р.
Свирь, где "на 1 кв.м приходилось 40
кг металла и мертвая рыба шла
сплошным потоком", добивал
фашистов в Могилеве, участвовал в
ожесточенных боях у оз. Балатон;
встречал американцев в Вене, а
генерала Слободу в Праге.

После
демобилизации были инженерные
курсы в Хабаровске и 47 лет работы на
ВСЖД — вначале в должности
диспетчера, а затем и руководителя
пассажирского отдела пассажирской
службы. Знак почетного
железнодорожника и трое именных
часов от трех министров МПС добавил
ветеран к своим многочисленным
фронтовым орденам и медалям.

— Ну а как же
добывали Огонь Победы? — возвращаем
ветерана к начатому разговору.

— По заданию
городского комитета партии мы
выехали в Москву, зажгли факел у
Кремлевской стены, от него —
"летучую мышь" и в специальном
контейнере доставили в депо ст.
Иркутск-Сортировочный. Кстати,
вместе со священной московской
землей, взятой с братской могилы
памятника на 40 км Ленинградского
шоссе.

Сутки огонь
хранился в депо, в специально
сконструированной горелке. Утром 9
мая посланцы иркутян доставили с
почестями его на бронетранспортере
на площадь Кирова.