Всходы
"Илимской пашни"

Геннадий СОНИЧ,
доцент кафедры истории
политических и экономических
учений Иркутской государственной
экономической академии.

Неутомимому труженику,
известному ученому, доктору
экономических наук, профессору
Иркутского
финансово-экономического
института (ныне ИГЭА), автору
фундаментального труда по
экономической истории Сибири
Вадиму Николаевичу Шерстобоеву в
эти дни исполняется 100 лет со дня
рождения.

Вадим
Николаевич Шерстобоев принадлежит
к той категории ученых, труды
которых по достоинству не
оцениваются современниками при их
жизни, это про них говорят: "Нет
пророка в своем отечестве". За
период своей научно-педагогической
деятельности он не получал никаких
наград, чинов и именитых премий, он
не был в чести у партийных
функционеров, потому что был
независим в своих мыслях и
поступках и никогда не шел на
сделку со своей совестью. Он был
настоящим ученым-исследователем,
талантливым педагогом, незаурядным
публицистом, патриотом своего края.

Всю свою
жизнь посвятил делу служения науке,
изучению экономической истории
Сибири, делу подготовки и
воспитания
высококвалифицированных
специалистов.

В возрасте
почти тридцати лет В. Шерстобоев
закончил Иркутский
государственный университет, а
затем заочно сельскохозяйственную
академию им. Тимирязева. Работал в
Восточно-Сибирском крайплане
сначала экономистом, а затем
начальником сельскохозяйственного
управления. С 1934 г. по 1943 г. по
совместительству читал лекции в
Иркутском финансово-экономическом
институте. В 1943 г. на базе Омского
сельскохозяйственного института
Шерстобоев защитил кандидатскую
диссертацию. И тогда же он перешел
на постоянную работу в Иркутский
финансово-экономический институт.
В 1951 г. в ученом совете Института
экономики Академии наук СССР в
Москве В. Шерстобоев защитил
докторскую диссертацию с
присуждением ему ученой степени
доктора экономических наук, а через
год ему присвоено ученое звание
профессора.

В начале
пятидесятых годов профессор
Шерстобоев создал свою научную
школу, которая подготовила более
двух десятков кандидатов наук,
многие из них впоследствии стали
известными учеными и
руководителями крупных
сельскохозяйственных предприятий.

Наряду с
педагогической деятельностью
Вадим Николаевич вел ряд крупных
научных исследований по
экономической истории Сибири,
повышению производства
сельскохозяйственных культур в
Иркутской области и унификации
системы контроля и учета
материальных затрат на единицу
произведенной продукции.

Он много сил
и внимания уделял оказанию
практической помощи колхозам и
совхозам области, анализу их
хозяйственной деятельности. Хотя в
те годы такие экономические
категории, как кредит, прибыль,
рентабельность, себестоимость и
т.д. считались антинаучными, не
имеющими ничего общего с теорией и
практикой социалистического
строительства, Шерстобоев
методично, шаг за шагом прививал
хозяйственным руководителям
элементарные навыки экономики,
учил их рациональным и эффективным
методам управления
сельскохозяйственным
производством и культуре
земледелия.

Особый
интерес среди научной
общественности вызвал
классический труд В. Шерстобоева
"Илимская пашня", над которым
автор работал около двадцати лет.
Первый том издан в 1949 г., второй — в
1957 г. Без преувеличения можно
сказать, что это первое
фундаментальное исследование по
экономической истории Сибири, где
всесторонне и глубоко раскрыта
хозяйственная политика
государства Руси в период
колонизации Сибири XVII-XVIII веков.
Ученый открыл сотни томов русской
летописи илимского края, анализ
которых позволил восстановить
истоки и хронологическую
последовательность хозяйственного
освоения этого уникального
региона. По-новому взглянул на труд
и жизнь русского пашенного
крестьянина — главного творца
истории Сибири. Надо было иметь
гражданское мужество, чтобы
работать над проблемой, которая по
тем временам была неактуальна и
неперспективна. Автор понимал, что
в случае ее завершения она не
принесет ему ни политических, ни
экономических дивидендов.

К
исследованию этой малоизученной
темы автор подошел комплексно,
использовав
функционально-логический и
сравнительно-исторический методы.
На основе первичных источников им
всесторонне проанализирована
причинно-следственная связь
хозяйственного освоения русскими
сибирского края. В ней автор
впервые высказал мысль о том, что
Сибирь была завоевана не казаками и
воеводами, а русскими пашенными
крестьянами. "Не поиски пушнины,
не разведка серебряных жил и
золотых россыпей, не промысловая
торговля или промышленная
колонизация Сибири, а
сельскохозяйственное освоение ее
является стержнем экономического
развития Сибири". И далее он
пишет: "Истинными завоевателями
Сибири были не казаки и воеводы, а
пашенные крестьяне. Именно они
быстро и навсегда решили вопрос —
быть ли Сибири китайской, японской,
английской или русской. Внутри
дорусской Сибири не было сил,
способных объединить ее
разноплеменное население в
самостоятельное целое".

Читая книгу,
поражаешься, как политическая
цензура в 1949 г. могла пропустить эту
работу. Здесь может быть два
объяснения. Первое — чиновники
области недосмотрели, во что трудно
поверить. Второе — они сознательно
дали зеленую улицу книге, тем самым
рисковали не только своим
положением, но подвергали свою
жизнь и автора тяжелым испытаниям.
В то время, когда официальная
пропаганда утверждала, что царская
Россия "была тюрьмой для народов
национальных меньшинств и ее
окраин", автор книги "Илимская
пашня" писал обратное.

В книге
красной нитью проходит мысль о том,
что Россия становилась великой
державой и великим бременем своего
народа, не приносившим своему
русскому народу и русской нации
никаких выгод. Это было бремя, ибо
империя сковывалась жесткой и
тяжелой конструкцией, которая
распространяла среди своих
подданных не право (как в Римской
или Британской империи), а
обязанности. Русский народ был
единственным имперским народом, не
зараженным чувством национального
превосходства, где национальные
меньшинства не угнетались русским
большинством.

В. Шерстобоев
пишет: "Двигаясь на восток,
русские сами заботились о своей
судьбе: строили укрепления,
прокладывали дороги, изготавливали
суда, добывали себе и своим
животным продовольствие. Все это
делалось своими силами и почти не
регламентировалось
государством". При этом, отмечает
автор, "русские не превращали
туземцев в рабов, руками которых
можно было бы упрочить господство
завоевателей", как это
практиковалось странами Западной
Европы при колонизации Азии и
Африканского континента.

Следует
особо сказать, что В. Шерстобоев был
активным участником разработки
плана ускоренного освоения
природных богатств Сибири.

В 1947 г В.
Шерстобоев — единственный из
ученых Иркутска — выступает на
научной конференции по размещению
производительных сил Иркутской
области. Уже тогда он впервые
высказал мысль о том, что при
хозяйственном освоении этого
региона следует комплексно и
глубже учитывать последствия
антропогенного воздействия
человека на окружающую природу. Он
не один раз писал в редакцию
журнала "Огонек",
"Литературную газету",
единственную газету в то время,
поднимавшую и обсуждавшую на своих
страницах острые экономические и
социальные проблемы. Он пытался
привлечь внимание общественности к
защите уникальной илимской пашни,
единственного
сельскохозяйственного оазиса
Сибири, которая, начиная с XVII
столетия, кормила сибирское
население, к проблемам сохранения
фауны и флоры Байкала, Ангары и
Енисея.

В. Шерстобоев
вместе с профессором М. Кожовым —
единственные из ученых — выступили
против строительства гигантских
гидроэлектростанций на Ангаре,
которые могли существенно изменить
экологический баланс в регионе и
привести к непоправимым
последствиям. Он смело выступал
против узковедомственных
интересов министерств и ведомств,
которые в погоне за объемами
капитальных освоений, за
идеологической шумихой, словесной
трескотней и "героизмом" при
строительстве объектов не видели
или не хотели видеть негативных
последствий. Он пишет письма Н.
Хрущеву, в которых приводит факты
беспринципности наших
проектировщиков, строителей, их
руководства, хозяйственных и
партийных органов. В погоне за
снижением капитальных затрат все
структуры строительного комплекса
старались уменьшить затраты на
природоохранные мероприятия.

Ученый
делает все, чтобы смягчить
наступление индустриализации на
уникальную житницу — илимскую
пашню и ее природу. Он высказывает
по тем временам крамольную мысль о
составлении земельного кадастра,
т.е. экономической оценки земли в
предполагаемых зонах затопления.
Его удивляли равнодушие,
безразличие чиновников,
экономическая безграмотность и
недальновидность политических
лидеров страны, определяющих
политику хозяйственного освоения
региона. В своем письме в
"Литературную газету"
Шерстобоев пишет: "Уникальной
сибирской природе и оз. Байкалу
грозит опасность, надо открыть
двери для обсуждения всех крупных
проблем хозяйственного
строительства. Устраивать, где
надо, сквозняк. Воздуху! Побольше
воздуху!"

К сожалению,
те, кто определял экономическую
стратегию и тактику, были глухи к
предложениям ученого, маховик
экстенсивного освоения Восточной
Сибири без глубокой научной
проработки набирал обороты.

В 1962 г. Вадиму
Николаевичу по состоянию здоровья
пришлось уехать из Иркутска в г.
Ставрополь, где через год он умер.
"Научный труд "Илимская
пашня" — одно из глубоких и
фундаментальных исследований
экономической истории Сибири.
Пройдут годы, но память о скромном и
удивительно талантливом ученом
Вадиме Николаевиче Шерстобоеве
останется в его учениках и
книгах", — писала газета
"Восточно-Сибирская правда" 6
августа 1963 г. по случаю его смерти. В
настоящее время книга В.
Шерстобоева "Илимская пашня"
стала библиографической редкостью,
особенно для учащихся средних школ
области, которые изучают
краеведение, историю нашего края.
На наш взгляд, настало время
подумать о переиздании книги
"Илимская пашня", тем более,
как нам стало известно, в 1996 г. такая
попытка была у администрации
Нижнеилимского района, но скудный
бюджет района и города не позволил
осуществить это благородное дело.
Думаю, что следует вернуться к
этому вопросу, особенно нашим двум
областным административным
структурам — главному управлению
общего и профессионального
образования и комитету по культуре
администрации области. Уверен, что
не останутся в стороне и другие
организации и предприниматели.
Глубоко убежден, что переиздание
книги будет положительно
воспринято не только научной
общественностью, ее ждут школьники,
студенты и широкий круг читателей.