Любовь
Казарновская, сопрано из России

Светлана
МАЗУРОВА, "Восточно-Сибирская
правда"

В концертном зале имени Л.Г.
Зыкиной "Байкал Бизнес Центра"
два вечера пела оперная певица
Любовь Казарновская. Событие для
Иркутска почти невероятное!

"Я —
человек мира"

Любовь
Казарновская — редкая гостья в
России. Одни утверждают, что она
живет в Вене, другие — в Нью-Йорке,
третьи — что у нее дом в Италии, что
ее муж — то ли итальянец, то ли
американец…

— Вы знаете,
трудно сказать, где я живу. Многие
мои коллеги — оперные певцы — ездят
по всему миру и говорят, что живут в
самолете. И я могу так же сказать о
себе. Но мне сейчас очень хочется
"поставить ногу" обратно в
Москву, и я уже начинаю это делать.
Потому что, во-первых, я москвичка.
Во-вторых, я создала фонд поддержки
оперного искусства России, и у меня
много интересных проектов.
Например, приглашение на
мастер-классы великих итальянских
певцов, таких как Рената Скотто,
Карло Бергонци, Джан Дорман — это
правая рука Джеймса Левайна, мэтра,
главного дирижера
"Метрополитен-опера". Они учат
стилям, языкам, итальянским
традициям молодое поколение
оперных певцов России.

Еще у меня
много проектов с российским
телевидением: съемки клипов —
классических и эстрадных,
музыкальных кинофильмов. Мы уже
сделали большой проект: "Великие
певцы России — от Шаляпина до наших
дней". Это стало хитом в прошлом
году в Америке: все покупали эти
кассеты (их три) и говорили, что
частично слышали имена певцов,
которых мы представили, и не знали,
что это были действительно великие
певцы: Лисициан, Обухова, Нежданова,
Собинов, Лемешев, Козловский… Они
высоко несли традицию настоящего
итальянского пения, соединенного с
русским исполнительством. Но, увы,
тогда существовал "железный
занавес"…

Мы и дальше
собираемся продолжать это дело —
знакомить Запад с историей
традиций России.

В России у
меня достаточно большое имя,
поэтому мне открыты многие двери. И
то, что я не могу сделать там, здесь
— могу. Могу себе позволить делать
такие вещи, которые доставляют мне
как исполнителю, как личности
удовольствие. Для моей души это та
пища, о которой я всегда мечтала.

На Западе вся
жизнь как бы заранее
распланирована. Там — рыночный
поток, групповые выступления: 7
Тосок, 5 Саломей, 8 Баттерфляй, 10 Аид
и так далее…

Я понимаю,
что мне надо быть здесь. Поэтому
решаю сейчас вопрос с квартирой в
Москве. И потом, у меня растет сын,
ему 7 лет, и я хочу, чтобы
образование он получил здесь.
Потому что считаю: лучше
образования, чем у нас, нет. То
количество театров, музеев, та
интенсивность культурной жизни,
которая есть в России, — больше
такого нет нигде. Там все, как вам
сказать… сытое, довольное, но
спящее. А у нас все бурлит и кипит.
При том, что допускается немало
ляпсусов и ошибок, что очень много
бытовых трудностей. Но люди духовно
живы.

В прошлом
году я жила в Германии — в Берлине и
во Франкфурте, снимала квартиру, и
мне было удобно циркулировать
между театрами. До сих пор у нас
есть квартира в Нью-Йорке (у меня
был большой контракт с
"Метрополитен-опера"), сейчас
хочу от нее избавиться: забирает
много денег и сил, требует ухода.
Аренда на Западе высока: моя
квартира на Манхэттене, обычная,
средняя, ничего в ней особенного,
стоит 2,5 тысячи долларов в месяц. На
те две или три недели, что я буду
приезжать, можно обойтись и без нее.

— А какое
у вас гражданство?

— Российское.
И я очень рада этому. Я человек мира
и представляю свою родную страну. В
газетах меня всегда называют
"сопрано из России".

— Вы
служите в каком-то одном театре или
работаете в нескольких по
контракту?

— Нет, ни в
каком театре не служу. У меня есть
соглашение с Большим театром, с
Мариинским на определенные
спектакли, которые я пою в сезоне.
Но я не являюсь солисткой ни того,
ни другого театра принципиально.
Во-первых, они переходят с ведущими
певцами на контрактную систему. Так
сейчас везде в ведущих театрах.
Во-вторых, я не хочу быть
привязанной ни к одной труппе.
Практически невозможно делать
одновременно какие-то вещи и в
Большом, и в Мариинском, а я
умудряюсь… В прошлом году,
например, был проект в Большом
театре "Портрет Манон". Две
оперы — француза Массне и итальянца
Пуччини — были соединены в один
вечер, с разными партнерами, а Манон
пела я одна. Было очень трудно. Это
совершенно разные стили, разные
голосовые и звуковые подходы,
французская, итальянская музыка,
яркая страсть… Я пригласила для
этого проекта замечательного
тенора Рауля Хернандеса (для
"Манон" Массне). Это молодой
певец, который сейчас начал
блистательную карьеру на Западе, он
только что дебютировал в
"Метрополитен-опера" в партии
Герцога в "Риголетто" Верди. И
пригласила Франко Бонизолли (в
Пуччини он был моим де Грие). Это
вокальный мэтр бельканто, он имеет
такой послужной список — будь
здоров! Бонизолли пел со всеми
лучшими дирижерами мира, его
называют "последним из
могикан", он стоит в ряду таких
певцов, как Карузо, дель Монако…

У нас были
немецкий режиссер, шведский
дирижер, получился очень красивый
интернациональный проект, который
имел огромный успех в Москве. И не
только в Москве. Об этом проекте
рассказывали в Италии, поскольку
Бонизолли — их гордость, величие
страны.

С Мариинским
театром у меня был проект
"Саломея". С Гергиевым.
Режиссером была Джули Теймор из
США, очень известная сейчас дама.
Она делает интересные постановки
на Бродвее и в
"Метрополитен-опера".

Сейчас я
совмещаю работу сразу в нескольких
театрах, и это мне, конечно, безумно
интересно, потому что каждый театр
— это своя специфика, и если ты
привязан лишь к одному театру, то
живешь только по его законам, а я
действительно хочу быть человеком
мира.

Я никогда не
соглашаюсь на проект, который мне
не интересен, где вполне может
спеть и другая певица, потому что из
этого не сделаешь событие. Такое,
как, например, мой приезд в Иркутск,
Братск.

Людмила
Георгиевна Зыкина (мы с ней
встретились на концерте в Кремле,
стали говорить о гастролях)
удивилась:

— Как?! Ты
совсем не ездишь по России? Как же
тебе не стыдно? Ты же россиянка,
любишь эту страну, поешь
потрясающий репертуар! Как ты
можешь не думать о своей публике и
не доставлять ей радость общения с
тобой? Поедешь в Иркутск, там зал
моего имени, я знаю, какие там люди и
как достойно тебя встретят. И ты
найдешь отклик в сердцах иркутян.

Мне позвонил
Николай Константинович Иванов,
директор "Байкал Бизнес
Центра", и сказал: "Любовь
Юрьевна, вас очень просят выступить
в Братске. Как вы на это
смотрите"? Я спросила: "Это
далеко?" — "Час лету". —
"Хорошо, я поеду".

И вы не
представляете, что творилось в
Братске! 250 приставных мест, и еще
сколько обиженных осталось на
улице. Причем рекламы практически
не было, ее не успели сделать. Я
поразилась, как люди хорошо знают
произведения. Когда их объявляли,
они аплодировали. Публика пришла
подготовленная, интеллигентная.
Две женщины в первом ряду просто
навзрыд плакали, когда я пела сцену
письма Татьяны. А с какими лицами
уходили после концерта! Я была
безумно счастлива.

— Вы
действительно совсем не
гастролируете по России?

— У меня
никогда не было времени. И когда я
бывала в России, всегда была так
занята в Москве и в Петербурге —
концерты, съемки, туда-сюда.., что
пела только в Саратове, Самаре и в
Тольятти. Все. Это было
единственное серьезное турне по
Волге в прошлом году.

В общем,
Людмила Георгиевна Зыкина меня
пристыдила ("Кого же баловать,
как не нашу российскую публику?"),
и когда у меня выдалось несколько
свободных дней перед отъездом в
Германию, я полетела к вам.

Я рада, что
открыла для себя такой
замечательный край, такую
потрясающую публику. Мы
обязательно будем дружить.

Боже мой, а
какую красоту мы увидели на
Байкале! Роскошное озеро, чудо!
Такая девственная, потрясающая
природа! Ни в Подмосковье, ни в
Петербуржье такого не увидишь. Мы с
моей пианисткой вчера обсуждали…
Такое ощущение, что попали на
другую планету. Любовь Орфенова
тоже очень много гастролирует,
недавно вернулась из Парижа, где
помогала готовить к постановке
"Войну и мир".

— А в
Москве вас можно услышать?

— Редко.
Москвичей тоже не много балую. В
конце января были мои большие
концерты с американцем Саймоном
Эстэсом. Это такое огромное имя на
Западе! Замечательный певец, у нас
его практически не знают, а он
лауреат первой премии конкурса
Чайковского. Я привезла его к нам, и
мы пели в Большом зале
консерватории: сделали роскошный
вечер с оркестром Московской
филармонии.

— Вы
проводите мастер-классы с
вокалистами?

— Есть такие
летние курсы усовершенствования
молодых певцов в Израиле, в
Тель-Авиве, от
"Метрополитен-опера". Мне
поступило предложение от
американцев подготовить состав к
"Евгению Онегину", потому что я
действительно знаю эту оперу как
свои пять пальцев. Моим учителем
когда-то была Надежда Матвеевна
Малышева — педагог-концертмейстер
оперной студии Станиславского,
концертмейстер Шаляпина.

Мне всегда
везло на педагогов. И я считаю своим
долгом поделиться сегодня с
молодежью тем, что знаю, умею, я
люблю заниматься с молодыми
певцами.

— Любовь
Казарновская — звезда, примадонна
мировой оперной сцены. Такие
громкие эпитеты. И в то же время — не
народная и даже не заслуженная…
Почему? Потому что не работала в
России?

— Этот вопрос
возникает у всех. Нет, я работала в
России. И довольно много. Россия —
до сих пор! — настолько
бюрократическая страна… Я
работала в театре имени
Станиславского и
Немировича-Данченко пять лет, и мне
все говорили: "Ты еще маленькая
для звания". Я пришла туда в 20 лет,
студенткой третьего курса
консерватории, и дебютировала в
партии Татьяны.

Потом меня
пригласили в Большой театр. Тогда я
была там на договоре: пела Татьяну,
Иоланту, Февронию в "Сказании о
невидимом граде Китеже" … А
потом пришло безумно лестное
приглашение от Темирканова на
ведущие партии в Мариинский театр,
где я отработала три года. В общей
сложности я проработала в
российских театрах около десяти
лет. И когда пришла в Мариинский
театр, мне сказали: "Мы хотим
подавать тебя на звание. Надо, чтобы
ты 5 лет, "отпахала" здесь. Вот
так и получилось: то я была
"маленькая", а то надо отпахать
5 лет. А я уже начала активно
выступать на Западе…

И теперь на
всех правительственных концертах
ведущие спрашивают меня: "Вы —
народная артистка СССР или
России?". Я говорю: "Я никто, —
ни то, ни другое". И у всех это
вызывает большое удивление…

Но я думаю,
что этот недостаток можно
исправить (смеется). Хотя я не жадна
до званий, если на то пошло, у меня
есть лауреатство международных
конкурсов…

Семья

Муж Любови
Казарновской Роберт Росцик —
австриец. У них растет 7-летний сын
Андрей. Как говорит Любовь Юрьевна:
"Семья у нас
интернационально-обычная".

— А на
каком языке говорит ваш сын?

— На русском.
И муж блестяще — фантастически! —
говорит на русском. Он обожает
Россию. По-моему, в прежних
рождениях, в прежней жизни, он был
русским, потому что так безумно
любит эту страну, понимает и так
всегда восторженно о ней
отзывается, несмотря на то, что
знает все недостатки и проблемы…
Роберт считает, что мы сделали
правильный выбор, собравшись жить в
России: "Ты здесь счастлива, и я
счастлив, и наш ребенок". Сын тоже
говорит: "Мамочка, мне здесь так
хорошо! Столько музеев, театров,
концертных залов, столько
друзей!" Он у нас мальчик
социально активный…

Несмотря на
то, что Роберт родился в Штатах и у
него два паспорта — американский и
австрийский, он говорит: "Ни за
что нигде не хочу жить постоянно,
кроме России". Что мне очень
приятно. И когда его мама иногда
спрашивает: "Как ты можешь так
долго жить в России? Ты же не
русский", он отвечает: "Мама, ты
не знаешь, какая это страна, какие
там люди!"

— У вас
была, наверное, интересная история
знакомства?

— Да! Роберт
работал в Вене, приехал вместе со
своим шефом отбирать русских
певцов для иностранного рынка — для
Венской оперы, для Амстердама,
Цюриха, Зальцбурга. Им пели, в том
числе и я, они прослушивали.

— Вы уже
были известны тогда?

— Да, в
России. Я была солисткой
Мариинского театра, примой, все там
уже перепела, весь ведущий
репертуар.

Я спела,
очень им понравилась. Меня
пригласили. У нас с Робертом
возникла большая симпатия друг к
другу. И потом он сделал мне
предложение.

— Я
слышала, муж — ваш импресарио?

— Нет. Как
только мы поженились, он перестал
работать на меня как менеджер,
сказав: "Понимаешь, это идиотизм:
названивать директорам театров и
предлагать, хвалить свою жену".

— Но ведь
этим как раз и занимаются все
мужья-продюсеры!

— Это в
России. На Западе это не принято.
Там на это сразу начинают косо
смотреть. Если муж предлагает взять
с концертом свою жену, конечно, он
будет говорить, что она гениальная.

А еще Роберт
сказал мне раз и навсегда: "Я не
хочу, чтобы у нас дома был второй
офис. Как только ты начнешь слышать
все эти разговоры (как я убеждаю
кого-то, как на одну глупость
отвечаю другой), ты будешь слишком в
это дело вовлечена и сразу начнешь
нервничать. Отдыхай дома,
расслабляйся". И он совершенно
прав. Дом должен быть домом.

У него много
крупных проектов. Например, с
Большим театром.

— Вы
интересный рассказчик. Не думали
написать книгу?

— Думала,
конечно. Мне есть что рассказать. На
моем пути встречалось очень много
замечательных, интересных людей.
Обо мне написано много больших,
серьезных статей, где довольно
подробно описаны какие-то события
моей жизни — в журналах
"Cosmopoliten", "Мэри Клер",
"Elle". Вопрос книги — впереди.