Потому-то
он и человек

Вопреки
строгому приказу Верховного,
запрещающему отправлять
бомбардировщики на боевое задание
без прикрытия истребителями,
восемь экипажей Пе-2 бросили на
штурм танковой колонны врага. Так
уж сложилась обстановка, что
требовала самых решительных мер. В
беде оказались наши конники,
увлекшиеся преследованием
отступающего противника. Немцы
ввели в бой танковые соединения,
стремясь окружить кавалерийский
корпус генерала В.Д. Крюченкина.
Чтобы не допустить этого, надо было
нанести чувствительный удар по
немецким танкам. И восемь
пикирующих бомбардировщиков
получили команду на взлет без
сопровождения — истребителей не
оказалось в это время под рукой у
командующего 16-й воздушной армии.

Среди этих
восьми был экипаж и нашего земляка
Петра Дмитриевича Фролова. Он
воевал с первого месяца Великой
Отечественной на скоростном
бомбардировщике СБ, машине, к тому
времени устаревшей, а потом на
фронтовом пикирующем
бомбардировщике Пе-2, который,
кстати, выпускал Иркутский
авиазавод.

— Это был
превосходный самолет, созданный
еще до войны замечательным
авиаконструктором Петляковым, —
вспоминает Петр Дмитриевич. — На
нем наш экипаж одержал не одну
победу.

Газета
воздушной армии "Крылья
Победы" в номере за 8 августа 1942
года выпустила даже страничку под
"шапкой" "Отважный экипаж
Петра Фролова", а он был
награжден орденом Красного
Знамени. Напомню, что награды в то
тяжелое для страны время давались
скупо. Вот что писал об этом экипаже
секретарь комсомольского бюро
части политрук А. Салошин: "Из
разных мест пришли они, но одна
мысль, одно желание и у летчика
Фролова, и у стрелка-бомбардира
Быкова, и у стрелка-радиста
Морозова — мстить немецким
бандитам за поруганную родную
землю, за замученных советских
людей. Комсомольский экипаж Петра
Фролова пользуется заслуженной
славой в подразделении. Они сделали
за месяц 26 боевых вылетов. Все
задания командования были
выполнены отлично".

Задания были
не из простых: нанести бомбовые
удары по отдельным узлам
вражеского сопротивления, по
мостам и переправам, что трудно
осуществить с горизонтального
бомбометания и легче — с
пикирования. Но бомбометание с
пикирования требует и слаженности
всего экипажа, и хорошей физической
подготовки. Ведь пикировщики с
огромной скоростью, доходящей до
девятисот километров в час, идут к
земле, и надо хорошо владеть
техникой пилотирования, чтобы
своевременно перевести самолет в
горизонтальный полет. Да и бомбовый
груз надо вовремя сбросить в цель,
чтобы не догнала взрывная волна.

"Мессершмитты"
обычно подстерегали
"петляковых" при вводе в
пикирование, когда все внимание
летчика сосредоточено на
прицеливании, или при выходе из
него, когда скорость самолета резко
падает. И на первых порах мы несли
потери, но потом догадались
разделить истребительное
прикрытие на две группы: верхнюю и
нижнюю, которые и охраняли
бомбардировщиков в самые опасные
для них моменты. Наши потери резко
сократились.

Осенью сорок
второго экипаж Фролова в составе
трех лучших экипажей полка
командировали под Калинин (ныне
Тверь) для выполнения спецзадания.
Как оказалось на месте, их ждали там
новые пикирующие бомбардировщики
Ту-2, и надо было провести фронтовые
испытания новых машин.

— Они с
первого взгляда произвели приятное
впечатление, — рассказывает Петр
Дмитриевич. — А когда опробовали их
в воздухе, то прямо влюбились в них.
Эти боевые самолеты по своим
основным тактико-техническим
данным значительно превосходили
немецкие "юнкерсы" и
"хейнкели". На наших Ту-2 были
установлены более мощные моторы, и
в результате их скорость
приближалась к скорости
истребителей. К тому же наш
бомбардировщик был прекрасно
вооружен. Фролов летал на Ту-2 на
боевые задания, бомбил немецкие
укрепления и железнодорожные
эшелоны, отбивался от вражеских
истребителей.

— Во всех
боевых делах, — говорит он, —
пикирующий бомбардировщик Ту-2
показал себя с наилучшей стороны.
Мы дружно рекомендовали его к
серийному выпуску. Помню, жалели,
что не появились такие машины
пораньше. На что представитель КБ
Туполева заметил: самолет был
сконструирован давно, но выпуск его
задержался, так как
предназначенные первоначально для
него новые мощные моторы в 1850
лошадиных сил (таких моторов не
было еще ни у нас, ни у немцев) по
приказу Верховного отдали для
установки на истребителях Ла-5.
"Лавочкины", а потом
"яковлевы" превзойдут по
скорости немецкие
"мессершмитты" и
"фокке-вульфы" и станут за годы
войны самыми массовыми
истребителями наших ВВС…

Слушая
Фролова, я вспомнил, как осенью
сорок второго наши истребительные
авиаполки, вооруженные самолетами
Ла-5, вступили в бои в небе
Сталинграда. Мы, пехотинцы,
почувствовали тогда облегчение:
бомбежки врага стали торопливыми и
не столь прицельными, как в самом
начале этой битвы. Вражеские
самолеты опасались наших новых
истребителей и, завидев их, уходили,
не принимая боя.

После
фронтовых испытаний Ту-2 экипаж
Фролова вернулся в родной полк, к
своим привычным "пешкам". Была
зима сорок третьего года. Под
Сталинградом наши войска надежно
окружили армию Паулюса и все дальше
продвигались на запад, освобождая
сотни сел и городов России.
Авиаполк, в котором служил Фролов,
поддерживал это наступление,
нанося удары по скоплениям
вражеских войск. Через пять дней
после капитуляции Паулюса войска
60-й армии Воронежского фронта
освободили Курск. Дальнейшее
продвижение вскоре было
приостановлено, и потребовалось
бросить Пе-2 на танковый клин врага
без прикрытия истребителями.

Восемь
"пешек" вышли на танки врага,
успешно отбомбились и повернули
назад. Но дорогу им преградили 12
"мессершмиттов", пришлось
принимать бой. Неравный бой.

Сейчас, по
прошествии времени, Фролов не
помнит всех перипетий того
сражения. В памяти только осталось,
как на горящем уже самолете он все
же сбил истребитель врага. Был
ранен и сам. Приземлился на
территории, занятой противником, и
потерял сознание.

Очнулся на
следующий день утром в госпитале
для военнопленных. Сильно болели
голова и нога, хотелось пить.
Появились гитлеровцы, начался
допрос. От самих немцев он тогда
узнал, что сбили они шесть
"миссершмиттов", но, якобы,
погибли и все восемь наших
пикировщиков. Но можно ли было
этому верить?

На вопросы
немцев отвечал односложно:
"да", "нет". Чаще просто
молчал. Ему угрожали, но бить не
стали. Видать, он и так имел слишком
жалкий вид: в обгоревшем
обмундировании, со следами ожогов
на лице и руках, с перебитой ногой.

Через месяц,
когда все подзажило, его перевезли
в другой лагерь. Потом — в третий,
четвертый… Все они были
одинаковые. В каждом издевались,
убивали, старались надругаться над
человеческим достоинством пленных.

Наконец
попал Фролов в рабочий лагерь под
городком Шелюты в Прибалтике. Там
их бараку удалось осуществить
подкоп, и несколько человек бежали.
Фролову повезло: он вышел к
партизанам бригады имени
Ворошилова. Под командованием
Федора Григорьевича Маркова она
действовала в районе белорусского
озера Нарочь. Затем переправили
Петра Дмитриевича в партизанскую
бригаду "Железняк", которой
командовал Герой Советского Союза
Иван Филиппович Титков и которая
действовала в районе города
Бегомля. И только оттуда отправили
самолетом на Большую землю. Думал,
что теперь-то вернется в полк, но не
тут-то было. Ожидал его Подольский
лагерь спецпроверки.

Это были
утомительные своим однообразием
месяцы. Постоянные
"собеседования" с капитаном
Тряпихиным все об одном и том же: с
кем общался в лагере, кто предложил
делать подкоп, кто осуществлял его,
с кем бежал? А через пару дней эти же
вопросы, только в другом порядке. И
так более полугода.

Прошел Петр
Дмитриевич и это чистилище.
Восстановили в правах летчика, но
назначили в запасной полк, а так
хотелось вернуться к боевым
друзьям. Они громили врага уже в
Европе, а он совершал учебные
полеты в небе Подмосковья.

В декабре 1945
года его демобилизовали, и подался
Фролов в гражданскую авиацию. Летал
на маленьких самолетах Ан-2,
обслуживая геологов Архангельска,
Свердловска, Фрунзе, Сталинграда,
ведущих поиски, нефти, золота,
урана. А с 1950 года, уже целых
полвека, живет он в Иркутске, связав
свою судьбу с поисковиками
якутских алмазов. Один из их
открывателей лауреат Ленинской
премии Григорий Файнштейн, который
как начальник партии хорошо знал
Фролова, так отзывается о нем в
своих воспоминаниях: "О Петре
можно писать много, а можно сказать
несколько фраз, и они, пожалуй,
более полно охарактеризуют его:
летал туда — куда надо было лететь,
тогда — когда надо было лететь,
делал всегда то, что надо было
делать, словом, работал, и с ним
никогда ничего сногсшибательного
не случалось".

В общей
сложности Петр Дмитриевич летал 40
календарных лет, прожив в воздухе 18
тысяч часов. К его двум боевым
орденам прибавился трудовой —
орден "Знак Почета".

В прошлом
месяце ему исполнилось 80 лет.
Несмотря на такой, казалось бы,
солидный возраст, он энергичен и
легок на подъем. Только в этом году
совершил два дальних вояжа: в
Москву — на встречу с фронтовыми
друзьями, в Якутию — на юбилей
Амакинской геологической
экспедиции, которую он кода-то
обслуживал.

Великий
французский романтик Виктор Гюго
говорил, что человека делают
Человеком труд, воля, любовь и
самоотверженность. Похоже, это
сказано о Петре Дмитриевиче
Фролове.